Путеводная звезда - Джоансен Айрис - Страница 22

Она бросилась к нему в объятия и спрятала лицо у него на груди.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Громче!

— Я люблю тебя с той минуты, когда ты взял меня за руку там, в обломках, в Мекхите. И я буду любить тебя, пока не умру.

Его глаза увлажнились, он поцеловал ее.

— Ну наконец-то! Вот это убедительное признание. Я знал, что у тебя получится, когда ты немного потренируешься.

— А что, Дэвид до сих пор ждет меня в вертолете?

— Нет, я не мог рисковать, поэтому тут же отправил его обратно.

— Жаль. Тебе придется вызвать его обратно.

Гейб замер.

— А я думал, что мы все уладили.

— Типичный мужской эгоизм. Ты все уладил так, как устраивает тебя, а не меня.

— Ронни, ради бога, не надо.

Она остановила его легким поцелуем.

— Замолчи и свяжись с Дэвидом. Не волнуйся, теперь ты не скоро от меня избавишься. Мне просто нужно кое-что сделать в Марасефе.

— Ты уверена, что хочешь увидеться с ним? — в очередной раз спросил Гейб, когда она шли по коридору гостиницы.

— Я не рассчитываю на доброжелательный прием. Но мне нужно кое-что сделать.

Она постучала в дверь комнаты.

Дверь открылась. На пороге с бесстрастным лицом стоял Пилзнер.

— Добрый день, миссис Фолкнер, я был чрезвычайно удивлен, когда вы мне позвонили. Входите.

— Спасибо. Очень мило с вашей стороны, что вы согласились встретиться со мной.

— Должен вас заверить, что вовсе не хочу быть милым с вами. — Он закрыл за ними дверь. — Не буду предлагать вам выпить. Полагаю, ваш визит будет недолгим. — Он холодно взглянул на Гейба. — Мне не очень понравилась ваша выходка в больнице.

— А мне не нравится ваше желание засадить мою жену в тюрьму. Мне больше нравится, когда она рядом со мной.

— Я выполнял свой долг.

— Не спорьте, пожалуйста, — вмешалась Ронни. — Простите, господин Пилзнер, Гейб просто беспокоится обо мне.

— Я это уже заметил, — холодно ответил тот. — Из-за него я попал в очень неловкое положение.

— Поверьте, могло быть еще хуже, — заметил Гейб.

— Я понимаю, — сказал Пилзнер. — Я еще удивлялся вашей сдержанности.

— Ронни считает вас настоящим патриотом.

— Правда? — В глазах Пилзнера мелькнуло любопытство. — Очень интересно.

— Мне бы хотелось самой все объяснить, — сказала Ронни. — Можно?

— Разумеется. Давайте поскорее закончим.

— Дело в том, что вы не сможете ничего со мной сделать, пока я нахожусь в Седихане. И шейх согласился предоставить мне гражданство.

Пилзнер сжал губы.

— Насколько я понимаю, это ваших рук дело, Фолкнер?

— Шах и мат.

— Не совсем, — возразила Ронни. — Моему мужу придется слишком от многого отказаться, а я не могу с этим согласиться. Седихан — замечательная страна, но это не его родина. — Она помолчала. — И не моя тоже.

— У вас ее вообще нет, — заявил Пилзнер. — Я думаю, вы должны быть благодарны судьбе, что вам так повезло. Вряд ли у вас будет другая возможность.

— Если только вы мне ее не предоставите…

— Я уже говорил вам, что это невозможно.

— Я хочу предложить вам сделку.

— Я не заключаю сделок.

— Прошу вас, выслушайте меня. — Она глубоко вдохнула: — Гейб собирается замять всю шумиху вокруг меня и реабилитировать вас.

— Ничего подобного, — взвился Гейб.

Ронни не обратила на него внимания.

— Если я разрешу вам отвезти меня в Штаты и предстану перед судом, мне вряд ли дадут больше пяти и, скорее всего, условно.

— Ты никогда не предстанешь перед судом, — сказал Гейб.

— Видите, он готов сделать для меня все. Он очень упорный человек. И очень любит меня, — просто добавила она.

— Теперь мне это очевидно, — сухо заметил Пилзнер. — Может быть, ваша свадьба и не была фиктивной, как я думал сначала, но это ничего не меняет. Было совершено преступление.

— Я заплачу за него. Я отбуду свой условный срок в Седихане. Останусь здесь на пять лет. И если по окончании этого срока вы по-прежнему не согласитесь дать мне гражданство, я приеду в Штаты и сдамся вам.

— Нет, — пытался остановить ее Гейб.

— Вы согласны?

— Этот договор выгоден мне больше, чем вам, — заметил Пилзнер. — Все, что требуется от меня, — это ждать.

— Да. Но при этом желательно быть справедливым. И если вы за это время поймете, что я могу приносить пользу, то, быть может, разрешите мне вернуться домой.

— Сомневаюсь.

— Вы согласны?

— Мне нечего терять.

— Иногда стоит рискнуть ради того, что ждет тебя в будущем. — Она встала и пошла к двери. — Пойдем, Гейб.

— Миссис Фолкнер!

Она обернулась и увидела, что Пилзнер, нахмурившись, смотрит на нее.

— Я не думаю, что вам удастся убедить меня. Одно исключение влечет за собой остальные. Я не могу создавать прецедент.

— Нет, можете. Перечитайте учебник истории. Америка выросла на таких прецедентах. По этой причине пилигримы приехали в Плимут, а посмотрите, что написано на статуе Свободы. Это все, о чем я прошу.

Она робко улыбнулась ему и, не дожидаясь ответа, вышла.

— Ты что, серьезно? — спросил ее Гейб, пока они шли по коридору. — Ты собираешься сдаться, если он, в конце концов, не согласится?

— Да. Так или иначе, но мы поедем домой. — Она взяла его за руку. — В крайнем случае будешь носить мне передачи каждое воскресенье.

— Это большой риск. Он — упрямый тип. Всегда тяжело иметь дело с людьми, которые считают, что на их стороне правда.

— Мы просто должны доказать ему обратное. Он уже допустил одну ошибку. Он сказал, что я рискую всем, что у меня есть. — Она ласково улыбнулась ему. — Но все, что у меня есть, — это ты. И я никогда тебя не потеряю.

Эпилог

— Ронни, где ты?

— На кухне, — отозвалась она. — И не кричи, пожалуйста. Еще немного, и пирог будет готов.

— Ты что, готовишь? — подозрительно спросил Гейб, появляясь на пороге кухни.

— Вроде того. На прошлой неделе я брала интервью у шеф-повара ресторана в Марасефе, и он сказал, что любой человек может хорошо готовить, если сосредоточится. Сам он вместо дрожжей использует медитацию.

— И что, от этого тесто поднимается?

— В любом случае хуже от медитации ему не будет.

— И мне придется это есть? — с тоской поинтересовался Гейб.

— Мне это было бы приятно. — Она снова уставилась на пирог сквозь прозрачную дверцу духовки. — Кстати, а ты почему так рано вернулся? Мне казалось, ты собирался пообедать с шейхом.

— Мне позвонили сегодня в офис, и я отменил обед. — Он помолчал. — Звонил Пилзнер.

— У меня же есть еще восемь месяцев. Они не могут изменить срок.

— Именно это он и собирается сделать. Он хочет, чтобы я лично сопровождал тебя на суд в Майами.

— Что?

— Ага, попалась! — Гейб рассмеялся и, подхватив ее на руки, принялся кружить по кухне. — Я пошутил.

Радость охватила Ронни.

— Я убью тебя. Что он на самом деле сказал?

— Он узнал о том, что ты получила премию Эмми за материал о нелегальных иммигрантах. Он считает эту историю субъективной и излишне сентиментальной.

— Это звучит не очень оптимистично.

— А еще он сказал, что устал получать доклады о твоей благотворительной деятельности и прошения о том, чтобы тебя наконец амнистировали и выдали тебе гражданство. Его люди просто не справляются с таким объемом работы.

— Гейб!

— Он сказал, что ты самая упорная женщина на свете. И что если он не сдастся, то ты найдешь какое-нибудь средство от всех смертельных болезней, чтобы — прославиться во всем мире. А он будет при этом выглядеть бессердечным чудовищем.

— И что? — Она затаила дыхание.

Гейб вынул из кармана черную бархатную коробочку и протянул ей.

— Он просил передать тебе это.

— Он прислал мне подарок?

— Не совсем. На самом деле это от меня.

Ронни открыла коробочку. На черном бархате сияло изумительное жемчужное ожерелье с рубинами и сапфирами.