Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис - Страница 17

— Мы оба знаем, что это чепуха.

— Возможно, я цепляюсь за эту чепуху, чтобы не совершить еще большей глупости.

Марианна даже не стала пытаться разгадать это туманное заявление. Единственное, чего ей хотелось, — это побыть в одиночестве. Ее и так тревожит этот замок, возникший на горизонте, а тут еще его дразнящее молчаливое присутствие. Он находился рядом с самого Саутвика.

— Поезжайте вперед, — повторила она. — Вы совершенно ясно дали мне понять, что мое общество дам скучно.

После того вечера — несколько дней тому назад — она видела его только за столом. Он был любезен, но в глазах его читалось безразличие, и он едва перебрасывался с ней несколькими словами, большую часть времени проводя с Грегором и капитаном. Даже Алексу доставалась немалая часть его внимания.

— Неужели я так прямо и сказал? — Он насмешливо вздернул брови. — Вероятно, я имел в виду только шахматы. Что же касается другой игры, то она, наоборот, с каждым днем становится все менее скучной и все более трудной.

Опять он говорит загадками — и при этом явно издевается над ней. Почему-то его насмешки больно ранили девушку,

— Вы сказали, что не любите его? Ведь это ваш дом.

Джордан пожал плечами:

— Дом ничем не отличается от любого другого Места.

У нее это было не так. Она всегда любила их небольшой уютный домик, в котором родилась и который был свидетелем стольких счастливых дней ее жизни.

— Разве у вас тут было плохое детство?

Он приподнял бровь:

— Ты пытаешься выведать мои тайны?

— Почему вы не хотите отвечать на вопросы? Нас с Алексом вы все время расспрашиваете.

— Действительно. — Немного помолчав, он небрежно бросил: — Может, тебя это разочарует, но мое прошлое не окутано мрачными тайнами. Моя мать покинула этот мир, когда мне было всего два года, так что все баловали несчастного сиротку — и к тому же богатого наследника. Слуги замка соревновались между собой в желании угодить мне.

— А ваш отец?

— О, он меня тоже баловал. Когда у него было время. Однако ему было трудно найти свободную минуту: он твердо решил стать самым большим пьяницей и развратником во всей Англии. — Джордан криво улыбнулся. — Может, ему это и удалось бы, но он сломал себе шею, упав с лошади, когда мне было всего двенадцать. Такая жалость.

— Вы его не любили?

— Когда-то, наверное, любил. Почему бы и нет? Он был очаровательный мужчина — и великолепный пример для подрастающего мальчика. После его смерти я, как почтительный сын, решил продолжить дело отца и с головой окунулся в бездны порока. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы меня не отвлекли.

— Что же вас отвлекло?

— Не что, а кто. В мою жизнь ворвался Грегор. — Джордан остановил лошадь у ручья и спешился. — Видишь, как я откровенен? Я отбросил всю свою защиту.

Он был по-прежнему блестящ и неуязвим, и все же в его броне появилась трещинка; за внешне беззаботным тоном, каким он повествовал о своем детстве, она услышала горечь и одиночество ребенка, предоставленного самому себе.

— Почему вы решили рассказать мне все это?

— Чтобы показать тебе, что я не мрачный злодей, а такой же человек, как и все. — Он помолчал. — Перестань же наконец видеть во мне врага.

Она отрицательно покачала головой.

— Это необходимо, — серьезно проговорил он, — чтобы мы могли жить вместе цивилизованно.

Жить вместе. Эти слова намекали на какую-то странную, удивительную близость.

— Я знаю, что рассердил тебя на борту «Морской бури». — Джордан легонько похлопал начавшую пить лошадь по шее. — Я вел себя отвратительно.

— Да. Но я уверена, что такое поведение для вас типично.

— Ты права: я часто бываю не в духе, и тогда окружающим приходится плохо. — Он дружелюбно улыбнулся. — Прости меня: обещаю щедро наградить тебя за это.

Он улыбнулся ей впервые с того вечера.

— Мне не нужна никакая награда.

— Не может быть. Всем что-нибудь нужно. В этих небрежных словах звучала глубокая уверенность.

— Ваш опыт говорит вам это? Что всем что-нибудь от вас нужно?

Он цинично улыбнулся:

— Я сказочно богат с самого рождения. И еще в детстве узнал, чего ждут от меня окружающие. Я бы горько разочаровал их, если бы не проявлял достаточной щедрости.

Марианна почувствовала жалость к маленькому мальчику, который никогда не знал бескорыстной любви, но мгновенно подавила в себе эту слабость. Может быть, тот ребенок действительно заслуживал ее сочувствия, но сейчас перед ней стоял мужчина, в сочувствии не нуждающийся.

— И предполагается, что я ожидаю того же?

— Почему бы и нет? Тебе выгодно со мной поторговаться. Я могу устроить для тебя очень приятную жизнь.

— И что бы вы мне дали? — с любопытством спросила она.

По лицу Джордана пробежала какая-то тень. Может быть, в глубине души он надеялся, что она окажется не такой, как все? Марианне очень хотелось бы верить в это.

— Что хочешь. Бриллианты? Женщинам обычно нравится то, что сверкает.

Что она хочет…

Марианна снова перевела взгляд на грозные башни Камбарона.

— Говори, — поторопил он ее. — Дамы обычно спешат сообщить свои желания.

Она не сомневалась, что существовало множество женщин, которые были вправе требовать от него все, что хотели. Почему-то эта мысль вызвала в ней прилив необъяснимого гнева.

— Это потому, что мужчины редко позволяют нам протянуть руку и взять то, что нам нужно. Вы сами ставите женщин в зависимое положение, а потом удивляетесь, когда они чего-то требуют от вас.

Джордан пожал плечами:

— Я давно уже ничему не удивляюсь. Таков мир, и мне не под силу его изменить.

— Это не мой мир. — Она снова посмотрела на серые башни. — Я… я… не хочу туда ехать. Он застыл, не отрывая от нее глаз:

— А куда ты хочешь ехать? В Лондон?

— В Лондон? — Она была озадачена. — Зачем мне туда ехать?

— Там магазины, театры, маскарады, балы… И, конечно, всевозможные милые пустячки, которые так нужны женщинам.

— Я бы не знала, что с ними делать. Он секунду помолчал, а потом медленно покачал головой.

— Да, наверное, не знала бы. Боюсь, я пытался навязать тебе чужую роль.

Марианна почти не слушала его: она нервно теребила гриву своей лошади.

— Мне бы хотелось иметь собственный домик. Совсем маленький — только для нас с Алексом. Джордан покачал головой:

— Ты должна жить в замке.

— Вы сказали, что я могу получить все, чего хочу.

— Я не думал, что ты потребуешь именно этого. Ты слишком непохожа на тех женщин, с которыми я привык иметь дело.

— Вы предложили мне бриллианты, — отчаянно возразила она. — Но ведь домик наверняка стоит гораздо меньше!

— За стенами замка ты будешь слишком незащищена. Надеюсь, Небров не узнает, что ты здесь, но такая возможность всегда существует.

Она горько улыбнулась:

— А вы не можете допустить, чтобы вас лишили такой ценной добычи.

— Так же, как и ты не можешь допустить, чтобы он угрожал Алексу.

— Это не одно и то же. Я люблю Алекса, а вам нет дела до нас обоих.

— Вот как? Ну так примирись с моим высокомерием и резкостью и добейся, чтобы мне было до вас дело. Это не совсем безнадежно. Грегор смог.

— Я не собираюсь становиться вашим другом, и вы прекрасно понимаете почему. — Ее руки сжали поводья. — Хорошо. Я буду жить в этом… в этом месте, но мне нужна мастерская, инструменты и возможность работать без помех. — Она бросила на него вызывающий взгляд. — Я уверена, что это у вас возражений не вызовет. Ведь именно для этого я здесь и нахожусь.

— Никаких возражений, — спокойно ответил он. — Но ты так и не сказала, что хочешь получить в качестве вознаграждения.

Марианна нетерпеливо взмахнула рукой:

— Работа — это дар. Мне необходимо работать.

— Правда? — Он внимательно посмотрел на ее вспыхнувшие щеки. — Кажется, правда. Тогда, конечно, у тебя будет мастерская.

— Сразу же?

— Почему бы и нет? — Он пустил лошадь рысью. — На мой взгляд, это прекрасная возможность показать, что тебе стоит только попросить — и я удовлетворю любое твое желание.