Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма - Страница 36

С реки донёсся сигнал рога — свои, возвращаются. И хорошо.

Роб спрыгнул с коня и подошёл обнять Катерину.

— Как ты тут? Не скучала?

— Нет, — сообщила она. — Пристроила кучу горелого дерева, чтоб посередь двора не валялось.

Подошедший Джон оглядывал пространство — и улыбался. А Дороти звала всех ужинать.

На следующий день продолжили — мужики растаскивать завал, а Катерина с камеристками — разбирать и приводить в порядок доставшиеся вещи. Разобрали к обеду. Самое приличное, целое, или нуждавшееся в незначительной починке, а такового получилась где-то четверть, а то и меньше, Катерина оставила себе — пригодится. Те вещи, которые нуждались в основательной починке, но в принципе могли быть использованы дальше, она собралась отдать мужикам, второй день таскавшим горелые брёвна. А два плаща, лежавших с самого верху, больше всего пострадавших от воды и прочих агрессивных воздействий среды, она велела разрезать на куски, изъять и выбросить сгнившие части, а из остального сшить коврик на пол. Девицы не поняли — зачем и как, тогда Катерина обещала, что после обеда посмотрим, мол, вместе, и придумаем.

— Может, это потом, сейчас-то мы, наверное, в замке будем нужны? — усомнилась Милли. — Под ноги-то и солому можно!

— Можно, конечно, можно, — Катерина ещё раз оглядела их, потом — мужиков, которые тащили очередное бревно. — А может быть, в деревне есть пара-тройка девочек, умеющих держать в руках иголку?

— Да как не быть, — кивнула Грейс. — У нашей поварихи Петрониллы есть внучка Дейзи, ей лет десять, наверное, и она уж точно кого-нибудь ещё в деревне знает! Если вы их накормите — родители отпустят поработать.

Петронилла хмуро выслушала сначала комплименты похлёбке, сваренной ею на обед, а потом просьбу отпустить до вечера Дейзи, и чтоб она привела пару подружек.

— Для чего это вам Дейзи, миледи? — поинтересовалась она.

Мощная, грузная, седая — Катерина не могла определить, сколько ей лет.

— Она ведь умеет шить? Нужно сделать для меня кое-что — с теми вещами, которые мы нашли в мокром сундуке. Не обижу.

— Дочь забрали, зятя забрали, теперь и внучку забрать хотите? — Петронилла смотрела, как человек совсем отчаявшийся, и оттого готовый на всё.

— И для чего я забрала у вас дочь и зятя, не напомните? — медленно поинтересовалась Катерина. — Я тут, знаете ли, болела тяжело, так теперь и не знаю — кому я должна, а кто мне задолжал.

— Ну не вы, ладно, но люди вашего свёкра. Племянник его.

— Рональд? — Катерина всё ещё не понимала.

— Девок ему мало в столице, проклятому, чтоб земля у него горела под ногами! Там же доступных хватает, все говорят, кто хоть раз был, и нечего было тут на мою Мэри пальцем показывать! А Джим хотел её защитить, ему он своей рукой голову проломил!

И здесь отметился, скотина.

— К Рональду у меня тоже счёт, — ответила Катерина. — Запишу вас сразу после меня. Две жизни, так? Джим и Мэри?

— Ну, Мэри один из его ублюдков на камни швырнул, да так, что она уже не поднялась. Его потом милорд Джон сам казнил.

О как. Плюс Джону.

— Петронилла, я клянусь именем своих умерших родичей, что не причиню зла твоей внучке. И никому не позволю это сделать.

Кухарка глянула на Катерину так, будто впервые увидела. Потом вздохнула.

— Спросят вас, можно подумать! Много вас о прошлом августе спрашивали, хотите вы к Телфордам в семью или нет!

— Что ж вы так неосторожно, миледи, — приговаривала она. — Силой-то своей тоже с умом надо пользоваться, зачем же всё выплёскивать-то, без остатка? Я-то не маг, поделиться не смогу, только знаю немного, да и всё, а вас надо на ноги ставить!

К губам Катерины поднесли фляжку, она глотнула… ничего себе, какой-то крепкий алкоголь. Внутри разлилось тепло, что-то расправилось, разжался какой-то спазм, дышать стало легче.

— Вот, дышите, миледи, дышите. Хлеб где? Так давай сюда, раз принесла, чего стоишь! — бурчала на кого-то женщина.

В рот Катерине затолкали маленький кусочек хлеба, она проглотила. Потом ещё и ещё. И ещё. И кусочек вяленого мяса. И она даже смогла открыть глаза.

Вокруг столпились все — и её девы, и мужики, и даже господин Айви, и Петронилла.

— Уф, открыла глаза. Не помрёт теперь, наверное. Чед, дурак, благодари!

Лохматый мужик, один из двух вчерашних спорщиков за дрова, бухнулся ей в ноги и начал бормотать что-то неразборчивое.

— Да что там, — прошептала Катерина. — Всё в порядке.

— Что тут происходит? — раздалось из-за спин, и в круг вступил Джон, а за ним и Роб.

Вернулись, хорошо — подумала Катерина.

Им наперебой начали рассказывать — что же тут происходит. Джон слушал и качал головой, Роб подошёл и подхватил Катерину на руки.

— Кэт, ну что же ты так? Да ну их всех, пусть помирают, раз ума нет!

— Кем править-то будешь, если все помрут, — усмехнулась она, еле-еле. — Неси меня наверх. Ничего не могу. Грейс пусть проследит, чтобы девочек накормили, и отпустит их до завтра.

Роб унёс Катерину наверх, вместе с Грейс они стащили с неё сапоги, сняли плащ, юбку, расшнуровали лиф, потом накрыли одеялом и тихонько ушли. Когда шаги затихли на лестнице, она задремала.

Проснулась от того, что её осторожно двигали.

— Роб, ты?

— А ты кого ждала? — тихо рассмеялся он. — Спи. О тебе там уже легенды рассказывают.

— Не надо легенд, — Катерина села на постели — вроде бы, сил стало побольше, но горло пересохло. — Вода есть?

— Есть, — дал ей в руку свою фляжку.

— Спасибо, — дотянулась в темноте, погладила руку.

Напилась, только хотела отдать… вспомнила. Упадок сил у мага лечится сном, едой и плотской любовью. Заколдовала последний глоток и выпила.

Обхватила Роба, уже забравшегося в постель, дотянулась и поцеловала.

— Кэт? Ты в порядке? Ты правда в порядке? — и сложно было сказать, чего в голосе больше, изумления или радости.

Не в порядке, но буду. И ты в этом поможешь.

20. Новые магические практики

На следующий день Катерина проснулась как-то очень не рано. Часов не было давно, ориентироваться по солнцу она ещё толком не научилась, значит — нужно было подниматься, одеваться и спускаться вниз.

По итогу вчерашнего дня выходило вот что: от её магических сил может быть реальный толк, и поболее, чем зажечь свет и согреть воды. Надо попробовать двигать предметы, раз это у неё в принципе получается. Разбирать завал в одиночку — нет, а вот иногда помочь в сложных ситуациях — можно.

Коврика на полу пока не появилось, поэтому она начала тренировки вот прямо сразу, чтобы не спускаться на холодный пол. Чулок прилетел с третьей попытки, ещё один — со второй. А юбка — и вовсе сразу. Сапог тяжелее и чулка, и юбки, на него нужно больше силы. Эх, жаль, что никто не написал учебник с чётко сформулированными правилами — как чулок, как сапог, а как — бревно, да ещё чтоб не ухрюкаться вусмерть, как она вчера.

Второй вывод подтверждал слова Мэгвин: от упадка сил магу помогают еда, питьё, сон и плотская любовь. Роб вчера оказался очень кстати, и хорошо, что его не нужно уговаривать, он и сам всегда рад стараться. Вот кто б подумал, что ей, ей! — тоже будет нужно от него что-то подобное! Но нет, рассказывать ему о деталях она не собиралась, пусть просто радуется, и всё.

Вне досягаемости отца и матери он стал заметно спокойнее. С Джоном они, к счастью, ничего не делят, и Джону вроде бы тоже в охотку посмотреть, как они здесь устроятся. И спасибо ему, что всё показывает и рассказывает. Ничего, запустим ремонт — и ей тоже нужно будет посмотреть, что тут за поля и как они устроены. И огороды, овощи — это хорошо. И розы посадить. Ну что теперь, что раньше не выращивала, можно ж начать.

Внизу первым встреченным человеком оказалась Дороти. Она обычным образом поджала губы и сказала, что камеристки миледи снова заняли залу. Ну заняли и заняли, и что теперь? Дороти — явный нарыв, и его бы вскрыть. Как-нибудь.