Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис - Страница 19

— Нет, я не знала.

Но Марианну это не удивило. Надо думать, королева Елизавета и весь ее двор легко поместились в этом огромном замке.

— А вот его супруга. — Домоправительница указала на маленькую изящную женщину в пышном золотом платье с широким гофрированным воротником. — Герцогиня считалась одной из красивейших женщин своего времени.

Женщина, на которую она указала, действительно имела приятную внешность: пухлые губки, большие голубые глаза, туго завитые золотые волосы…

— Она очень… А это кто?

Домоправительница обернулась в ту сторону, куда указывала Марианна. Привлекший внимание девушки портрет висел немного дальше по коридору.

— О, это мать его сиятельства. Портрет написан через год после ее приезда в Камбарон.

Марианна подошла поближе к картине, ища сходства с Джорданом. Даже в этом сумрачном коридоре женщина, изображенная во весь рост, светилась жизнью. Ее сверкающие черные волосы, более темные и кудрявые, чем у ее сына, были сколоты двумя изумрудными заколками. Глаза были такие же зеленые, и уголки их чуть приподнимались. Восточная кровь, припомнила Марианна — Джордан говорил, что в жилах его матери текла восточная кровь. На женщине было пышное платье из зеленого бархата, подчеркивающее стройность ее высокого сильного тела, но почему-то этот наряд казался неподходящим. На ней должно быть надето что-то другое…

— Она была иностранная леди, очень иностранная, — сдержанно сказала миссис Джексон, а потом бросила извиняющийся взгляд на Грегора. — Прошу прощения, сэр, я знаю, что она одна из ваших, но она была совсем на вас непохожа. Такая гордая и делала всегда что хотела. Она больше походила на его сиятельство, молодого мистера Джордана.

— Ей и самой было всего семнадцать, когда писался этот портрет. — Грегор смотрел на картину с легкой улыбкой. — И вы правы: она была такая же необузданная, как Джордан, и так же привлекала к себе окружающих.

— Некоторые так считали.

Было очевидно, что домоправительница не разделяла такого мнения.

— Она была из Кассана? — спросила Марианна. Почему-то это поразило ее.

Миссис Дженсон кивнула:

— Никто из нас никогда даже не слышал об этом месте. Она училась в школе в Париже, и отец его сиятельства привез ее с собой в Англию из поездки за границу. Тогда все говорили о том, что герцог женился на женщине, которая ему не ровня.

— В Кассане тоже все так считали, — отозвался Грегор. — Она была кассанской аристократкой и поэтому выше любого англичанина. Уверяю вас, если бы она не убежала с Дрейкеном, ей никогда не позволили бы выйти за него замуж.

Миссис Дженсон была шокирована:

— Что вы такое говорите, сэр! Не позволили бы выйти замуж за его сиятельство герцога? Не могу поверить!

— Вы были здесь, когда она приехала? — спросила Марианна. — Вы ее помните?

— О да, она не из тех женщин, которые забываются. — Как ни старалась миссис Дженсон скрыть свои чувства, в тоне ее Марианна услышала неодобрение. — Те три года, что она жила здесь до своей смерти, были очень беспокойными.

— Миссис Дженсон хочет сказать, что Ана была своевольна и готова все перевернуть, чтобы настоять на своем, — с ухмылкой объяснил Грегор. — Она, наверное, весь замок поставила с ног на голову.

— Мы не знали ни минуты покоя, — пробормотала миссис Дженсон, идя по коридору. — Но отец его сиятельства были в отчаянии, когда молодая леди умерла. — Она распахнула дверь в самом конце коридора. — Вот Синяя комната. Мальчуган будет жить совсем рядом. Надеюсь, это вам подойдет?

Огромная комната была такая же темная и мрачная, как и весь замок. Вся мебель, начиная с громадной кровати под пологом из темно-синего бархата и кончая гардеробом у дальней стены, была из отполированного до блеска резного черного дерева. Большой секретер с массивными изогнутыми ножками стоял у высокого и узкого окна, впускавшего в комнату слабый луч света. Марианну охватил приступ острой тоски по дому: она вспомнила свою маленькую приветливую комнату, полную света, лившегося сквозь витраж с изображением радуги. Это окно сделала бабушка на ее десятый день рождения; она сказала, что каждому надо иметь радугу, чтобы не забывать о том, что жизненные бури проходят. По утрам, просыпаясь на своей узенькой кровати, Марианна открывала глаза навстречу ярким краскам, свету и красоте.

Подойдет? У нее так стиснуло грудь, что дышать стало трудно. Она просто задохнется в этой комнате!

— Марианна? — мягко подсказал ей Грегор. Она с трудом проглотила вставший в горле ком.

— Конечно, подойдет. — Она постаралась найти в этой комнате хоть что-то привлекательное. Чистота. Эта спальня такая же безупречно чистая, как и ее каюта на «Морской буре». — Скажите, миссис Дженсон, я могла бы принять ванну?

— Конечно. — На лице домоправительницы засияла улыбка. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам ее приготовили. Вы уверены, что не хотите, чтобы Мари пришла и…

— Дженни, почему бы вам не спуститься вниз и не подождать, пока Уильям приведет мальчика? — поспешно спросил Грегор.

Миссис Дженсон кивнула, снова присела и ушла из комнаты.

— Она всегда будет это делать? — спросила Марианна, расстегивая плащ.

— Приседать? Наверное. Дженни с детства приучена выказывать уважение всем и каждому.

— Мне это не нравится.

— Она будет в растерянности, если ты попросишь ее перестать. Ты привыкнешь. — И Грегор мягко добавил: — Ты ко всему привыкнешь, Марианна.

— Знаю… Просто… — Она провела рукой по волосам. — Здесь очень тепло, да?

— Щеки у тебя определенно горят. — Грегор вошел в спальню и посторонился, давая ей пройти. — Думаю, тебе в этой комнате будет удобно. Если тебе еще что-нибудь понадобится — только попроси Джордана. Он будет рад исполнить любое твое желание. — Грегор кивнул в сторону гардероба: — Может быть, ты там найдешь какие-нибудь платья на первое время, пока из Лондона не приедет модистка.

— Модистка? — вопросительно посмотрела на него Марианна. — Разве в деревне не найдется женщины, которая могла бы сшить мне несколько платьев?

— Я же сказал тебе: Джордан хочет, чтобы ты была счастлива. Согласно его опыту, дамам для счастья необходим определенный уровень элегантности.

— Потому что, если я буду счастлива, я буду лучше работать? — Марианна шагнула к гардеробу и распахнула его. Он был до отказа забит пестрой коллекцией платьев практически любого фасона и расцветки. — Кому все это принадлежит?

Грегор пожал плечами:

— Сомневаюсь, чтобы Джордан помнил. Дамы из общества, в котором он вращается, не слишком заботливо относятся к своему имуществу. После того как в замке побывают гости, обязательно что-нибудь остается.

Его слова заставили Марианну представить себе элегантных дам, скользящих по этим залам и тщательно ухоженным лужайкам — с мягким надушенным телом блестящими завитыми волосами, с единственным желанием услаждать и очаровывать.

Услаждать и очаровывать Джордана Дрейкена, герцога Камбаронского.

— Если ты позволишь, я тебя сейчас оставлю, — сказал Грегор, поворачиваясь, чтобы уйти. — Мне надо пойти поговорить с Джорданом. Я пришлю прислугу приготовить ванну.

Когда за Грегором закрылась дверь, Марианну на мгновение охватила паника. Она не хочет оставаться одна в этой тюрьме! Для нее эта сумрачная комната никогда не станет домом!

Какие глупости! Здесь не темница. Грегор пообещал, что она привыкнет. Марианна сняла плащ и повесила в гардероб. Сильный запах духов, который распространяли чужие одеяния, заставил ее брезгливо сморщиться. Конечно, приятно будет избавиться от мятого и перепачканного платья, в котором она проделала всю дорогу, но почему-то ей отвратительна была мысль, что она будет пахнуть, как одна из тех женщин, которых, по словам Грегора, Джордан давно забыл. Порывшись в одежде, Марианна выбрала простое шелковое платье голубого цвета и подошла с ним к окну. Распахнув его, она разложила платье на стуле у подоконника, чтобы оно проветрилось.

Если даже останется слабый запах духов, это не должно ее беспокоить. Обычно она не позволяет себе обращать внимания на пустяки.