Застенец (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 30

Но вопреки ожиданиям, хозяин дома не пытался больше причинить мне вреда. Он поднялся из-за опрокинутого кресла, поставил его на место и теперь тихонько посмеивался. Были бы у меня силы, я бы сейчас ему в морду дал.

– Будочник сразу все понял. Будочник умный. Дар живет в тебе, лицеист, но выбирается наружу редко. Когда понимает, что ты можешь умереть. Твой дар очень ленивый, его надо розгами, розгами, да по сусалам.

Он неторопливо подошел ко мне, мягко взял за плечи и помог подняться. Только теперь я разглядел его лицо. Небритое, с глубоко посаженными глазами, которые, казалось, смотрят на тебя из чернеющих провалов, горбатым сломанным носом и острыми скулами.

– Я знаю, что с тобой, лицеист. И знаю, как тебе помочь. Знаю, как сделать так, чтобы ты колдовал, когда хотел. Будешь новым Разумовским. Хотя лучше не надо, тот плохо кончил. Я могу сделать тебя очень сильным. О да, Будочник это может.

Он вернулся к креслу, вытащил откуда-то из недр своих лохмотьев папиросу. Вместо спички Будочник использовал палец. Тот неожиданно загорелся, осветив страшное лицо хозяина дома. Тот походил на ожившего мертвеца, который по какой-то странной причине не желает лежать смирно в гробу. По крайней мере, у меня складывалось ощущение, что мозг у него точно потек от разложения.

Но вместе с этим было кое-что и интересное. Я понял эту вещь только сейчас. И подобное обстоятельство в данный момент перевешивало всю эксцентричность собеседника.

Сначала мне показалось, что Будочник не создает заклинание. А будто использует силу напрямую. Но именно теперь я понял, это не так. Создает. Вот только не применяет ни одну из известных техник – ни ковку, ни плетение.

– Как вы это делаете? – из всего множества вопросов, задал я именно этот.

Несмотря на туманность формулировки, хозяин меня понял. Он громко рассмеялся, затушил папиросу и вытащил следующую.

– Потому что Будочник пожил. Будочник знает много всего. И не уподобляется этим кретинам из лицея. Они выгнали Будочника. Почему? За что? Я просто хотел сделать детей лучше, сильнее. Но нельзя, всем ходить в ногу, всем слушаться, всем смотреть в одну сторону. Да, господин директор, хорошо, господин директор. Мы еще один кирпичик в стене.

Он плотно сжимал папиросу губами, быстро и жадно попыхивая ею, как если бы весь день не курил. И не сводил взгляда с меня. Словно о чем-то размышляя. И наконец принял решение.

– Хорошо, лицеист. Я могу тебя обучить. Не только открывать шкатулку, когда ты захочешь. Но и прочистить твои забитые грязью и дерьмом каналы. Сосуд ведь хороший, это со всем остальным не повезло. Я помогу. Чтобы ты понял и смог. О да, Будочник это может.

– Я буду вам весьма признателен, – я все еще не мог понять хорошо это или нет.

– Признателен-зазнателен, – запел вновь хозяин дома. – Никто никогда не делает что-то просто так. У всего есть цель и цена. Цена и цель, цель и цена. Понимаешь? Я понимаю. Потому что Будочник умный.

– Да, конечно, понимаю, – понял я сразу, к чему он ведет. – У меня есть немного денег. Конечно, их, наверное, недостаточно, но я готов потратить любую сумму.

Ведь всегда можно загнать сульфар.

– Деньги-дребеденьги. Зачем деньги тому, у кого все есть? – будто подтверждая свои слова, он развел руками, чтобы я посмотрел на его хлам. Ну да, действительно. – Будочник не дурак, Будочник умеет торговаться. И своего не упустит.

– Тогда что вы хотите?

– Сущую малость, малость, шалость, малость. Кусочек, всего лишь кусочек твоего дара.

Будочник сказал это и захлопнул рот рукой. Совсем как маленький ребенок, который произнес нечто плохое. Сказать по правде, офигел и я.

– Кусочек дара? – протянул я.

– Кусочек, совсем немного, – не отрывая руку ото рта, произнес он. – Ты же можешь, я знаю. Ирмер мог, ты можешь. Совсем чуть-чуть. Не будь жадиной!

Последние слова он прокричал и вновь погрузился в молчание. Только теперь тишина угнетала. Давила на плечи, как тонны воды, погружая все глубже и глубже.

– Мне… Мне надо подумать, – сказал я, понимая, что отсюда надо линять. И делать это как можно скорее.

– Думай, думай, будь умницей, не разочаруй Будочника. Только помни, они придут. Не они, так другие. Не другие, так третьи. Ты лакомый кусочек. Сладкий, как пончик. Ха-ха-ха, да, как пончик.

Он так резко поднялся, что я дернулся, ожидая очередных неприятностей. Даже за кортик схватился. Но Будочник проскользнул мимо меня, выйдя из комнаты в коридор, бесшумно прошелся по скрипучим половицам и уже оттуда произнес ровным спокойным голосом.

– Думай, лицеист, думай. Когда надумаешь, придешь, Будочник будет очень ждать.

Я выскочил из комнаты, пробежал по скрипучему полу и вылетел в открытую дверь, которая тут же захлопнулась за мной.

И только теперь отдышался. Снаружи было непривычно хорошо. Светило солнце, легкий дым щекотал нос, воздух казался сочным, как жирный пирог из свинины. Создавалось впечатление, что все произошедшее сейчас внутри нереально, как дурной сон. Вот только шею по прежнему саднило от невидимой удавки Будочника.

Молодая, хорошо одетая парочка, увидев откуда я вышел, шарахнулась от меня, как от зачумленного. С другой стороны, я и выгляжу сейчас не лучшим образом. Дворяне перешли дорогу, то и дело оглядываясь. А я все стоял, тяжело дыша, словно пробежал пять километров.

Ну, Самарин, чтоб его. Надоумил. Порекомендовал человека, который мне поможет. С такими союзниками и врагов не надо. Отдать часть дара. Вот ведь придумал. А что потом будет со мной? Кстати, непонятно, во всех книгах, которые я читал, об этом не было ни слова. Говорилось, что дар можно отдать добровольно или принудить отдать. Кстати, похоже, именно это и собирался сделать незнакомец с помощью Очарования. Но чтобы поделиться его частью. Что потом будет?

Я решительно направился домой, занятый своими мыслями. Голова гудела, как осиный улей. Однако внутреннее чутье подсказывало, что этот поход точно был не зря.

Интерлюдия

Его Величество смотрел с высоты второго этажа на высохшее русло Большой Невы. Он сейчас напоминал себе средневекового феодала, взирающего с башенных стен на ров. Главная жизненная артерия их города иссякла без какого-либо шанса на восстановление. Нет, внизу текла мелкая речушка из местных пресноводных ключей, но это казалось каплей в море.

Министр путей сообщения Империи даже приносил ему проект, по которому в высохшем русле можно было сделать кольцевую дорогу вокруг острова. По его разумению, подобная мера могла сократить количество заторов транспорта в будущем. Когда город значительно разрастется. Стоит лишь разместить внизу станции с самыми резвыми рысаками, соединить кольцевую в нескольких местах с набережной и вуаля.

Проект одобрения не получил. Во-первых, Его Величество счел затею глупой. Какие, спрашиваются, заторы? У них была обратная проблема. Для всех задумок попросту не хватало людей. Зря они поторопились с этим переходом. Нужно было подготовиться получше. И помимо всех запасов сульфара и золота, которые, кстати, довольно быстро иссякали, озаботиться более важным ресурсом – людьми.

Во-вторых, строительство кольцевой выходило слишком уж дорого. Местами глубина русла доходила до двенадцати метров. Это сколько же понадобится земли, чтобы все засыпать? Нет, с застенцами можно, конечно, договориться. Купить, попросить, пригрозить, в конце концов. Но зачем?

В-третьих, существовали и более важные проблемы, чем обустройство города. Да, Петербург был родным домом не только для императора, но и для многих его приближенных. Но это лишь стены и булыжные мостовые. Настоящий Петербург, как и империя, находился внутри каждого из них. Ведь как-то отказались они и от Петроградского острова, главной промышленной артерии, любимого Его Величеством Крестовского с яхтами и конными прогулками, от Адмиралтейского, где было вообще все, да и от всей России.

Отказались, потому что поняли – им больше не выжить в том мире. Он стал чужим, враждебным, более доброжелательным для иноземных существ. Но никак не для людей. И им пришлось бежать.