Complete Maximum (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 39

— Раньше надо было, — Чонгук вздрагивает от низкого голоса, разрезавшего тишину.

Тэхён пока не уверен, что он ощущает. После всего, что на него тут вывалили, в голове сумбур. С одной стороны, его наглейшим образом обманули и подвергли его жизнь опасности. С другой стороны, если поставить себя на место Чонгука он бы не факт, что с таким справился, и уж точно хуй бы когда в жизни такое сумел бы сказать. Тем более своему парню.

«Несколько месяцев слежки и угроз, как тут не ёбнешься? Конечно, он дёрганым будет, конечно, от каждого звонка и смс будет подпрыгивать».

В голове постепенно отпадают вопросы, копившиеся всё это время. Казалось бы, всему есть объяснение. Некстати всплывает образ разбитого парня, который собрал все Тэхёна покупки и мимо прошёл с этим пакетом. Когда это было? Пятнадцать минут назад или вечность? Чонгука жалко до боли. Жалеть не хочется, всё-таки многого не договаривал, да и плохое это чувство, но стоит представить, что столько говна и на одни плечи…

— Что раньше? — подозрительно шмыгает носом.

— Предлагать мне держаться на расстоянии или уходить там, хуй знает чего ты сейчас добиваешься. Вот это надо было раньше. Это нужно делать было до того, как успел стать мне самым дорогим, что у меня есть. — Чонгук судорожно выдыхает услышав это, — Сейчас, зная это всё, даже не переварив до конца, я не смогу уйти просто потому что… я не могу тебя оставить с этим всем. Я слишком долго вёл себя, как мудак, со всеми. Мне, как минимум, совесть не позволит. Поэтому не решай за меня, что будет правильно, а что нет. Я сам выберу, где мне безопаснее. — Тэхён опускается рядом на кровать. Внутри такой коктейль из чувств. Одно из ведущих — злость за обман, но насчёт этого они поговорят позже.

Тёмная макушка дрожит. И стоит Тэ закончить говорить, как раздаётся тихий душераздирающий всхлип. Тэхён опешивает, понимая, что Чонгук настойчиво прячет лицо в ладонях не просто так.

«Не ломайся, Чонгук, теперь тебе точно нельзя».

Встаёт, не без труда отрывает чужие локти от коленей, усаживаясь парню на бёдра, слегка сжимая их своими коленями по бокам, намерено не смотря в лицо, чтобы не стать свидетелем чужой слабости и не смутить ещё больше, и тянет голову Чона к себе за затылок, заставляя уткнуться в шею, что тот и делает, повозившись и зарываясь под ворот лёгкой рубашки надетой поверх футболки. На шее моментально чувствуется влага, Тэ запускает пальцы в чужие волосы, другой рукой гладя обманщика по спине. Чонгук в ответ сильно сжимает его в объятиях. И кажется изо всех сил глушит рыдания.

— Ты очень сильный, малыш, самый сильный из всех, кого я знаю, я не представляю, как ты все это вынес один. Я не брошу тебя, слышишь, я останусь здесь. Мы потом обязательно придумаем, как это все решить. Всё будет хорошо. Я не позволю тебе сломаться, понял?

Чонгук что-то неразборчиво мычит, сильнее вжимаясь лицом в шею и, перестав давиться всхлипами, тихонько начинает плакать, мелко сотрясаясь плечами, всхлипывая иногда. И каждый всхлип Тэхёну лезвием по сердцу. Чонгук плачет. Не потому что слабак. Потому что устал безумно. Может Юнги прав и это для него уже слишком?

Внутри у Тэхёна буря бушует, он вроде бы принял ситуацию, которую невозможно было принять. Эмоций вагон. Непереваренной информации столько же. Новых вопросов миллион. Но это всё потом. Сейчас нужно хотя бы успокоить Чонгука.

Внутри Чонгука просто пусто. Он так долго этот груз на душе нёс. Слишком долго. И сейчас, рассказав наконец всё от и до, он правда чувствует себя пустым, внутри только тёплое нежное чувство по отношению к человеку, который его сейчас должен был оттолкнуть по идее, а он все равно обнимает, и настолько оно всеобъемлющее, что Чонгуку буквально больно от этого и хочется плакать ещё сильнее.

Множество событий вызывают негативные эмоции, невозможность выразить их правильно заставляет их копиться внутри нас, они копятся годами, откладываясь невыраженными в долгий ящик. И мы уже, казалось бы, давно забыли о существовании тех эмоций. Но стоит только вспомнить то или иное событие и проговорить его вслух, как одно за одним переживания начинают всплывать из глубин сознания, тянут остальной запас по цепочке и ломают, ломают, ломают тебя. Заставляя вспоминать, проживать все эти события в своей голове снова и снова. И хорошо, когда есть возможность плакать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Чонгук затихает спустя минут десять.

— Чонгук, а по поводу того парня… С которым вы четыре года встречались? Он кто вообще, я так и не понял?

Чон напоследок шмыгнув носом, вытирает лицо о ворот рубашки и приподнимает его, моментально пряча в руках, и нервно смеётся.

— Чёрт, как стыдно.

Тэ мягко отводит руки от чужого покрасневшего и припухшего лица. Берёт его в ладони и покрывает поцелуями влажные щёки, красный нос, оставляет нежные поцелуи на переносице и веках.

Чонгук возвращает руки на тэхёнову талию, когда Тэ, закончив покрывать лицо поцелуями, слегка отстраняется и смотрит вопросительно, никак, к счастью, не прокомментировав слова о том, что Чонгуку стыдно.

— Он был моим лучшим другом. Это как раз с ним и его старшим братом я на гонки тогда попал. Лет в пятнадцать я начал подозревать, что чёт со мной не так…

— Ааа, это тот самый который нравился, когда ты типа к девочкам катал и косички плёл?

— Да, всё верно.

— И он в итоге взаимностью ответил, круто.

— Ну да, в восемнадцать я рассказал пацанам о своей ориентации, они всё норм приняли более-менее. А вечером, когда по домам шли, я ему признался, он сказал, что подумает, и в итоге четыре года вместе были. — Чон вперивает взгляд в потолок.

— Прости если на больное.

— Спрашивай, что угодно, ты имеешь право знать.

— Тогда давай немного не в тему. Что бы ты мне в первую очередь хотел показать если бы была возможность?

— Закат на пляже El Matador, сто процентов. А можно выбирать только места, которые в Малибу находятся?

— Нет, любые.

— Тогда… Цветение сакуры на Хоккайдо, мы ещё кстати успеваем, — грустно улыбается, смотрит в глаза.

— Запомнил?

— Конечно. Я бы вообще тебе всю Японию показал. Ты там не был же?

— Неа.

— Ну вот протащил бы тебя от Отару до Фукуока через все острова, это совсем другой мир, я обожаю Японию всем сердцем. Вот всё в ней люблю от культуры, мультиков и еды до природы и архитектуры.

— Забавно да, когда-то наша страна была от неё в зависимости и каждый кореец ненавидел Империю, а сейчас мы сидим в другой совершенно стране, свалив подальше от Родины, и болтаем о прелестях Японии.

— А ещё знаешь, что забавно?

— Что?

— Забавно, что я обещал дать тебе столько свободы, сколько ты себе не сможешь позволить, а теперь ты сидишь тут связанный чувствами с человеком, который связан по рукам и ногам обещанием другого человека его угробить. Без свободы передвижения. Без свободы выбора. Мы начали отношения с борьбы со свободой в твоём её понимании. Но то, что происходит сейчас — это в принципе антоним к слову «свобода», не находишь? И чем больше я это понимаю, тем сильнее осознаю, что ты не заслуживаешь того, чтобы с тобой так поступали. Хочешь уедем? Кто знает насколько, но это решит проблему, Намджун не всемогущий, не везде сможет достать.

— Чонгук, — самый нежный взгляд в глаза, — это сейчас. А потом что? Какова вероятность, что он адекватный? Мне кажется, ничтожная. И если ему помогает твой бывший парень, о котором к слову тоже нельзя сказать, что со стороны он выглядит нормальным, извини, это просто вывод от стороннего слушателя. Ни один человек не способен просто взять и бросить любимого человека в одночасье, зная, что он в дерьме по уши. Да и не бывает таких совпадений. И психи, они, знаешь… С ними нужно разбираться сразу. Сколько ты будешь бежать, прятаться и оглядываться? Постоянно? Вот это антоним к слову «свобода». А мы со всем разберёмся.

Чонгук порывисто выдыхает и снова прячет лицо в изгибе смуглой шеи.

— Тэхён, почему ты такой? Это ненормально. Я первый месяц, когда это всё только началось, вообще не особо осознавал, что происходит, на уровне инстинктов обеспечивал охрану, тип ну мало ли. А ты вот так просто это всё взял и принял.