Приручить единорога (Странное предложение) - Джоансен Айрис - Страница 31

— Здесь действительно очень мило, — негромко сказала Жанна, расстилая на траве белую скатерть и раскладывая закуски, которые она достала из походной сумки Сэнтина. — Правду говорят, что, когда Бог создавал рай, он взял за образец Южную Калифорнию. Здесь есть почти все.

— Почти? — переспросил Сэнтин, насмешливо сморщив лоб. Всю дорогу до озера он нес сумку с продуктами и теперь с сознанием честно исполненного долга стоял на берегу, заложив руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок. — Я знаю немало коренных калифорнийцев, которые с тобой не согласятся.

Повернувшись, он сделал несколько шагов и уселся возле импровизированного стола, облокотившись спиной о торчащий из травы валун. Не успела Жанна оглянуться, как он уже захрустел поджаристым цыплячьим крылышком, которое стащил с самого большого блюда.

— Нет, честно, — сказала Жанна, стараясь отогнать от себя мысль о том, как сильно все это смахивает на настоящую супружескую идиллию. — Например, мне не хватает здесь разве что смены времен года. В наших краях в это время деревья уже щеголяют в багряных и золотых нарядах.

Она налила кофе из термоса в две пластиковых чашки и протянула одну из них Сэнтину. Вторую она поднесла к губам, но так и не отпила ни глоточка. Взор ее затуманили воспоминания.

— У нас на ферме есть один холм, который — лишь только листья пожелтеют — становится непередаваемо, волшебно красив. Когда светит солнце, он горит и переливается всеми оттенками оранжевого и золотого, так что порой на него становится просто больно смотреть. Каждую осень мы с бабушкой ходили туда и собирали полные корзины золотых листьев, чтобы украсить ими дом. Бабушка была великая мастерица по этой части…

Задумчивый взгляд Сэнтина остановился на лице Жанны.

— Вы с ней были очень близки, я правильно догадался? — спросил он. Жанна кивнула.

— Да, очень, — тихо сказала она. — Бабушка не просто заменила мне мать: она была моей подругой и моей наставницей с тех самых пор, как я научилась ходить. Я не представляю себя без нее. Наша связь была такой тесной, что частенько мы могли подолгу обходиться без слов.

— А отец? — спросил Сэнтин. — Были ли вы близки с ним?

По лицу Жанны пробежала легкая тень.

— Нет. Не сказала бы… Конечно, после того, как умерла мама, он пытался как-то заменить ее, но он никогда не понимал ни меня, ни бабушку до конца. — Жанна пожала плечами. — Может быть, он не очень этого хотел. Теперь я многое понимаю… И мне кажется, он стыдился того, что его мать была индианкой чероки. Даже в наше время полукровкам приходится очень нелегко. Ни белые, ни краснокожие не признают их своими.

— Боюсь, твоей бабушке пришлось еще труднее, чем ему, — задумчиво сказал Сэнтин. — Удивительно, как она решилась оставить свой народ и выйти замуж за твоего деда.

Жанна поспешно опустила ресницы, стараясь скрыть охватившую ее печаль.

— О, бабушке всегда было не занимать мужества, — негромко ответила она. — Она — самая храбрая женщина из всех, кого я знала. Впрочем, для того чтобы вырваться из резервации, особого мужества, я думаю, не требовалось, — с горечью добавила Жанна, поднимая на Сэнтина взгляд. — Тебе не приходилось бывать в индейской резервации?

Он отрицательно покачал головой, и Жанна продолжила почти спокойно:

— А вот мне приходилось. Когда я была маленькой, бабушка взяла меня туда, где она выросла. Не знаю, может быть, где-то все устроено по-другому, но эта резервация была похожа на концентрационный лагерь. Она даже отгорожена от всего мира забором из колючей проволоки! Для меня до сих пор загадка, как можно такое вынести… — Жанна вздрогнула и снова погрузилась в воспоминания. — Бабушка не выносила, когда что-то ограничивало ее свободу. Сколько я себя помню, она даже спала на открытой задней веранде, пока позволяла погода. Она говорила, что в закрытом помещении ей бывает трудно дышать. Если бы ей пришлось остаться в резервации, бабушка, наверное, умерла бы…

Сэнтин осторожно потянулся. Глубокая морщина пересекла его лоб, а губы плотно сжались.

— Не слишком ли ты драматизируешь? — спросил он, отбрасывая в сторону недоеденное цыплячье крылышко. — Если твоя бабушка — такая сильная и мужественная леди, то она вполне могла приспособиться к отсутствию свободы и даже — я этого не исключаю — чувствовать себя вполне счастливой. Почему ты так уверена, что она не сумела бы найти что-то, что компенсировало бы ей сомнительную прелесть жизни в резервации?

Он произнес эти слова с таким бешеным напором, с таким желанием спорить, что глаза Жанны непроизвольно расширились. «Почему он сердится?» — недоумевала она.

— Просто я ее знаю, — ответила Жанна после некоторого колебания. — Ничто не могло возместить ей того, что она при этом потеряла бы.

— Но ты не можешь быть уверена на сто процентов, — мрачно подвел итог Сэнтин и, беспокойно поглядев на насупленное небо, которое на глазах становилось из серого черно-свинцовым, неожиданно заторопился.

— Давай скорее, — сказал он и, встав на колени, принялся как попало швырять в сумку остатки их трапезы. — Гроза может вот-вот начаться, а нам надо еще найти какое-нибудь укрытие.

Они успели преодолеть только половину пути до фермы, когда с неба упали первые тяжелые капли. Не прошло и минуты, как пошел настоящий ливень, который в считанные мгновения промочил их насквозь. Подхватив Жанну под локоть, Раф заставил ее двигаться быстрее, и вскоре сквозь пелену дождя замаячило здание фермы. Но, вместо того чтобы поспешить туда, Сэнтин неожиданно свернул к ближайшему амбару и втолкнул Жанну внутрь.

В амбаре было полутемно. Сильно пахло пылью, прелой соломой и мышами. С подозрением потянув носом воздух, Жанна вопросительно поглядела на своего спутника.

— Амбар был ближе, — пояснил Сэнтин, в свою очередь оглядываясь по сторонам. — К тому же рабочие, похоже, сюда еще не заглядывали, следовательно, у нас есть шанс найти какое-нибудь старое одеяло или брошенную одежду, чтобы вытереться как следует.

Посмотрев на Жанну, Сэнтин нахмурился.

— Ты вся промокла!

— Ты тоже, — откликнулась Жанна, пытаясь отдышаться после пробежки под дождем. — Но, думаю, что мы оба выживем. Лично я чувствую себя очень хорошо.

И Жанна счастливо улыбнулась. Бег под холодным дождем разогнал по жилам застоявшуюся кровь, и теперь она ощущала во всем теле легкое покалывание, которое, в свою очередь, заставляло подумать о том, что жизнь прекрасна. И это праздничное настроение не мог испортить даже тот факт, что вода продолжала ручьями стекать с нее, словно она купалась в одежде.

Сэнтин приложил ладонь к ее щеке.

— Ты замерзла, — безапелляционно заявил он, рассматривая внутренность амбара. — Стоит тебе отдышаться, и ты сама это почувствуешь. Нужно тебя высушить…

Опустив руку, он быстро пошел между стойлами.

— Открой входную дверь, — крикнул он откуда-то из темноты. — Здесь темно как в аду!

Жанна послушно повернулась и, налегая всем весом на широкие двойные ворота амбара, отворила их настежь. Внутри заметно посветлело, и она поспешила следом за Сэнтином, но догнала его только у дальней стены. Судя по выражению его лица, Сэнтин не нашел того, что искал.

— Пусто, — с досадой сказал он. — Как шаром покати. Я нашел только старую конскую попону, которую насквозь проела моль. Похоже, здесь нет ничего подходящего.

— Говорю тебе, это не важно! — перебила Жанна. — Давай рванем к вертолету и переждем там.

— Ну да, чтобы к тому времени, когда погода прояснится, ты промерзла до костей и простудилась, — возразил Сэнтин, продолжая оглядываться по сторонам. Взгляд его неожиданно упал на лестницу, ведущую на сеновал.

— Нашел! — воскликнул он радостно и похлопал Жанну по промокшей спине. — Давай наверх, я сейчас.

И он быстро зашагал к дверям амбара.

Поглядев ему вслед, Жанна недоуменно передернула плечами и начала карабкаться на сеновал. Раф вернулся быстро — не успела она подняться на самый верх, как он уже взялся за нижнюю перекладину лестницы. В руке он держал сумку, которую бросил у ворот.