Кровь Достойных (СИ) - Гапоненко Алексей "Shadow-Death" - Страница 36

Енух завёл его в дом старейшины деревни. Деда Максима и его семьи не было. Кажется, он видел их среди толпы жителей, собравшихся снаружи. Тогда он не понимал, как какие-то непонятные дядьки в странных одеждах могут выкинуть старейшину из собственного дома, но это его и не волновало. Всё внимание перетянула на себя огромная штуковина, установленная прямо посреди комнаты: жёлто-оранжевая, как алтарь в церкви, изогнутая словно лук дяди Сибаса штука.

– Встань сюда, – подтолкнул его Енух прямо к непонятной вещи.

– Что это? – не выдержал неведения мальчик.

– Ха? – крякнул мужик. – Какое твоё дело? Стой смирно, – обойдя конструкцию, он взял со стола длинную иглу. И, обернувшись к мальчику, добавил. – Давай сюда руку.

Не сводя взгляда с длиннющей иглы, мальчик неуверенно попятился, но гневный окрик монаха приковал его к месту. Трясясь всем телом, маленький мужчинка поднял руку и протянул её вперёд.

– Вот так, – крепко сжав маленькую ручку, монах чуть наклонился вперёд и, не церемонясь, кольнул иглой палец.

– Ай! – вскрикнул мальчик, попытавшись одёрнуть руку, но её держали слишком крепко. Мужчина потянул его к странной жёлтой штуке. Неожиданно мальчик понял, что та ему напоминает. Она была похожа на арфу, красивейший инструмент, на котором играли на главной площади города, куда он ездил с отцом прошлой осенью на свой пятый день рождения.

– Проведи пальцем по струнам, – приговаривал Енух, всё ещё не выпуская его руку. Окровавленный пальчик раз за разом касался серебряных нитей, выбивая натужный звон. – Да вот так. Ага… – когда он коснулся последней, мужчина разжал ладонь, выпуская мальца. – Всё, стой на месте!

А мальчик никуда и не убегал, широко распахнув глаза, он следил за тем, как капельки его собственной крови, зависшие на нитях, начали подрагивать. Он и раньше видел кровь: сбитые коленки, содранный локоть или порез от высохших стеблей сукисы (3). Он не был сорванцом, но и скрыться от мелких ран никак не мог. Но тогда почему сейчас эти капельки дрожат, прямо как в сказках о Пробудившихся? Кто-то дёргает за нитки? Сейчас будет музыка, как тогда на площади?

Тем временем Енух встал с противоположной стороны от странной арфы и, воздев руки к потолку, от чего рукава его робы скатились почти до локтей, заговорил странным голосом:

– Арфа крови, прими подношение, пробудись ото сна и яви нам волю свою. Да будет суд твой честен и открыт перед Богами.

С каждым произнесённым словом сердце в груди мальчик трепетало всё сильнее, как и струны золотой арфы крови перед ним. А мужчина не желал останавливаться, перейдя на непонятный мальцу язык:

– Сандоузо мэ’то аима моу. Ксигна. Ксигна. Ксигна, арфа аима’тос! Диксти’тин криза’зас! (4)

Арфа вспыхнула. Отшатнувшись от неё, мальчик упал на пятую точку, но его взгляд ни на мгновение не оторвался от жуткого красного пламени, объявшего инструмент. В языках этого огня дрожащие струны застыли, причём некоторые в натянутом положении. Словно невидимые пальцы ударили по ним, да так и держали, готовые в любой момент отпустить и произвести Божественный звук. Не веря своим глазам и затаив дыхание, мальчик следил за тем, как одна за другой капельки его собственной крови поползли вверх. Ничего разобрать среди всполохов кроваво-красного пламени не получалось, но он всё равно прекрасно видел, как почти все капли достигли верхней изогнутой части арфы и по очереди обратились яркими светящимися точками. Стоило последней капле раствориться, как арфа разом потухла, вновь став обычным золотым инструментом.

– Три? – нагнулся над струнами мужчина. – Не может быть! Всего три!

Мальчик не знал, почему тот так громко кричит. Он тоже видел три одинокие капельки, оставшиеся на своих местах, но после светопреставления, что только что произошло, это вовсе не впечатляло. Рассматривая их, он случайно пересёкся глазами с монахом. Тот поймал его взгляд и, всё ещё часто дыша, произнёс:

– Да убережёт тебя Вечная Шестёрка…

***

Придя в себя, Верус медленно закрыл глаза, борясь с пробудившимися чувствами. Он не желал вспоминать всё это, не хотел снова ворошить прошлое. Слишком много воды утекло, всё потеряно, их не вернуть и не спасти. Боги кинули кости, и в его случае те встали на ребро. Осталось лишь плыть по течению, бороться с даром, бороться с орденом, бороться с Ним…

Словно услышав, в груди кольнула тупая боль. Подняв руку, молодой охотник за Нигматическими камнями сжал полу плаща, придавив её к нагруднику. Под кулаком чувствовались рукояти метательных ножей, и край твёрдой пластины доспеха. Но боль была дальше, гораздо глубже, чем он мог достать. Даже если вскрыть грудину и вынуть сердце, он не доберётся до её источника. Убить себя? Нет – это не выход… Очередное воспоминание неожиданно обрушилось на наёмника, заставив неуверенно отступить и спиной опереться на стену дома.

***

Сабрина была уже мертва, а Он… говорил её губами, смотрел её глазами и наступал. Подходил всё ближе, насмехаясь над кем-то, кем Верус не являлся.

– Думал, сможешь сбежать? От меня? – девушка медленно шагала к нему. Из её глаз, носа и рта текла кровь. Именно текла, не воспаряла вверх, как должна была, а просто текла, капая с подбородка на красивую парадную форму ордена. Вокруг полыхало пламя, кричали люди, и вибрировала чудовищная энергия, какой он никогда прежде не видел.

– Я не позволю тебе встать на пути, – вещал кто-то её сладкими губами. – Справедливость требует долг! – девушка замерла в двух шагах от ничего не понимающего Веруса и подняла руку. Из её рта доносился не её голос, это был вообще не голос. Он слышал тарабарщину на древнем языке Богов, но от чего-то смысл слов проникал в его голову. Словно сам мир говорил с ним, а он не мог убежать. Не было способа закрыть уши или глаза.

Существо, отнявшее её у него, сжало кулак: кожа девушки лопнула, разойдясь кровавыми швами, словно старый лоскут, прогнивший шкуры. Кровавый вихрь закружился вокруг кулака: – Я — сама справедливость! Я заберу своё!

***

Резко сбросив наваждение, Верус дёрнулся в сторону, едва не закричав. Воспоминание было таким ярким и чётким, что он почти выхватил только что купленный меч, чтобы защититься от удара сущности. Вот только перед ним были лишь снующие люди и палящее солнце в зените. День, изменивший всё, остался позади, уже ничего не изменить.

Чертыхнувшись, наёмник натянул сползший было капюшон и быстрым шагом направился к воротам, пора валить из этого городишки. Тем более, если сюда прибыли проклятые всеми Богами и Тварями прислужники мерзкого ордена. Он не собирался оставаться с ними рядом. Кто знает, насколько хватит терпения, прежде чем он пойдёт резать им глотки, выдавая себя с потрохами?

***

Суппорт Нокт, Лорд-правитель Триозёрья, сидел в мягком кресле своего кабинета. На столе перед ним лежала целая кипа свитков и пергаментов, требующих внимания, но сегодня ему было не до них. Ведь с минуты на минуту к нему должен был подняться один из обладателей коричневой робы ордена, тот, кто возглавляет нынешнюю экспедицию церкви за детьми, отмеченными даром крови.

Каждый год одно и тоже. Кутерьма дел, постоянные склоки и вопли крестьян. Как жаль, что далеко не все из них понимали прелесть нахождения у ребёнка дара. Некоторые устраивали такие сцены горя и несчастья, что стражникам или рыцарям ордена приходилось усмирять их крепкими ударами дубин да обухов топоров.

– Какая морока… – тихо прошептал светловолосый Лорд, подперев подбородок рукой. – Ещё и младший князь Воно подвёл. Проглядеть сына оккультиста! Боги, что за нелепица?

Тут в дверь кабинета постучали, отвлекая от размышлений. Выпрямив спину и усевшись поудобней, Суппорт крикнул:

– Входите!

Дверь сразу же распахнулась и в комнату вошёл старший слуга поместья, престарелый мужчина с почти полностью седой головой. Низко поклонившись своему хозяину, он великолепно исполнил приветствие высококровных, чуть отведя левую руку в сторону и выставив правую вперёд: