Martyr (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 44

— Спи, я погрею, — и, возможно, он пожалеет в будущем о том, что позволил себе настолько сильно погрузиться в этого человека, но в момент, когда Чонгук осторожно подтягивает к себе обнимающую его руку и утыкается в неё тёплым носом, Тэхён чувствует их. Бабочки в животе. Их так много и они так остервенело машут своими крыльями, всколыхнув все его внутренности, что до него доходит. Вот оно, то самое, как в шестнадцать. Подумать только, а он ведь думал, что уже никогда подобное не почувствует.

А потому, может, и пожалеет… но, боже, как приятно забираться ладонью под тепло его футболки и выводить пальцами едва чувствующийся рисунок на груди. Не так давно Тэхён наконец разобрался что там… японские мотивы, рыбы, сакура, всё в лучших традициях, он осторожно обводит пальцем контур предполагаемого цветка и ещё крепче прижимает к себе расслабленного и уже явно уснувшего Чонгука.

***

Просыпается Тэхён не с первыми лучами солнца и не от будильника даже. Он открывает глаза с чётким ощущением, что на него кто-то смотрит. И так и есть. Тёмные пуговки глаз сверлят его лицо, разглядывая сверху.

— Миюн?..

— Мамаська чкачала лазбудить Тэхён-и оппу и Чонгуки оппу. А посему блатик шпит ч тобой на полу?

— Оу, детка, братик ночью упал с кроватки, но не рассказывай об этом мамочке, ладно?

Ребёнок задумывается, очевидно взвешивая в голове просьбу оппы.

— Давай так, ты сейчас пойдёшь, скажешь мамочке, что мы уже проснулись, чтобы она сюда не поднималась, а мы скоро спустимся?

Ребёнок молчит ещё мгновение, Чонгук рядом начинает копошиться, и Тэхён испытывает огромное желание притянуть парня ещё ближе и прижать к себе его тёплого спросонья.

— Давай, милая, а потом сходим с тобой в магазин, и я куплю тебе все конфетки, какие ты только захочешь, м?

— Мамаська не лазлишает мне кучать конфетки, у меня алиглия.

— Хорошо, тогда что ты хочешь взамен на твою услугу?

— Мозьно кочичку заплечти? Вот чдечь, — и осторожно ладошкой высветленную тэхёнову чёлку гладит.

— Конечно, можно. Сколько захочешь, солнце.

— Я тогда чкачу маме, что вы уче пласнулись, — бросает уже на бегу.

— Учишь ребёнка торговаться? Не стыдно тебе? — бормочет Чонгук хриплым ото сна голосом и поворачивается.

— Учу искать выгоду в любой ситуации. Это самый важный навык в жизни, между прочим. Доброе утро, — Тэхён наконец-то поддаётся желанию и притягивает парня к себе. — Такой тёплый, — зарывается носом в его волосы.

— Доброе утро, — обнимает в ответ.

***

— Ну что, как тебе поездка? — Чонгук снова за рулём.

Они уже распрощались с семьёй Чон, родители следователя очень симпатизировали его другу все эти два дня, младшая сестрёнка тоже с ним подружилась на максимум, Чонгук выезжал из посёлка с чувством, что отдохнул душой. Он часто корил себя, что не находит времени на то, чтобы просто приехать и провести время с родными. Между ними постоянно что-то стоит. Сначала это была осторожность Чонгука и его нежелание делиться личным, чтобы не раскрыть своей ориентации, потом появился Сокджин и остался рядом на долгие годы, ограничивая его общение с роднёй. Чонгук, конечно, ездил к ним в гости, пока они встречались, но почти всегда один и с каждым годом всё реже и реже. В конце концов, количество избиений росло с каждым годом в геометрической прогрессии и синяки просто не успевали проходить, чтобы можно было спокойно появиться дома. Потом Сокджин пропал из его жизни. А недопонимание и трудности в доверии с родителями остались. Каждая поездка была для него неловкой и заканчивалась ощущением нахождения не в своей тарелке. Хоть он и был очень рад проводить время с Миюн. Однако эта поездка была совсем другой. Ему было так спокойно. Родители прекрасно проводили время с ним и Тэхёном. У отца накопилось множество вопросов относительно работы, мама нашла общий язык с Тэ, малышка разбавляла взрослую атмосферу. На несколько часов ему удалось почувствовать себя по-настоящему на месте. Дома. Словно они одна небольшая, счастливая семья. И нет никаких тайн, проблем, угроз, работы и негативного прошлого опыта. Чонгуку безумно понравился этот внеплановый выходной, и он уже был готов расцеловать Намджуна в обе щеки за то, что он во время шторма позволил им остановиться на этом островке спокойствия. Даже если всего на сутки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сейчас Тэхён снова на пассажирском, его глаза прикрыты, окно открыто, и он ловит ладонью встречный тёплый ветер, вся его чёлка перепутана в разномастных подобиях косичек, он и не думает их распутывать и выглядит при этом просто невозможно милым и таким молодым. А ещё он безумно красивый.

Чонгуку хочется ещё немного поговорить о родителях, в очередной раз расспросить Тэ о его семье, он чувствует себя воодушевлённым и спокойным. За ленивыми разговорами, иногда совсем ни о чём, пролетает добрая часть дороги и всё идёт прекрасно до того момента, пока они не начинают говорить о работе и Чонгук внезапно не притормаживает у обочины, чтобы быстро сбегать в туалет.

Они прервали разговор на моменте, когда снова от работы перешли к обсуждению дел семейных. И вернулся Чонгук уже необычайно бледным и задумчивым. Он вцепился руками в руль и уставился на дорогу.

— Эй, ты чего? Увидел что-то? — Тэхён обеспокоено касается пальцами его напряженных костяшек.

— Чимин… — Чонгук замолкает на пару минут, Тэхён моментально подхватывает его мысль. — Слушай, а ведь в личном деле не было и слова про родителей. Каковы шансы, что он может оказаться из детского дома?

— Слушай, ну… Ты сейчас успокойся, ладно? Мы доедем до города и там уже всё проверим.

— Просто… В его деле по факту было много информации, прям дохрена. Но ничего, что бы определяло его, как личность, понимаешь? Безликая школа, безликий колледж, из чего-то уточняющего только то, что оба заведения были в Тэгу. Ты понимаешь в чём прикол? Я ведь даже не проверил — а существовал ли вообще этот колледж. И там не было и слова о семье. Ни слова. В твоём деле фигурируют родители, как бизнесмены и как люди, поручавшиеся за тебя в полиции, в деле Юнги информации немного, но там его мама появляется немного в моменте, где была описана его госпитализация с аппендицитом, она сама медик, поэтому там и указана, в деле Хосока фигурируют оба родителя, как истцы в деле о клевете против Хоби, в деле Мейцо просто записаны родители в качестве родителей с указанием их профессий, в моём указано, что отец полковник полиции. А у него пусто. Совсем ничего. Не может быть такого, чтобы родители, если они существуют или если погибли неестественной смертью, просто вот так вот взяли и пропали, не оставив никакого следа в жизни сына. Понимаешь? Это попросту невозможно. Полное их отсутствие может говорить только о двух вещах. Либо человек воспитывался в детском доме, и информация о родителях уничтожена по правилам учреждения, как гарантия полностью анонимного усыновления. Очень многие детдома придерживаются подобной политики. Либо второй вариант, что не исключает помимо всего прочего первый вариант, — дело могло быть просто переписано. Он же, блять, работает в архиве. Он, типа, может, если изловчиться, буквально… всё? Ты понимаешь, о чём я? Вся информация ведь всё это время была в его руках. Почему я не подумал об этом раньше, почему я искал везде, кроме как действительно под носом?

— Успокойся, Чонгук, — Тэхён с тревогой смотрит на его беспокойно мечущийся взгляд, на перенапряженные пальцы, цепляющиеся за руль, на поджатые побледневшие губы. Если подумать логически — Чонгук вполне может оказаться прав. Они с самого начала не уделяли Чимину никакого внимания, сосредоточившись на тех, кто имел доступ к ядам, по их мнению, и на людей конкретно в чонгуковом отделе. А ведь Чимин и правда мог бесплотной тенью проникнуть во все сферы жизни отдела. Абсолютно всё было в его власти всё это время. Всё, кроме материалов дела, они находились в кабинете, но у Чимина ведь был доступ к камерам видеонаблюдения, ему и не нужно было ничего читать. Это совершенно точно не утверждает его вины. Но…