Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 3

— Патрон, вам нужен врач…

Растус открыл глаза и уставился на Магду в упор.

— Иди сюда, девочка.

Она помедлила, не веря ушам, потом подошла нога за ногу, и опустилась перед креслом на корточки. Тяжелой широкой ладонью Растус взъерошил ей волосы. Глаза его потеплели.

— Ну что, Магда? Что смотришь? И отсюда нас погонят? Дальше-то куда? Дальше разве что в лесные дебри. Или в Скогар, к дикарям.

— Патрон… — прошептала она. — Что — патрон? Кому я теперь патрон? Где мои люди? Вот эти шесть тысяч, которых нечем кормить?

Для разбоя много, для войска мало. Конечно, у местных нет ни уважения, ни страха. Тащи вина, говорят тебе!

Растус настаивал, чтобы выпивку держали в зале совета. В последнее время он буквально питался вином, и Магду это тревожило, но спорить она не решалась.

В углу зала в сосновых ящиках стояли запечатанные кувшины с вином — подношение горожан. Магда взяла кувшин, сняла с высокой полки Растсову серебряную походную кружку — поцарапанную, помятую. Растус пил только из нее: он намертво привязывался к вещам, как и к людям.

— А себе что же не взяла? — спросил Растус, осушил кружку залпом и сгреб Магду в объятия вместе с кувшином. Поцеловал в губы — и вытолкнул вино ей в рот. Отстранился, понаблюдал, как она глотает. — Ну, дурочка! Тихо! Молчи. Сейчас — молчи.

Он аккуратно поставил на пол кувшин и кружку. Сам остался в своей видавшей виде тунике, Магду же раздел полностью. Отпустил нескоро — растрепанную, разрумянившуюся, с распухшими губами. Он и сам зарумянился — круглое широкое лицо его стало бурым.

— Давно тебя такой не видел, — сказал Растус, следя за тем, как она одевается. — Ты красавица, Магда. Заботы тебя только сушат. И Флавий этот твой… Сопля соплей. Разве он сделает женщину счастливой? Брось его.

— Раньше вы об этом не просили, патрон.

— Не просил. Я ведь… Эх, Магда! Кому я нужен?

— Мне. Мне вы нужны, патрон.

— Тебе, ага. Позови Артуса. И с провиантом нужно что-то решить.

— Надо, — откликнулась Магда, собирая волосы под полотняную шапочку. — Люди могут посидеть на солонине и браге, но зерно уже на исходе. Мы можем остаться без лошадей.

— Добудь хоть сена. Скажешь: денег нет и не будет. Либертинов горбатиться на местных не пущу — над нами и так скоро будут смеяться. В общем, решай это как-нибудь. Я буду говорить со жрецами — зависит-то всё от них. Ступай.

Флавий мыл руки после операции и вдруг почувствовал знакомую истому. Накатило так внезапно, с такой неожиданной силой, что захотелось кричать. Флавий выскочил в коридор, метнулся в комнатушку, где хранили хозяйственную мелочь, захлопнул дверь и вытянулся в струну, опираясь затылком и пятками о стену. Сладость пронзила его от кадыка до паха, руки и ноги онемели. Истома накатывала волнами, он тяжело, со всхлипом, дышал и кусал губы. В экстазе он больно приложился головой и выругался. Потом, когда отпустило, еще долго стоял, сжимая и разжимая кулаки, почти плача от потрясения.

«Кто, кто? — шептал он. — Зачем?» Надо поговорить с Магдой. Они разрешали друг другу шалости, но Магда давно уже ни с кем кроме него не была, и за всё время их связи никогда ни с кем так не была. Надо как-то поделикатнее объяснить, что развлекаться лучше ночью. Хорош бы он был с его экстазом у операционного стола! Да и вообще — не ко времени это новое увлечение, уж Магда должна понимать.

Заняв Чару с полного согласия местных властей, Растус выбрал для своих людей старую крепость в сердце города. Здесь давно никто не жил, часть помещений использовалась под склады.

Приближенные Растуса расположились удобно, каждый в своих покоях. Магда поселилась на втором этаже, в угловой комнате в конце коридора. Ближе к ночи Флавий пришел к ней. Поискал глазами, куда бы приземлиться. В просторной полупустой комнате можно было выбрать только жесткое кресло перед узким письменным столом и край небрежно застеленной кровати: покрывало накинуто поверх нерасправленного одеяла.

— Можно я сегодня останусь у тебя?

Она улыбнулась одними глазами, отчего от них побежали к вискам лучики-морщинки.

— Раздевайся тогда.

Флавий стянул куртку, сквозь зубы ругая все, что приходило на ум: проклятую варварскую страну, где уже в середине осени можно загнуться от холода, жрецов, Ансельма, патрона с его капризами.

Магда отвечала, всё так же улыбаясь:

— Погоди, что еще будет дальше. В декабре здесь кромешная тьма и сырость, в январе морозы, а…

— Дальше не интересно. Я не доживу, — сказал Флавий, а сам подумал, что такие разговоры — пустое. Не будет у либертинов зимы здесь, в Чаре.

Войска императора выгнали либертинов из империи в варварское королевство Ольми и с согласия ольмийского короля гнали все дальше на север. Либертины упирались, пытались зацепиться за каждое крупное селенье, но нигде не задерживались надолго. Однако власти Чары, крупного города почти на берегу Студеного моря, приняли их как дорогих гостей: приютив у себя шесть тысяч отменно вооруженных, закаленных в боях воинов, можно было диктовать королю свою волю. Добиться привилегий для города с помощью либертинов — вот чего хотели жрецы Чары. Теперь они отчего-то передумали и могли сотворить любую пакость: подтолкнуть народ к бунту против Растуса или распахнуть ворота города перед легионерами империи . Ведь под стенами Чары стоит Ансельм Плусский, один из лучших военачальников императора, с десятком тысяч воинов. Король ольмийский запретил имперским войскам осаждать Чару и брать ее силой, поэтому Ансельм расположился лагерем у города и давил одним своим присутствием.

Растус и в таком положении не собирался отступать, а Магда не собиралась от Растуса отступаться. Флавий не мог бросить Магду. По всему выходило, что придется погибать в этом несчастном предательском городишке — или за его стенами, в бою, в чистом поле. Вот этого Флавий боялся, а погода — что погода? Повод поболтать, не более.

Флавий разделся до теплого белья, сложил вещи, как всегда аккуратно. Попутно заметил, с каким удовольствием его рассматривают. Подошел к Магде, обнял ее сзади и мягко подтолкнул к постели.

Оба уселись поверх покрывала, она накрыла его руку своей. Рука у Магды была больше и грубее, чем у Флавия — жилистая, сильная рука воина. Магда прикрыла глаза, расслабленно улыбнулась и вдруг сказала:

— Послушай, надо поговорить… Мы вместе уже так долго, что это становится неприличным. Так все скоро догадаются, что мы нексумы.

— Могут догадаться, да, — ответил Флавий. — В наше время долгое время жить вместе могут только нексумы. Но даже нексумной связи недостаточно, чтобы хранить друг другу верность.

Рука Магды дрогнула на его руке.

— Понимаешь, патрону сейчас очень нелегко.

— Нелегко — это не то слово, — ответил Флавий. — Патрон сегодня так вздурился, что мне пришлось ставить Артусу примочки и зашивать щеку. Артусу! Остальных он возит носом по столу даже без повода.

— Патрон постоянно напряжен, — кивнула Магда. — Ему нужна женщина.

О! Вот, значит, как… Магда и Растус расстались год назад, и Магда уверяла Флавия, что Растус как мужчина ее больше не интересует. А теперь решила вернуться? После того, как связала себя с Флавием на всю жизнь и на всё посмертие священным обрядом? Одно дело случайные интрижки, но Растус!..

Магда почувствовала его досаду и поникла:

— Я думала, ты поймешь.

Он встал. Пол обжег ноги холодом, в спину уперлась струйка сквознячка от окна. Магда наблюдала за ним, поджав губы и сузив глаза.

— И что же, ты сейчас просто уйдешь?

Он зябко передернулся и потянулся за рубахой.

— Мы нексумы, как же я уйду? Но у меня тоже есть гордость. Ты в конце концов могла бы просто промолчать. Просто соврать. Магда…

— Мы нексумы, — эхом откликнулась она. — Как же я тебе солгу?

Флавий затянул ремешки на сапожках мягкой кожи. Распрямился и увидел, что Магда сидит на кровати, обхватив себя за плечи.

— Что ж, — сказал он. — Давай отдохнем друг от друга. Может, я смогу принять всё это. Сейчас я просто хочу тебя убить. Прости, что грубо. Зато честно.