Сезон любви - Джоансен Айрис - Страница 15

Через пару минут он уже открыл дверь, подтолкнул женщину вперед, и та оказалась в просторной спальне. Обстановка здесь была гораздо проще, да и цвета не такие яркие, как в комнате, отведенной для нее. Раздвинутые алые шторы на окнах сочетались по цвету с балдахином над огромной кроватью.

– Ложись, – велел Сэбин. Мэлори устало смотрела на него. Мужчина закрыл дверь и скинул туфли.

– Ложись, – повторил он, задергивая шторы. Комнату заполнили мягкие трепещущие тени. – Разуйся и ложись. – Он стоял рядом и ждал. – Ну, давай же. Или тебе помочь?

– Я не собираюсь оставаться тут надолго. Мне нужно заниматься сценарием.

– У тебя впереди сколько угодно времени. – Сэбин нетерпеливо смотрел на женщину до тех пор, пока она не опустилась на алое покрывало, а затем подошел к ней. – Поспи три часа, и тогда я разрешу тебе поработать еще пару часов перед ужином.

– Разрешишь?

– Извини, я не так выразился. – Сэбин прилег рядом с Мэлори и, не прикасаясь к ней, смотрел в ее лицо. – Как ни открою рот, оттуда жаба выскакивает. Ты же знаешь, каким мерзким грубияном я иногда бываю. – Он подложил кулак под щеку. – Засыпай.

Мэлори внезапно встрепенулась.

– Думаешь, я могу заснуть, пока ты лежишь рядом и таращишься на меня?

– А почему бы и нет?

– Потому что мне кажется, будто за мной подглядывают. Если уж ты намерен оставаться здесь, мог бы почитать книгу или заняться еще чем-нибудь.

– Мне нравится лежать и просто смотреть на тебя, – бесхитростно ответил Сэбин.

Мэлори вновь испытала странное чувство, будто что-то внутри ее тает, и поспешила прикрыть глаза темными длинными ресницами.

– Когда я не вижу тебя, то забываю, как ты прекрасна, а взглянув, снова испытываю потрясение. – Сэбин протянул руку к лицу Мэлори и мягко прикоснулся к ее векам. – Но сейчас я вижу тебя – лежащую здесь, с густыми шелковистыми волосами, рассыпавшимися по подушке. – Мэлори перестала слышать все, кроме этого низкого, богатого интонациями голоса. – И еще… Мне нравится заботиться о тебе.

В этот момент Сэбин даже казался немного растерянным.

– Похоже, тебя самого это удивляет, – зевнув, проговорила Мэлори. – Разве раньше ты никогда не…

– Ш-ш-ш.

Она почувствовала, как его большое тело повернулось на постели, а затем он привлек ее ближе к себе. Мэлори непроизвольно напряглась, но потом сообразила, что в этом объятии нет ничего чувственного, и снова расслабилась. В тяжести его рук она ощущала лишь уют и нескончаемую нежность.

– Господи, как же хорошо! – прошептал Сэ-бин, опаляя горячим дыханием ее висок. – Ты такая же мягкая и приятная, как Старый Джо.

– Старый Джо?

– В детстве у меня был игрушечный жираф, которого звали Старый Джо.

Мэлори крепче прижалась к мужчине:

– А почему «старый»?

– У него был такой мудрый, усталый взгляд… Как будто он жил еще до Рождества Христова.

– У большинства детей – плюшевые мишки.

– Мы со Старым Джо отлично понимали друг друга.

«Наверное, это потому, что Сэбину пришлось повзрослеть раньше времени», – сонно подумала Мэлори. Она доверчиво обняла его одной рукой и положила голову ему на плечо.

– А у меня была плюшевая панда. Вообще-то она и сейчас есть. Осталась со старой мебелью и книжками в Чикаго.

– Да, у большинства детей – плюшевые мишки. Они симпатичнее, чем жирафы.

Мэлори едва заметно кивнула, подумав, что у плюшевых мишек глаза не такие старые и усталые, как у жирафов, а похожи на цветные пуговицы и поэтому больше подходят для мира ребенка.

– Где сейчас твой Старый Джо?

– Это одному только Богу известно. Спи.

Мэлори почувствовала, что действительно засыпает.

– А ты?

– Я тоже попробую. Чуть позже.

– Ты должен его найти.

– Кого?

– Старого Джо. – Мэлори уже почти не было слышно. – Вещи, которые тебе дороги, нужно хранить. Их нельзя терять…

Через секунду она уже крепко спала.

Неторопливо текли минуты, а Сэбин лежал, глядя на полог балдахина. Господи, он не вспоминал о Старом Джо уже лет двадцать, если не больше! Да и чему тут удивляться? Старый Джо принадлежал другому Сэбину Уайту – трогательному ребенку, которому еще не было известно, что в мире больше темного, чем светлого, и для доброты и преданности слишком часто не хватает места.

Затем его задумчивый взгляд переместился на лицо спящей Мэлори. Он знал, почему она возродила в его памяти воспоминания о тех далеких днях. Потому что в ней тоже была эта доброта, стремление к свету и детская вера в будущее.

Что он, черт возьми, сотворил с самим собой, затащив ее в Кандрахан? То, что начиналось одной только похотью, теперь превращалось в нечто совершенно иное. Господи, он даже дошел до того, что ударился в сентиментальные воспоминания о своем детстве и глупом игрушечном жирафе, которого наверняка выбросили на помойку лет двадцать назад. Если у него осталась еще хотя бы капля здравого смысла, он должен завтра же отослать Мэлори в Марасеф и вернуться в тот мир, с которым умеет управляться.

Мэлори заворочалась. Сэбин посмотрел на спящую женщину и еще крепче сжал ее в своих объятиях, словно защищая от неведомой опасности.

И понял, что ни за что на свете не отправит ее завтра в Марасеф.

Глава 4

Было почти шесть, когда Мэлори проснулась и вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом Сэбина. Его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от нее. Судя по всему, все то время, пока она спала, мужчина ни на секунду не сомкнул глаз.

– Привет, – бодро сказал он. – Тебе пора отправляться в свою комнату и переодеться к ужину.

– Еще рано, – жалобно проговорила Мэлори и тут же прикусила себе язык. Это прозвучало так, словно она просила оставить ее здесь еще на некоторое время. – Ведь вчера мы сели за стол почти в половине девятого, – попыталась она исправить положение.

– А скоро будет уже половина восьмого. – Сэбин встал, обошел кровать и, подойдя к ней с другой стороны, протянул Мэлори руку, чтобы помочь встать. – К тому же сегодня тебе нужно лечь пораньше.

– Рано ложиться, спать днем… Я начинаю чувствовать себя инвалидом. – Она откинула с лица темный локон. – В конце концов, ты не врач, Сэбин.

– Нет, но если бы я им был, от меня было бы гораздо больше толка, чем от твоего доктора Блэйрена, который только и знает, как пичкать тебя таблетками. Но поскольку в течение нескольких следующих недель ты будешь находиться на моем попечении, я рассматриваю себя в качестве твоего хранителя. – Он наклонился, поднял с пола сандалии Мэлори и протянул их женщине. – Вот твои туфельки, Золушка.

Она села на постели и сунула ножку в белую сандалию.

– В качестве хранителя я тебя тоже не могу воспринимать.

– Напрасно. Вот увидишь, у меня это замечательно получится. Как-никак, а опыт у меня в этом большой. – Сэбин хитро посмотрел на нее. – Правда, не в отношении людей. До этого мне пришлось побывать в должности хранителя корпораций, но, я думаю, основные принципы – те же самые.

Мэлори надела вторую сандалию и встала с постели.

– С корпорацией меня еще никогда не сравнивали.

– Богатство и дефицит, сильные места и уязвимые… – пожал плечами Сэбин. – Человек и корпорация очень похожи: и в том и в другом намешано всякого, и того и другого надо оберегать и пестовать, и в том и в другом есть вещи, с которыми необходимо бороться.

– Но ты все же предпочитаешь корпорации.

– Обычно – да. – Лицо Сэбина стало сдержанным. – С ними спокойнее.

Эти слова пробудили в душе женщины жалость, но она не позволила ей выйти наружу. Сэбин ни за что не примет и не оценит жалости. Она направилась к двери.

– Увидимся за ужином. Мне еще нужно позвонить в Нью-Йорк. Ты не попросишь Кери, чтобы он связался с диспетчером в Седихане и заказал для меня разговор?

– Кому ты собираешься звонить? Распахнув дверь, она повернулась к Сэбину и покачала головой:

– Не волнуйся, я не собираюсь звонить ни в ФБР, ни в госдепартамент. Учитывая печальную славу, которой я теперь пользуюсь, они вряд ли обратят на меня внимание, если я снова начну кричать: «Волки!» – Осознав, как парадоксально прозвучали ее слова, Мэлори усмехнулась. – Но если туфелька подойдет…