Complete Maximum (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 43

Других вариантов нет. Так не должно было быть, но раз уж вышло. То других нет…

Тэхён не должен пострадать. Он никому ничего не должен и не обязан. Он ни к чему не причастен. Ни словом, ни делом не виноват. И не приходит в голову, что и сам Чонгук вообще-то тоже. Тоже ни в чём не виноват.

Но Чонгук — это Чонгук. Он уже в дерьме по уши и давно, и из-за своей нерасторопности или по другим причинам позволил всему этому зайти так далеко.

Кто их там помог слить, Джин? О нём говорил Намджун? А Чонгук только его увидел сразу понял — пидорас. Но раз уж так всё сейчас заканчивается, то нет смысла кого-то винить, выяснять причины и искать виноватых. Главное — Тэхён не должен пострадать. Ни одного волоска не должно со светлой макушки упасть. Что бы он ни говорил. Как бы ни доказывал, что сильный и готов всё принять и помочь разобраться.

Он просто случайно во всё это влип. А Чонгук случайно в него по уши. И так больно только от мысли, что ему сейчас тоже. Тоже больно, наверное. Ведь он тоже… по уши.

«Сюрреализм и ебаный спектакль, пора уже с этим заканчивать».

Чонгук давно поднял руки в сдающемся жесте. Давно ждёт, что вот сейчас подойдут и непременно помогут выйти отсюда, заломав руки. Да только не торопятся. А Чонгук давно сдался. Если даже здесь они не в безопасности. Если всё это время их жизни зависели от одного конкретно обиженного нарика, который выбирал, помочь Намджуну с этим всем или нет. Если действительно бабки теперь решают всё. То может и не за что больше ему, Чонгуку, в этом мире бороться? Всё равно никто не услышит. Намджун сказать даже не даст, объяснить, что не виноват. Конечно, зачем? Давно ведь послушали другого человека. Того, кто всегда ближе. На шаг дальше. Старше. Того, кто вроде любил. А потом ноги вытер о дружбу, любовь и совместное прошлое.

Где она, чонгукова страсть к жизни? Любовь к работе и путешествиям? Жизнь ради поиска той самой большой и светлой? Где сейчас эта страсть? Вот она — напротив стоит. Новая. Недавно приобретённая. Но сильнее героиновой или любой другой зависимости. Стоит. И не выглядит напуганным, хотя ему должно.

Стоит и смотрит с… презрением на поднятые руки?

«Ну а что я могу, малыш? Что я могу? Кто знал, что так скоро? Так неожиданно. Так… здесь. Ты только не презирай слишком сильно».

Смотрит с презрением, что-то взвешивает в голове своей светлой, за которую до потери сознания сейчас страшно. Да уводите, куда хотите. Только его не трожьте. Только не трогайте.

А он всё смотрит, смотрит в глаза, на стол, на телефон, на руки.

И… улыбается?

♥️

Тэхён давно посчитал сколько в зале стоит охранников, он в отличии от Чонгука отводил хотя бы иногда взгляд.

Их девять. Да вот только всего четыре амбала могут представлять собой какую-никакую опасность. Остальные — это ведомственная охрана казино. Все выходы, через которые мог уйти Чонгук, и правда, заблокированы. Он по факту тут всего один полноценный, чтобы выйти из зала, а выбраться потом из холла казино, понятное дело, будет не проще. Не известно, сколько там ещё охраны. Там поймают, даже если только дёрнешься бежать, не важно кто ты и почему бежишь, ты для всех тут подозрительный.

Для казино, как привыкли заявлять владельцы, на первом месте всегда была, есть и будет безопасность его гостей. Так как они тогда проебланили вторжение в святая святых, в обитель большого брата, следящего за всем и вся? Непонятно. Просто вышло так и всё. Просто пропустили момент, когда психопат камерами CCTV завладел.

Получается безопасность для них на первом месте лишь на словах. На деле класть все на неё хотели, когда дело касается более важных вещей. А что может быть важнее?

А в этом мире одна религия — деньги.

В казино деньги — это игральные фишки. Те самые тысячные, пятитысячные, симпатичные разноцветные фишечки, спрятанные в боксах из искусственного стекла у изголовья рулеточных столов.

Стоят ровненькие, ни в чем не повинные, стэками по двадцать фишек. Тэхён смотрит на них. Когда-то они были его страстью. Возможностью хоть чего-то от этой жизни прихватить. Когда-то сохранность и правильная выплата этих фишек гостям были для него на первом месте. Это казино, этот игральный мир, мир денег, пафоса и роскоши, мир азарта, сказок и сокрушительных проигрышей, мир перекатывающихся под куполом костей, шелеста раскладываемых карт и мерного жужжания шарика о борт барабана. Это был его мир. Его сбывшаяся мечта. Его возможности. Его билет в новую, когда-нибудь однажды счастливую жизнь. Его страсть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но напротив смиренно поднимает руки перед какими-то мудаками его новый мир. Его новая, самая безумная из всех, сумасшедшая страсть. Его новое «на первом месте».

Тэхён не знает, когда всё стало так. Когда его боль — твоя боль. Когда его жизнь под откос — нет уж заберите мою, либо я с ним рухну. Когда за каждое слово услышанное из маленькой чёрной плоской трубки за тысячу долларов, лежащей на краю стола, за которым всё однажды началось, хочется взять обладателя таинственного голоса и бить его головой о близстоящий игровой аппарат, пока не заткнётся.

Тэхён не знает, когда и почему так вышло, что вот он, Чонгук, под кожей. Настолько, что Тэ поверить готов его каждому слову. Пойти за ним куда угодно. Оставить всё. Сделать всё, лишь бы его не трогали. Вчера, сегодня, два месяца назад? Когда? Почему? Потому что, наверное, любовь? Потому что он его страсть и смысл. У него ведь с его приходом ничего не осталось, как он изначально и боялся. Ни идеи, ни застарелых принципов, ни свободы пресловутой. А страсть эта, пожалуй, самая сильная из возможных и ради неё он, не зная, когда всё стало так, готов сейчас оставить все свои предыдущие. Готов оставить… всё?

И он улыбается. Кривой. Совершенно сумасшедшей улыбкой. Потому что то, что собирается сделать — это что-то не из его, Тэхёна, вселенной. Но он давно уже решил. Ещё когда разговор шёл. Давно для себя определился. Потому что вот он Чонгук, смотрит болезненно и немного испуганно, оттого что вроде бы как сейчас его заберут от него, а Тэхён истеричка, Чонгук знает об этом и боится иногда этой его стороны. И дальше Тэхён не будет делать что-то ради него, он будет делать вопреки планам тех, кто его новый мир пытается разрушить.

Стоит перепуганный, как будто осталось чем бояться, смотрит своими «пожалуйста, молчи дальше и ничего, ничегошеньки не делай, дай просто уйти, я по дороге что-нибудь придумаю». Да только хрен, потому что Тэхён если не свободная птица, то как выяснилось совершенно только что и неожиданно — собственник.

И попробуй у него забери.

— Иди ты нахуй, Намджун, — заговорщическим шепотом, склонившись к телефону, а после утыкается взглядом в тёмно-карие, почти чёрные, напротив, — А ты, — улыбается ещё шире, отмечая, что помимо пит-боса на него оборачивается охрана, — Сообщишь своему Юнги сам, я его знать не знаю, — и вскакивает на стол.

Да, это последнее казино, что он увидит в своей жизни, но раз уж так, раз уж уходить, то скажите пожалуйста, кто ещё мог лицезреть эти помещения, стоя на рулеточном столе ногами? Если и уходить, то только так. Хоть и больно до рези в глазах, ведь прощаться с этим всем никогда не хотелось.

Это только на словах на первом месте у казино безопасность клиентов.

А на деле в этом мире одна религия — деньги.

И спасать они будут их.

А на кого, налетят ведомственные охранники, случись что сейчас с фишками?

На тех, кто кинется в сторону беззащитных денег.

Да, от четырёх охранников сбежать в таком маленьком помещении будет сложно. Но от четырёх левых охранников, ринувшихся в сторону денег, но заломанных ведомственной охраной — вполне.

А они ринутся. Гарантировано. Потому что нет необходимости бежать к дверям, выходящим в холл. Чонгуку то они все выходы заблокировали. А его маленькой, глупой принцессе отнюдь нет. И заветная дверь, открываемая только пропуском для персонала, как раз почти за спиной.

«Давайте, змейки, бегите к папочке».