Из рода Бурого Медведя. Том 2 (СИ) - Анатольев Федор - Страница 35

— А вашу дочь Инессу, что её интересует? В чём она хороша? — спросила бабушка вдруг.

— Я люблю петь и сочинять стихи с музыкой, — сказал Инесса. — Так же мне нравиться изучать древние легенды и мифы забытых народов, а также о мире за Переходом… мои интересы и одарённости довольно обширны, — сказал она без лишней скромности, но и так словно не хвасталась, а констатировала факт.

— Интересно, — сказал мама.

— Я с вами согласен, — поддакнул Кротов. — Инесса много мне разного понарассказывала. Последнее хурритская мифология… А вообще это лишь малая доля её талантов.

— Я вот чего спрашиваю, — сказала погодя бабушка. — Дочка ваша недурна мягко скажем внешностью и станом. Умна, любознательна… это не считая такого славного семейства и рода к которому принадлежит. И вот думаю внуку невесту найти и потому поглядываю на вашу дочь с перспективой. Если вы конечно не против…

Инесса покраснела.

Я же едва сдержался, что бы громко и нецензурной не возмутиться. Но сделал вид что мне всё равно, не выказывая внешне ни одобрения ни порицания. Лишь глянул зло на бабушку. Но она, поймав мой грозный взгляд и расшифровав его однозначно правильно, сделала вид что ничего не поняла.

Павел Константинович Кротов же, услыхав о высокой оценке его дочери и его семейства, поклонился и сказал:

— Нет, мы конечно не против. Благодарствую за вашу оценку… и хочу сказать что ваша дочь не менее прекрасна чем моя. И хочу сказать, что я готов жениться на ней хоть сегодня! — он с жаром поглядел на мою маму.

Мама немного покраснела и скомкано начала говорить:

— Будет вам… так поспешно что-то решать. Вы мне чуть предложение не делаете, я же вам сказала… и вы мне сказали что как друг приехали.

— АХ! — схватился за лоб Кротов и обратился к бабушке. — Евгения Михайловна, вы то хоть на моей стороне?

— Если вы хотите знать: желаю ли я видеть вас мужем моей дочери Анны… То да, я не против! — ответила бабушка.

— Мама перестань. — насупилась моя мама и переменила тему. — А где же ваша дочь сейчас учиться? Ведь вы уехали из родных краёв посреди учебного года…

— Мы сдали документы в схожий по учебной программе ВУЗ, заплатили сущую мелочь и нас приняли, — сказал Кротов. — Вот так чётко и быстро. Петроград! Столица всё таки. Тут ведь такие дела не редкость.

— Не редкость, — согласилась Мама, явно обрадованная тем что удалось удачно сменить тему — Под новый год многие стремятся сюда наведаться. У меня клиентов сразу прибавляется в кондитерке в это время. Рядом много апартаментом под съём.

— А где ваше кафе находиться кстати, может мы там рядом и остановились? — спросил Кротов хитро подкручивая ус.

— На улицы «1-й роты Семёновского полка»…

— Отлично название-с, — засиял Кротов. — По нашему, по военному! А мы на «Никольском» переулке… это далеко?

— Это довольно близко, — сказала бабушка.

— А где вы именно? Как называется кафе? — спросил Кротов.

Мама кинула гневный взгляд на бабушку и та, собравшись прежде сообщить точные адрес и название, прикусила язык.

— А вы сами догадайтесь, — игриво сказала мама. — Вы мужчина не промах.

— Ну что ж, — сурово сообщил Кротов. — Будь на той улице хоть сотня кафе, я всё равно вас найду!

— Не сотня конечно, но поискать придётся. Так же ведь не интересно, если вам всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподносят…

— Как сказал Чайковский: «Что наша жизнь? Игра!» — согласно кивнул Кротов и попросил: — Люблю преграды, люблю их преодолевать! А сейчас спойте нам ещё что ни будь.

— А давайте споём вместе с вашей дочерь Инессой, я если что подыграю.

— Инесса, — скомандовал Кротов…

…Ушли они через два часа. Лично мне удалось улизнуть через пол часа избавившись от навязчивого общения с Кротовым. Нет мужик он был неплохой. Но… не то что бы я испытывал ревность к нему как верный сын своего отца, ведь отец мать не бросал официально, а просто пропал. Просто был я в не настроении. Бабушка меня потом ругала за такое негостеприимное поведение. Впрочем так просто бы я не ушёл. Положение спас внезапно появившийся дед, на которого и обрушилось дружелюбие новоявленного жениха…

Вечером я оказался на кухне, решив испробовать пару пирожен из маминого кафе-кондитерской. Последние дни, из-за повышенного спроса, пирожных мама почти не приносила. Продажи шли слишком хорошо. Тогда я даже злился и негодовал, что меня оставили без вкусностей. Но в тот день мне повезло.

Пока я наслаждался божественным угощением, работало радио, где диктор зачитывал рассказ:

«…

…Если пройти от начала и до конца по улице Степной и спуститься вниз, то можно попасть на огромный луг с одноимённой улицей. Вот там на улице Луговой, на отшибе, в сотне метров от реки с гигантскими тополями у её берегов, стоит домик и место, где это всё случилось.

Шёл конец сентября, когда каждый день неминуемо становился холодней и короче предыдущего. Над домом громко каркала ворона. Временами она стучала по металлическому коньку крыши и зловеще поглядывая на Матвея Степановича. Он явно не нравился вороне. Ему ворона тоже не нравилась, но запускать в неё чем-то вроде камня он не спешил. Боялся повредить новенький шифер, постланный на крышу этим летом.

— Папа, папа! — выскочил во двор Ванятка, младший сынок. — А бабушка сказал, что надо ёлку то срубить было, ащо летом. Нехорошо ведь! Плохая примета если ёлка растёт возле дома и перерастет его, то мужик может помереть!

Матвей Степанович схватил с земли нечто похожее на хворостину и кинувшись на Ванятку, крикнул:

— Сейчас я тебе всыплю за такие слова, отцу смерти желать! А ну иди сюда!...

Но Ванятка с воплем убежал со двора и не приходил аж до самого ужина, блуждая где-то в рощах вдоль реки, которая этот самый луг, где они жили и опоясывала. А когда уж пришёл, трогать его не стали, так как запереживались за него. Хлебая щи, отец хмуро на него поглядывал но ничего не говорил. Старший сын Илья и дочь Юлия сели рядом и тоже налили щей с говядиной. Тёща сняла с печки котелок и долила щей в кастрюлю. Села за стол и поинтересовалась:

— Матвей Степанович, ты макушку то уже спилил, али нет?

Матвей Степанович грубо бросил ложку с суп, так что забрызгало белую скатерть из льна, и встал из-за стола. Он с вызовом посмотрел на тёщу и вышел из кухни. На выходе ему встретилась жена с ведром молока. Увидев что тарелка полна она спросила:

— А чего не доел, неужели щи невкусные?

— Спасибо, я наелся! — оттолкнул её грубо Матвей Степанович и поспешил из кухни.

Всё это началось пару недель назад. Тогда к тёще, той ещё сплетнице пришла её пожилая подружка Глафира Ивановна. Усмотрев что ёлка почти переросла дом, она поспешил сообщить что это плохая примета. И что надо скорее спилить верхушку ёлки, иначе не миновать беде…

— Какой же беде? — спросила тогда тёща Дарья Борисовна.

— Старший мужик может помереть, — ответила тихо Глафира Ивановна. Тёща тут же перекрестилась, схватилась за сердце:

— Да как же это так! Да это ж зять мой! Куда ж ему помирать?! Ведь трое детей…

— Не пужайся, — сказала Глафира Ивановна. — Пускай спилит, али срубит верхушку и заживёте как прежде!

— Ох спасибо что предупредила, — покланялась ей тёща. — Ох не миновать бы беде было…

Матвей Степанович только сплюнул тогда, услышав этот мракобесный диалог. Но стоило Глафире Ивановне уйти, как тёща словно с цепи сорвалась. Она накинулась на него с требованием бросить все дела и немедля начинать рубит ёлку, иль хотя бы макушку.

Ёлка ему нравилась, и дел было много. Телега не починена, дрова не наколоты. А завтра работа спозаранку. Решительно тогда он отбился от тёщи давая понять, что ни при каких обстоятельствах её просьба не будет удовлетворена. Тёща сразу всё поняла. Зять не признавал её власти и игнорировал любые просьбы и приказы. Матвей Степанович просёк её натуру ещё в первый год совместной жизни и сразу понял, что если не выставить щит, тёща сделает его жизнь невыносимой. Поэтому обычно тёща побившись с ним пару дней сдавалась. Но только не в этот раз! Тут дело встало о жизни и смерти! Шутка ли мужик помрёт, а её дочь с тремя детьми останется одна. А кому она нужна уже немолодая, да ещё с тремя детьми… Семью следовало спасть и себя саму заодно. Ведь если баба с детьми не нужна, то она бабка тем более! Поняв, что напрямую зятя не сломить, она принялась обрабатывать детей, дочь и всех соседей.