Дожить до весны (СИ) - Соловьева Анастасия - Страница 2

На девятом этаже вышли все, кроме подруг и загадочного незнакомца.

– Я ставлю на то, что мы безнадёжно и глупо опоздали, – Ксюша исподтишка посмотрела на предполагаемого аспиранта и встретилась с ним взглядом. Она тут же растерялась и быстро отвела глаза. Зрительный контакт для неё был тяжёлым испытанием – она спокойно выдерживала взгляды только родителей и близких друзей, в остальных ситуациях сразу же отворачивалась или пялилась на то, что находилось рядом с глазами. Ну а что, так сразу и не понять – то ли тебе в зрачки смотрят, то ли морщинку между бровями изучают.

– Да пофиг! – хихикнула как всегда оптимистичная Аська.

– Надеюсь, препод не катастрофически нудный, я вообще не выспалась, – вздохнула Ксюша. – Неудобно дрыхнуть за партой, потом локти болят и шея затекает.

Дверь открылась и незнакомец, улыбаясь, вышел на одиннадцатом этаже. Ксюша ощутила лёгкий укол в сердце, похожий на беспричинную досаду. Всё же редко встретишь в стенах универа такого красавчика. Да и вообще – как часто она видела в своей жизни харизматичных привлекательных парней? В основном на улице встречаются одни ушлёпки без намёка на интеллект или показушные бородачи-хипстеры, от вида которых Ксюша еле сдерживала смех. Наверное, она просто не посещала места, где собираются красавчики. Вот почему незнакомый мужчина так привлёк её внимание - он будто подрабатывал моделью в Италии, а не изучал гуманитарные науки в стенах заплесневевшего университета.

– Ты чего застыла? – удивилась Ася. – Дверь в аудиторию закрыта, стучимся?

Ксюша кивнула, мысленно приготовившись к убогому "Извините за опоздание” и нервному поиску свободных мест под любопытные взгляды студентов других групп.

Сами подруги изучали русскую филологию вот уже третий год подряд. Сначала Ксюша верила, что её ждёт насыщенная учёба: интереснейшие лекции, рьяные дискуссии на практических занятиях, сложнейшие подготовки к экзаменам и выстраданные “отлично” в зачётке. На деле же всё оказалось куда прозаичнее: преподы мало что требовали, разрешали спокойно списывать, оценки чаще всего ставили за посещение или просто так, от доброты душевной. Даже прочтение любимого Достоевского и Толстого не требовалось – достаточно было изучить критические статьи в интернете и пересказать их старенькому седому преподу, который со сладкой улыбочкой заглядывался на откровенные декольте студенток.

Ася громко постучала в дверь аудитории и сразу же заскочила внутрь. Ксюша бросила осторожный взгляд на кафедру – чисто, преподаватель задерживается! Наверно, понимает, что вовремя на первую пару приходят только заучки и жаворонки. Ну и она, Ксюша, что-то среднее между ними. Раньше была отличницей и усердно готовилась по каждому предмету, а сейчас – просто плыла по течению, разочаровавшись в образовании.

Между тем аудитория гудела: около сотни студентов перешептывались и активно жестикулировали. Нормальных свободных мест не осталось. Только неуютный первый ряд, который всегда пустовал на прошлых лекциях. Интересно, так много студентов интересуются социологией культуры или же они полны призрачных надежд: вдруг новый препод окажется нормальным? Ну, то есть не будет заваливать на экзамене да ещё и дополнительные баллы радушно отвалит каждому просящему. Ага, и шпоры не спалит, и спрашивать не будет, идеал, одним словом.

– Кажется, выбора у нас нет, – поджала губы Ксюша и уселась на место в первом ряду.

Она достала из сумки новую тетрадь, чёрную ручку и на секунду засомневалась, стоит ли класть электронную книжку на полку под столом. Хотя вряд ли новый препод оценит её преданность развлекательному чтиву.

Дверь противненько скрипнула, и в аудиторию наконец вошёл социолог. Преподаватель разительно выделялся среди своих коллег. Ксюша сразу отметила волосы насыщенного шоколадного оттенка, длинные чёрные ресницы, острые скулы и чувственные губы, растянувшиеся в искренней открытой улыбке. Но больше всего запоминались глаза: странная смесь голубого, золотистого и оливкового, глубина, окутанная беспокойным туманом. Ничего общего с зелёным, наверное, в лифте под тусклым освещением она не до конца разглядела цвет его глаз.

Ксюша подавила глупое желание снять очки и протереть их футболкой. Нет, не ошиблась – всего пять минут назад она видела препода в лифте. Приняла его за старшекурсника или аспиранта. Жаловалась на то, что социология – сплошная нудятина, а книга Аберкромби – лекарство от тоски. Ляпнула о первой паре и возможных прогулах. А ещё втайне жалела, что никогда в жизни не увидит красивого незнакомца, вышедшего на одиннадцатом этаже. Ну вот, легкомысленная дурында, твоё желание сбылось – теперь ты будешь лицезреть красавчика-социолога каждый понедельник.

ГЛАВА 2

Ксюша нырнула в пучину стыда: щёки порозовели, глаза уставились в пол, ей хотелось залезть под парту и писать конспект лекции там, надеясь, что препод не уронит карандаш и случайно не заглянет под стол. Ну и неловкая же ситуация. Какой чёрт её дёрнул обсуждать социологию культуры в лифте при незнакомых людях?

Но прятаться поздно: преподаватель явно заметил Ксюшу (да и как её не заметить – первая парта находится прямо у него перед носом), и его губы, сжатые после внезапной приветственной улыбки, слегка дрогнули. Чёрт, он что, сдерживает смех? Уже представляет, как не допустит их с Асей к экзамену и лишит стипендии? И ведь не первый раз она попала в столь дурацкую ситуацию.

Несколько лет назад Ксюша изучала философию, пока не возненавидела прописные истины, которые не казались ей великим откровением и никак не влияли на её мировоззрение. Тогда на первом курсе довольно странная женщина вела историю украинской культурологии. Она как будто находилась не на своём месте: часто блуждала одна по коридорам универа, рассматривала по сто раз картины, нарисованные старшекурсниками-искусствоведами, бормотала что-то себе под нос, когда ей задавали вопросы.

Однажды на лекции Маргарита Петровна достала из сумки огромные очки какой-то странной треугольной формы и небрежным движением руки надела их. В аудитории раздались сдержанные смешки: очки совсем не подходили преподавательнице, да ещё и постоянно соскальзывали. Ксюша сидела  на второй парте с Катей, соседкой по комнате, и отчаянно пыталась скорчить серьёзное лицо. Маргарита Петровна так увлечённо бубнила текст, что не заметила ни хихиканья в аудитории, ни того, что её очки вечно сползали на нос из-за отсутствия правой дужки.

На перемене подруги выскочили в коридор и, хохоча от души, ворвались в туалет.

– Капец, почему Маргоше никто не сказал, что очки нужно ремонтировать? – забегая в свободную кабинку, пробормотала Ксюша. – Я уже не говорю про новые очки, возможно, преподы столько не зарабатывают. Или ей некогда сходить в оптику – украинская культура сама себя не выучит.

– Какая же она занудная и странная, – раздался рядом голос Кати. – Пока это самый скучный препод за весь курс. Ещё и экзамен сдавать скоро, а я не хочу эту мутотень учить.

– Я тоже. Но выхода нет. Слышала, что Марго очень требовательная. Да и чем ей ещё заниматься: ни семьи, ни детей, наверное, только и делает, что смотрит канал “Культура” одинокими ночами. Ужасная жизнь, обнять и плакать.

Ксюша вышла из кабинки, схватила сумочку, оставленную на подоконнике, и услышала звук открывающейся дверцы. Из одной кабины выпрыгнула подруга, из другой медленно шагнула вперёд Маргарита Петровна в злополучных треугольных очках. Подруги замерли. В глазах преподавательницы мелькнула растерянность: она перевела взгляд с Ксюши на Катю и обратно, как бы запоминая внешность девушек. Потом растерянность исчезла, Маргарита Петровна нахмурилась, вскинула голову и неспешно покинула туалет.

Щёки Ксюши обдало горячим жаром, сердце заныло и болезненно ёкнуло в груди. Тот последний взгляд преподавательницы будет преследовать её несколько месяцев: в нём она увидела смесь отчаянной грусти, недоумения и беззащитности. Так смотрят раненые животные на обидчика. Или наивные люди, чьи розовые очки жестоко разбили.