Каждый мародер желает знать… (СИ) - Фишер Саша - Страница 18

— После такого падения? — Натаха с сомнением смерила взглядом высоту склона.

— Если был пристегнутым, то мог и пережить, — я пожал плечами. — Более того, он может выбраться и рвануть в деревню. Сообщать, что чужаки на территории. А вдруг у них не один шагоход?

Этот довод на Натаху сработал, и мы бодро пошагали обратно. Пока шли, я краем глаза поглядывал на свою боевую подругу. Меня так и подмывало спросить, что там у нее с сербом-мародером, но я сдерживался. Во-первых, ее личная жизнь — не моего ума дело. А во-вторых, я не был уверен, что хочу точно знать ответ.

Мы вернулись к машине, и я коротко обрисовал ситуацию. Стас уже выглядел получше, приободрился, на щеки вернулся румянец. Но было заметно, что он уже немного жалеет, что увязался за нами в эту экспедицию.

Спуститься в карьер оказалось очень легко. Дорога была очень старая, но все еще неплохо сохранилась. И рассчитана она была, похоже, на механизмы раз в шесть побольше нашей шишиги.

Вовремя мы! Как раз когда я подрулил к месту крушения шагохода, селянин уже практически выбрался из его покореженного брюха.

— Ну-ка стоять, руки вверх! — Гиена выскочил из кузова, едва машина остановилась. И для убедительности наставил на «пахаря» ствол дробовика. — Руки вверх поднял, срань! Погоню он тут устроил, вша навозная! Какое колено тебе прострелить первым?

— Да ладно тебе, Гиена, — почти ласковым тоном сказал я. — Что ты юношу пугаешь?

На парня было жалко смотреть. Во всех смыслах. Судя по диким глазам и следам рвоты на рубахе, ему нехило так стрясло кукушку. На правом плече рубаха была разодрана, на коже — длинная кровавая рана. Похоже, ремнем безопасности разхреначило. Скорее всего, ключица тоже сломана. Штаны мокрые. Ну тут даже нет вопросов, от чего. Я бы тоже обоссался, если бы с такого склона навернулся.

А парень молодой совсем, усы только пробились, пушок такой над верхней губой виднеется. Волосы белые, почти как у старых людей, но все-таки скорее обычного, человеческого цвета. Просто блондин, выгоревший до белизны на солнце. На курносом носу — россыпь веснушек.

Раздался натужный ржавый скрежет. Уцелевшая лапа шагохода согнулась и разогнулась. Потом беспомощно заскребла по земле. «Так трогательно, почти до слез, — подумал я. — Беспомощная боевая машинка поломалась...»

— Руки поднял, мозгляк! — снова прикрикнул Гиена. — Пальцы чтобы ровненько, ннну? Попробуешь сложить какую-нибудь фигу, я тебе живо яйца отстрелю!

Ах да... Раз управляет шагоходом, значит магические способности. А раз магические способности, значит нужно очень внимательно следить за его руками... Молодец, Гиена!

— Как тебя зовут, парень? — спросил я. Гораздо более дружелюбным тоном спросил я.

— Осип, — прошептал он, стрельнув глазами в сторону Натахи. Которая стояла, привалившись плечом к борту шишиги и тоже ненавязчиво держала его на прицеле.

— Ты чего стрелял-то, Осип батькович? — я встал рядом с Гиеной, чтобы на контрасте выглядеть хорошим парнем.

— Чужаки вы, — предсказуемо ответил он. — Чужаков мы не привечаем, нам и так хорошо.

— Подвиг, значит, решил совершить, — я хмыкнул. — И что, часто к вам гости наведываются?

— Раньше часто пытались, — он откашлялся. Голос его заметно дрожал, но держался он все равно лучше Стаса, впервые попавшего под обстрел. — Но мы отвадили.

— А ты смелый, — без улыбки произнес я. — Как тебя угораздило в яму загреметь? Ты же всю жизнь тут живешь, неужели не знал про нее?

— Знал... — парень насупился и отвернулся.

— Руки держать над головой, салага! — прикрикнул Гиена, дернув стволом. Парень поднял руки повыше. Побледнел. Задышал тяжело. Хреново ему.

— Что будем с ним делать теперь? — спросил я. — Отпускать нельзя, он притащит своих селян с дрекольем. Или с чем покруче, раз они на шагоходе тут землю пашут...

— Отпустите... — простонал парень. — Клянусь, никому не скажу!

Тут он согнулся и начал шумно блевать. Ну точно, стряс кукушку. А тут мы еще со своими дробовиками.

— Пристрелить на хрен, — Гиена засмеялся. От его кашляющего смеха Осип побледнел еще больше, если такое было вообще возможно. Хороший человек Гиена. Особенно когда надо произвести плохое впечатление. — Проблевался? Быстро поднял руки вверх обратно!

— Как-то не по-человечески это, — сказал я. — Молодой еще совсем...

— Как из пулемета по нам садить, так взрослый, а как отвечать за это — так молодой? — резонно возразил Гиена.

— Он довольно разговорчивый юноша, — задумчиво проговорил я, подходя ближе к нашему пленнику. — А нам как раз нужен консультант по местным достопримечательностям...

— Отличный консультант! — Гиена заржал так, что если бы здесь мог начаться камнепад, то он непременно бы начался. — Про такую ямищу не знал! Боня, ну зачем нам этот бесполезный хрен? Давай лучше другого кого возьмем. Поумнее, а?

— Не убивайте меня, пожалуйста... — на глаза парня навернулись слезы. Он старательно пытался их сморгнуть, чтобы мы не заметили. Снова раздалось трогательное «шкряб-шкряб» лапой шагохода. Гиена посмотрел на меня. Натаха посмотрела на меня. Только Стас не высовывался из машины. Даже странно. Куда делось его хваленое любопытство? Еще утром он прямо-таки полыхал энтузиазмом.

— Давайте-ка мы его свяжем для начала, — сказал я. — Натаха, найди там в кузове моток веревки, я вроде вчера кидал куда-то несколько.

Натаха закинула дробовик за спину и нырнула под тент.

— Мы еще пожалеем, что его не пристрелили, точно тебе говорю, — заявил Гиена, не опуская пока что дробовика. — Руки держи вверху, дубина белобрысая! Да что ж ты непонятливый-то такой? Все тебе три раза повторять приходится... Ёшкин кот, Боня, ну давай его пристрелим, а?

— Не гони лошадей, Гиена, — сказал я. — Пристрелим, если станет проблемой.

— Короче, я понял, — Гиена сплюнул. — Пока он тебе нож в бочину не всадит, в него не стрелять.

— Короче так, юноша... — я смотрел, как Натаха ловко спутывает его ладони за спиной. Очень тщательно, практически каждый палец обматывая. — Как там тебя... Осип. Мы вообще не собирались ни с кем ссориться. Можно сказать, практически мимо ехали. И пока ты стрелять не начал, были настроены прикупить в вашей деревне чего вкусного и дальше поехать. Но раз уж так вышло, то... В общем, попытаешься сбежать, мы тебя пристрелим. Будешь молчать и вести себя как бесполезный мешок говна, мы тебя тоже пристрелим. Устроишь нам еще какую-нибудь проблему... Ну, надеюсь, ты понял ход моих мыслей?

Осип часто закивал. Из глаз поктились слезы, губы задергались. Было мне его жалко? Хм... ну, в чем-то Гиена был прав. То, что он плохо стреляет из пулемета, это вообще не повод расплываться сахарными соплями и лить слезы над бедным мальчиком. Сам дурак, короче. Поведет себя нормально, может и домой вернется целым и почти невредимым.

— Ваша деревня — это же Белобородово? — спросил я.

— Да, — кинвул Осип.

— Далеко до нее еще? — я отвел ствол дробовика Гиены в сторону, потому что Натаха уже закончила вязать руки. Теперь даже если он очень постарается пошевелить пальцами, у него ничего не выйдет.

— Километра четыре до крайних домов, — ответил Осип.

Нормально. Значит надо подняться из карьера и где-нибудь в этом районе устроить стоянку. Машину замаскировать как следует и все такое...

— А шагоход один у вас был? — спросил я, глядя на все еще шевелящуюся лапу. Такое впечатление, что эта «избушка на курьих ножках» все еще пыталась шагать.

— Шесть, — после небольшой заминки ответил Осип. — Ну, теперь пять... И еще у Прошки ходилка есть, но там уже только ноги остались, броня вся проржавела...

— Шесть?! — Гиена вытаращил глаза. — Шесть боевых шагоходов, да еще и с пулеметами?! Да как вы... Да как такое... Это же армия практически! И что вы с ними делаете?

— Пашем, лес валим, — выдавил из себя Осип. — У «Крыжовника» такие ножи удобные, они сосну в два обхвата враз срезают...

— И откуда же вы взяли этакое богатство? — спросил я, криво усмехнувшись.