Жорж Милославский. Угнетатель (СИ) - Ра Юрий - Страница 23

Тихо-спокойно добрались до рощи, где договаривались встретиться с основными силами. По моим ощущениям, сердце у меня бухало громче, чем стучали копыта лошадей, попадая на камни, всё-таки коней воровал я впервые. Теперь другое дело, теперь я имею право и серьгу в ухо вставить, и с медведем вприсядку плясать, практически я стал квалифицированным цыганом. Осталось только начать кокс бодяжить. Но для этого надо сначала научиться каменный уголь коксовать, а угля в графстве нет. А вот в рощице никого не оказалось. Это как? Ведь договорились с отцом, операцию распланировали… очень было бы весело, если бы нас преследовал противник, а мы такие его в рощу завели под клинки, которых тут нет.

Следопыта нашего верхом посылаю в лагерь предупредить, что гоним к ним табун, а то с испугу убегут или перестреляют лошадок, когда внезапно увидят столь серьезный приближающийся отряд. А потом выстраиваем коней в колонну и пятеро моих бывших разведчиков потихоньку пусть гонят их в лагерь под охрану. А я и еще четверо оставшихся под моей рукой разведчиков возвращаемся к захваченному поселку пешими. Я решил, что без сёдел они нам не дадут преимуществ. Одну только себе оставили самую спокойную вьючную кобылку на случай перевозки пассажира.

Уже потом, утром я узнал, что отряд прикрытия всё-таки был сформирован и даже почти отправился к месту встречи, но внезапно прискакал мой посыльный, а потом пригнали лошадей, а потом граф захотел выслушать рассказ участников диверсионной акции про наши приключения. А уже потом отряд всё-таки послали. Да уж, отношение здесь к планированию операций не на высоте. Переиграть уже начавший реализовываться план для местных военачальников — это как вина выпить. Союзник со своей стороны начал наступление? А мы чего-то передумали… воинская дисциплина в самом зачаточном состоянии, так её растак! Личная доблесть и большие отряды именно поэтому сейчас кажутся более важными вещами, чем планирование. Так что далеко идущие планы и масштабные операции сейчас обречены на поражение. Прорабатывать военную операцию это как резать ткань ножницами без одной половинки. Проще эту половинку в глаз кому-то воткнуть, чем ткань резать.

Но все эти мысли придут потом, а пока у меня в голове зреет новый план — компактной группой пробраться вплотную к противнику и всё-таки выкрасть чью-то тушку, погрузить на хребет лошадке и увезти в наш лагерь. Ведь заявленная цель операции именно добыча языка, а не подрыв маневренности врага и личное обогащение. В огороженный поселок не пошли, решили поразвлечься в палаточном лагере, что поблизости. И войти легче без ограды, и выйти. Опять же там виднелись достаточно приличного качества шатры.

Строго по секрету я дал своим бойцам установку — нам не нужны бароны, они тяжелые, их сложно разговорить, а еще барона могут не разрешить пытать. Мол, потом в глаза стыдно будет смотреть, когда его выкупят. Нахрен мне выкуп! Мне этих сволочей выгнать с нашей земли с минимальными потерями нужно. Но вслух это говорить нельзя. Тут бароны и графья вражеских войск чувствуют между собой большую ментальную и социальную близость, чем со своими солдатами. Потому как свой солдат — быдло и расходный материал, а вражеский дворянин читал те же трактаты, что и ты, знает этикет и возможно твой дальний родственник в каком-то колене. А еще общие знакомые непременно. Самое дикое, что примерно та же история существовала в Российской армии моего мира аж до революции. Офицеры презирали своих солдат, абсолютно не жалели, и в то же время оказывали знаки уважения пленным австриякам и германцам. А потом этот ментальный разрыв был уничтожен вместе с офицерами. Солдатушки бравы ребятушки с огромным воодушевлением поднимали на штыки своих командиров, что было очень неожиданно для самих офицеров.

Глава 12 Ночь и утро

Так что наша цель — десятники, оруженосцы, просто удачливые ветераны. Определяется этот момент по одежке и оружию, как статусным и самым дорогим вещам. Личных счетов в банках сейчас нет, сейчас вояки вкладывают практически всё, что не пропивают, в свою амуницию, которая добавляет шансов выжить и потом еще разок бухнуть или даже покутить при удачном раскладе. Люди буквально вкладываются в себя.

— Парни, задача такая: сейчас подползаем к палаточному лагерю и начинаем резать всех, до кого дотянемся. Главное условие — тихо. Есть опасность нашуметь — пусть живет человек покуда. Нет опасности — время умирать.

— Что, вот так всех подряд? Спящих? В спину?

— У нас тут десяток стоял в охранении, ваши товарищи. Как думаете, их честно перебили по правилам дуэли или сто человек навалилось разом на поселок?

— Да какая там дуэль! Стрелами закидали, чтоб голов не подняли над частоколом, под прикрытием стрел подошли и ворота своротили. А потом ворвались в поселок и перебили всех.

— Верно говоришь, боец. Так что нам мешает их проредить как репу на огороде?

— Вы ж из благородных, ваша милость! Вам всегда надо, чтоб в рог трубили, и флажки на пиках, чтоб сошлись с грохотом, и слава победителю.

— Я из умных. Я на превосходящие силы дуром не попру, и вас тупо на магов не брошу.

— Вот за это спасибо, ваша милость. Всё поняли, будем колоть и резать во славу вашего ума и воинского таланта. Кого не зарежем, того скрутим. А потом на кобылку погрузим — и домой.

— Молодцы. Постарайтесь выжить, мне такие разумные будут надобны. Я планирую жить долго и счастливо в окружении верных людей.

Вдруг подумалось, что четверка таких вот опытных и замотивированных бойцов вокруг моего тела обеспечат большую безопасность, чем Далька и Снежка с кинжалами. А девки пусть комфорт создают. Но кинжалы всё равно пусть у них будут.

Первый неудачник нашелся в стороне от шатров. Был он некрупный телом, худо одет и с дрянным мечом на поясе. А еще он изрядно вонял и храпел. Вот такой язык нам точно не нужен при всей его доступности. Говорю же, приличный язык на дороге не валяется. Ткнул его под левую лопатку кинжалом и перевернул кверху пузом. Ежели найдут, не сразу разберут, что мертв, могут за спящего принять.

Отряд вроде даже освоился с жестами, причем взрослые дядьки на смертельно опасной операции даже игру затеяли с этими жестами, превращая стандартные сигналы во что-то уж совсем непотребное. Хорошо хоть, в голос не ржали при этом. К смерти вообще тут отношение спокойное, а уж у профессиональных военных и того проще. Что лишить жизни человека, что самому её лишиться одинаково легко и не повод для печали. Когда жрать нечего — вот тогда грусть-печаль! Потому служивые и относятся к крестьянам кто с жалостью, кто с презрением — те полжизни в голоде. А крестьяне вояк за одноразовых числят. Не перечат особо, не спорят по ерунде, а мысленно приговаривают, мол мели Емеля, пока твоя неделя. Сегодня ты есть, а завтра тебя едят.

Шатры в этой реальности под пришитого пола, не как туристические палатки. Нашли место потемнее, оттянули ткань от земли да слушаем — кто и как храпит в шатре. Шатер уж дюже хорош, даже странно, что не по центру стоит. Может, хозяин нарочно распорядился на краю лагеря ставить, чтоб со всех сторон не орали да не ходили? Нам этот шатер без надобности, так-то стоит он немало, ткань плотная, пошит добротно, но сейчас не утащить. Поэтому порчу его без жалости, режу от земли второй вход в него, показываю на пальцах: ты со мной, трое вокруг в засаде. Одновременно слышу за спиной лязг и тихую ругань, оборачиваюсь — бойцы зарезали какого-то чужака, не вовремя прошедшего мимо нас — нормально всё. Уже и за кусты оттащили. В палатке темень полная, не озаботился я фонариком. Пришлось импровизировать: чуть оттянул клапан входа, впуская в шатер свет от костров.

Так стало лучше видно, кстати, оказалось, что в шатер мы влезли чуть не по голове одного из его обитателей, а тут их обнаружилось двое. Один спал на лежанке, а второй просто на попоне, брошенной на пол, точнее поверх ковра. Вроде понятна ситуация — на лежанке богатенький дворянин, на попоне его слуга. Но одеты, точнее пролураздеты оба были весьма прилично, слабые отблески костров позволяли это разглядеть. Дворянин в гостях у товарища устал и прилег? Нам это надо? Решил, что нет. И уж тем более не надо на поле боя иметь двух дополнительных магов в строю противника. Мой боец аж охнул, когда я двумя мощными ударами заколол обоих. Какую-то тряпку в левую руку, тряпку на рот, клинок сверху между ребер. С такой массой не страшно, если остриё попадет в ребро — всё одно дальше пойдет и разрежет сердце. Второй лежал неудобно, не под ту руку, поэтому просто ударил посильнее, двумя руками. Кажется, насквозь проколол, да и хрен с ним, до утра не найдут. Ага, если только не наткнутся на пропажу лошадей, тогда тревогу объявят, тогда всех найдут. Что-то я расслабился, словно у меня вагон времени. Но всё равно наскоро обыскал жилище, нашел пару небольших кошельков и один кошель посолиднее, а потом мы ушли через самодельный вход.