Драконья кровь - Демина Карина - Страница 1

Карина Демина

Драконья кровь

© К. Демина, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1

Заведение, в котором нашла приют миссис Эшби, и вправду было достойным. О том говорили и уединенность его, и кованая узорчатая ограда, окруженная другой, живой стеной. Та была аккуратно подстрижена, но кое-где сквозь плотную зелень проглядывали тонкие ниточки вьюнка.

Милдред пришлось остановиться, не доезжая до самого здания.

Здесь не пахло морем. А вот скошенной травой, солнцем и горами – даже очень. За воротами дорога продолжалась, правда, переодевшись из черного асфальта в белесый камень. Она разрезала зеленые лужайки того идеального вида, который, как представлялось Милдред, возможен лишь на картинке. Но нет.

Композиции из елей. И снова живая ограда. Статуи. Фонтан.

И голуби на крохотной площади. Старушка в инвалидном кресле. И рослая женщина за ее спиной. В руках женщины батон, куски которого она отрывает, чтобы передать старушке, а та уже крошит голубям. И те, толстые, неповоротливые, вяло толкаются, спеша урвать кусок получше.

Главный корпус лечебницы вписывался в окружающий благостный пейзаж как нельзя лучше. Колонны и те были к месту, тонкие и белые, будто сахарные.

Аромат цветов. И бронзовые тяжелые цветочницы у входа. Пол узорчатый, выложенный кругами. Печальный мужчина старательно переступает через черные плашки камня. А за ним с некой долей снисходительности наблюдает рослая женщина.

– Добрый день, – сказала Милдред, когда взгляд женщины зацепился за нее. – Я ищу мистера Пимброка. Мы договаривались о встрече.

– Туда, – ей указали на левый коридор. – По зеленой линии.

– По черной нельзя, – добавил мужчина, замирая перед очередной плашкой. – По черной ходить – смерть бередить.

Мистер Пимброк оказался невысоким человеком вида столь обыкновенного, что это казалось почти издевательством. Мягкие черты лица. Вяловатый подбородок с куцей бородкой. Округлые щеки и пухлые губы, которые казались слишком уж яркими, будто накрашенными.

– Мне звонили. – К появлению Милдред он отнесся безо всякого восторга. – Меня предупреждали о визите. Не скажу, что рад.

– Не скажу, что я рада.

Он поморщился. Он не любил красивых женщин, скорее всего потому, что они не обращали на него внимания ни раньше, ни сейчас. И даже успех его – а глава подобного рода клиники априори успешен – не способен был изменить сего печального факта.

– Но мне звонили. Мистер Эшби. Он ясно выразился… стало быть, вы хотите побеседовать с Лукрецией?

– Если можно.

– Я бы не рекомендовал.

Он обзавелся изумрудными запонками и привычкой ходить слегка вразвалку. Он позаботился о том, чтобы движения его обрели должную неторопливость. Он собрал неплохую коллекцию часов и булавок для галстука. И даже порой проводил время у любовницы, соответствующей статусу, но не вызывавшей в душе ничего, кроме раздражения.

– Что с ней?

– То же, что и со всеми… разум человеческий сложен. И непостижим. И порой в сложности своей он дает сбой, который невозможно исправить.

Он любил свою жену, столь же невзрачную и так и не научившуюся распоряжаться прислугой. Но все одно милую. А вот красивых женщин опасался.

– И все-таки.

– Вряд ли вы поймете…

– Я постараюсь.

– У нее шизофрения. – Мистер Пимброк удостоил Милдред снисходительным взглядом.

– Я знаю. А если подробнее? Когда она к вам попала? В каком состоянии? Как проходило лечение? Какие методы вы использовали? Был ли результат?

Каждый новый вопрос заставлял мистера Пимброка морщиться все сильнее и сильнее, пока он наконец не поднялся довольно-таки резко. Затем сцепил руки за спиной и сказал:

– Это врачебная тайна.

– У меня ордер имеется. – Милдред взяла его на всякий случай, искренне надеясь, что звонка Эшби будет достаточно. Но вот пригодился. – Поэтому, будьте столь любезны, распорядитесь сделать копию истории болезни…

– Двадцать лет… чуть больше. – Мистер Пимброк вернулся в свое кресло, объемное и массивное, оно должно было бы придавать солидности его фигуре, но вместо этого лишь подчеркивало неказистый вид хозяина. – Около двадцати двух или двадцати трех? Не скажу точно. Я тогда лишь появился здесь. Да, по протекции хорошего знакомого. И да, сперва всего лишь врачом. Позже… сложилось. И да, во многом стараниями мистера Эшби. Он совладелец клиники.

– Даже так?

А вот этого Милдред не знала. Интересный факт. Полезный ли? Она потом решит. И, слегка подавшись вперед, она сказала:

– Я ни в чем вас не обвиняю. Более того, я представляю, насколько нелегко вам приходится. Это непростое место. И больные тоже… специфические, не говоря уже о родственниках.

Сочувствие должно быть искренним. Странно, но люди, даже напрочь лишенные эмпатического дара, остро чувствуют фальшь.

– Вы в сложном положении. И многие хотели бы занять ваше место…

– Было бы что занимать. – Он вяло махнул рукой. – Но вы правы, да… простите, к визитам представителей власти многие испытывают некоторое… как бы это выразиться…

– Предубеждение?

– Вроде того… Но да, я прекрасно помню, как она появилась. Молодая красивая женщина, которая была совершенно безумна. Скажу так, у нас, что бы ни говорили, не прячут нормальных людей. Кто-то проходит реабилитацию. Кто-то приезжает отдохнуть. Кто-то ищет способ исправить то, что полагает недостатком. Есть пациенты, страдающие приступами гнева. Они искренне раскаиваются после и хотели бы измениться… есть и те, кто меняется, да. Есть подростки… современный мир сложен, и это не может не сказаться на детях, да… Много, конечно, если не большинство, наших пациентов поступают сюда не по собственной воле. Но редко кого привозят в смирительной рубашке.

– Как миссис Эшби?

Он вновь выполз из кресла и подошел к шкафу. Дверцы из красного дерева выглядели в достаточной мере прочными, а замки надежными, чтобы справиться с попыткой взлома, если найдется кто-то, желающий их взломать.

– Как миссис Эшби.

Ключи доктор носил на поясе. Перебрав связку, он достал один.

– Она рычала. Давилась своей слюной. Пыталась укусить сестер милосердия. Признаться, если бы не статус мистера Эшби, я бы не рискнул связываться с подобной пациенткой. Более того, несмотря на все его уверения, я приказал ее изолировать. Бешенство в наши дни встречается не так уж и редко.

– Бешенство?

– Не стоит так удивляться. По статистике, в прошлом году по штату зафиксировано тридцать пять случаев. Это среди людей.

Удивительно. И вправду удивительно.

В руках мистера Пимброка появилась пухлая папка.

– Вам сделают копию, хотя, видит Бог, не знаю, чего вы хотите от несчастной… последние двадцать лет она провела в этих стенах.

Поверхность папки была мягкой, шелковистой на ощупь.

– Я сама не знаю. – Милдред провела ладонью, наслаждаясь этим прикосновением. – Просто… предчувствие. У вас бывали предчувствия?

– Да. Я… не суеверен, поэтому предпочитаю думать, что предчувствие – это итог работы подсознания, которое анализирует факты, отвергнутые сознанием. Если рассматривать разум как нечто большее, чем наша способность к запоминанию, изучению, анализу и прочим явным, скажем так, функциям, то подсознание в нашей жизни играет важную роль.

Спорить Милдред не собиралась.

Она открыла папку. И коснулась снимка, с которого на Милдред смотрела женщина неясных лет, но определенно безумная. У нормальных женщин не бывает настолько дикого взгляда.

– Наши симпатии и антипатии, которым порой невозможно найти объяснение, есть лишь результат работы нашего подсознания и своего рода предупреждение. Жаль, что многие не готовы прислушаться. Да, я испугался ее. Для врача моего уровня это непростительно.

Растрепанные светлые волосы. Лицо с искаженными чертами. Будто женщина скалится. И желает укусить. Милдред даже палец убрала с фото.