Доля ангелов (СИ) - Брай Марьяна - Страница 42

— Если не будут на солнце, не испортятся. Могут очень долго храниться. А продавать можно в малюсеньких корзинках, что можно сплести из лозы. Но, надо поехать в долину и нарезать ее, — я хотела соблюсти тему, и виноград упаковать в виноградную лозу — маленькие коробочки из туго сплетенной ветви, которых там масса.

— Это долго, Лора, — Карл сидел и оглаживал заросший свой подбородок и явно что-то обдумывал.

— Надо заказать упаковочную бумагу, — он посмотрел на меня.

— Это не дорого?

— Нет, та, что серая, она не дорогая, и нам на каждую упаковку потребуется немного, — он взял шесть кусочков, которые были порезаны примерно, как спичечный коробок, каждый разрезал еще на две части. Положил горкой. — А ты можешь все обсыпать этим битым сахаром?

— Да, сейчас, — я сходила за горстью сахара, снова растолкла в пудру на камне и посыпала сверху его кучку, — я посыпала чтобы они не слипались, ну и для красоты.

— Вот такими кучками и будем заворачивать. А вот завязывать будем лозой — так и нитей не потратим, и красиво. На нее бумаги уйдет не больше, чем на три пира, а продать все это можно за сто пиров — если дороже, то простые люди не смогут купить, — Карл показывал и говорил, а я вспомнила, что Рита получала в месяц по двести пиров.

— А это точно не дорого? — я сомневалась, потому что мало кто готов был отдать ползарплаты за сладости. — Моя служанка зарабатывала двести пиров, Карл.

— Потому что была на обеспечении и жила у вас, а так, в среднем, в городе мужчины зарабатывают по тысяче — две тысячи пиров.

Хм, но все равно. Я пыталась вспомнить свою зарплату в ресторане, когда зарабатывала по сорок — пятьдесят тысяч. Я не стала бы покупать сладости за четыре тысячи, это не соразмерно.

— Карл, нет, это дорого!

— Нет, это для верхнего Валенторна. А в нижнем городе мы будем продавать поштучно.

— Да, точто, Карл, и резать всегда будем сами, и обваливать в пудре, — я поняла что он имел в виду, и рядом с его кучкой положила не разрезанный кусок и порезала крупнее, — эти мы будем продавать в нижнем городе. Здесь, если считать по сто пиров, на сто пятьдесят. А мы делим на десять кусочков, которые будем продавать по десять пиров без бумаги, пусть со своим приходят, или в руках уносят. Так у нас будут покупатели везде!

— Да, Лора, только надо найти тех, кто принесет это в верхний Валенторн.

— Нам нужно пробраться к верхнему Валенторну, Карл, нам правда нужно!

— Пока я не знаю, как это сделать, девочка, но, подумаю, обещаю.

— А пока, пока не настала пора следующего винограда, мы должны съездить во все деревни Хорма и еще раз за остатками этого сорта. Вы с Дином едете в деревни, на любой ярмарке продаете все это недорого, а мы с Шатиль за виноградом для следующей партии, хорошо?

— Может, тогда и отца Шатиль попрошу, чтобы вы не одни ехали? — Карл даже немного откашлялся, мол, я не одобряю эту вашу самостоятельность. Я свалила это на его беспокойство о нас.

— Нет, Лора, лучше мы соберем с Шати виноград, а вы с Карлом езжайте продавать, я знаю эти ягоды, других не наберу, если сомневаешься, могу доказать! — Дин встал, и принес кисть из корзины, что мы оставили на еду.

— Докажи, — мне было интересно, действительно ли он понял разницу между сортами.

— Смотри, он продлинноватый, а остальные более круглые, у него косточек почти нет, они прямо малюсенькие, а у остальных крупные, и он самый сладкий, что даже чай с ним пить, — он победоносно оторвал ягоду и закинул себе в рот.

— Да, ты прав, но отца Шатиль, все же надо взять с собой.

Я была рада сама поехать в деревни, но засомневалась, что у нас для дальней поездки слишком мало мармелада. Карл меня успокоил, сказав, что можно доехать до деревни, где мы оформляли земли, и там на хорошем воскресном рынке продать хоть все, потому что с деревень туда едут люди, и нас будут знать. Отлично, за одно и встречусь с родителями Риты.

Вино, что было сейчас в земле, приходилось мешать длинной палкой, с которой сняли кору. Мезга оседала на дно, и как только мы перемешивали ее, примерно через час тряпка, которой было обвязано широкое горло емкости, вновь поднималась вместе с пеной. Это хорошо, пусть бродит. Все у нас будет хорошо, обязательно будет.

Глава 34

Мы отправились в соседнюю деревню на лошади Карла, а Дин с Шати и ее отцом на нашей лошадке в сторону виноградника рано утром. Они должны были вернуться ночью, а мы через день. Мама Шатиль осталась у нас на хозяйстве — доить и выгуливать козу и вынимать рыбу из ловушек. Рыба больше не была в деревне редкостью, и люди были сыты, но я предупредила их, что река зимой не будет приносить много, поэтому, лучше заготавливать рыбку. Кто-то солил, кто-то сушил. Соленая она вряд ли переживет зиму, и после просолки я вывешивала ее немного завялиться. Если уж совсем есть будет нечего, и она уйдет.

В деревне мы заехали сначала к главному, поздороваться, забрать бумагу, где прописано, что земли с виноградом — наши. Оказалось, через год мы должны будем заплатить тысячу пиров за использование. Ничего себе, расклад. То есть, какие-то органы здесь есть. Только что они за эту тысячу доброго нам сделают и куда они пойдут?

— Мистер Ленрок, — обратилась я к «администрации», — а за что нужно платить? Я понимаю, это что-то вроде налога, но куда пойдут деньги?

— Деньги идут на содержание порядка, значит, если у вас появятся бандиты, мы придем на помощь, — он посмотрел на меня из-за стола, наклонив голову так, словно смотрит над очками, хотя их у него не было.

— А какова у вас армия?

— Это не армия, деточка, это пятнадцать мужиков, что следят за порядком в нашей деревне.

— И они будут дежурить на нашей земле постоянно?

— Нет, если понадобится, вы приедете за ними, и отвезете. Они разберутся.

— То есть, день туда, найти для них лошадей, там накормить… Да к тому времени там можно всю деревню перерезать, мистер Ленрок, — я смотрела на него со знанием дела.

— Нууу, а что вы можете предложить? — он тянул слова, обдумывая, ища в своей голове варианты моих ответов.

— А вот что, дорогой мой начальник тайги, мы будем жить сами по себе, будем сами защищать свои земли, и через год, если дела у нас будут идти хорошо, заведем свою армию, — я уперлась кулачками в стол, и смотрела на него неотрывно — мне было интересно как меняется его лицо, как он сощурил глаза, обдумывая мои слова, как прикусил нижнюю губу, как ищет ответ на мою заявку и не находит чем парировать.

— Откуда у вас дела «будут идти хорошо»? — он копировал мой тон и с надеждой, что смутил меня, вдруг, немного выпрямился, поверил, что у меня нет ответа.

— Мистер Ленрок, пока я не могу сказать, но готова вас кое-чем угостить, — с этими словами я поставила на его стол малюсенькую корзинку, что сплела в дороге. Сняла с нее салфетку, и он с любопытством заглянул внутрь. На виноградных листьях лежали три кусочка мармелада, щедро обвалянные в сахарной пудре. Они были размером со спичечный коробок.

— Что это?

— Попробуйте это, не бойтесь, это очень вкусно, — я подвинула корзиночку, размером с бульонную кружку, прямо ему под нос.

Он повторил все ровно как Карл и Дин: помял, подавил, понюхал. Потом лизнул, и удивился, что это сахар. Потом он откусил половину. Часть во рту он катал, и было понятно, что сдавливает кусочек между языком и нёбом. А ту часть, что была в руке, он рассматривал в месте укуса.

— Что это? — для него это было неожиданностью, а то, что он сластена, я заметила еще в наш первый приезд — на столе стоял мед, сладкие булки, сахар. Наш клиент.

— Это мармелад, мистер Ленрок, и мы будем продавать его. Больше нигде вы не найдете этого лакомства, я указала на телегу, что стояла сейчас у него под окнами, — Там есть еще, и через неделю мы привезем еще. И зимой мы тоже будем его продавать.

— Дорого?

— Не слишком, простым людям будет доступно, но не много. А много — вредно, будут болеть зубы.