Призыв ведьмы (СИ) - Торен Эйлин - Страница 18

— Хэла… — попытался найти слова феран.

— Я хотела, чтобы он признал ошибку. Понимаешь? — она оправдывалась, хотя Рэтар прекрасно понимал причины её поступка. — Я просто подумала, ну, а вдруг и не было ничего, вдруг она сама себе всё придумала и вот результат. А тот, кто якобы виноват и знать ничего не знает. Или знает, но ему станет стыдно и он повиниться, признает, что сглупил, что поступил плохо, понимаешь?

— Понимаю, Хэла, я понимаю. Мне жаль девочку, действительно жаль, но ты поставила меня в отношении Ворга в такое положение, — Рэтар тяжело вздохнул. — Он лгал ферану. И это очень серьёзное преступление. Оно может караться смертью, Хэла.

— Я знаю, но я правда этого не хотела, и не говори мне, что ты решишь его казнить.

— Нет, конечно. Да и ты уже наказала его достаточно, разве нет? Мужская немощь? — он приподнял бровь. — На десять тиров?

— Мало даже, — отозвалась она.

Он рассмеялся, а ведьма, боги, смущённо улыбнулась.

— Рэтар, я могу попробовать помочь с Картаром, — вдруг серьёзно произнесла Хэла.

Она впервые произнесла его имя и от этого защемило, зацепило внутри, хотя куда уж было больше?

— Хэла, — он прочистил горло.

— Зачем ты меня призвал? — она подняла на него свои огромные и такие печальные глаза. — Чтобы я нянькой у серых была? Я чёрная ведьма, попроси и я сделаю свою работу.

— Хорошо, я подумаю, — ответил он через несколько мгновений, утопая в этом её печальном взгляде.

Она кивнула и хотела уйти.

— Голова ведь прошла? — обернулась ведьма и склонила голову на бок.

К своему удивлению Рэтар понял, что головная боль и вправду ушла — Хэла его заговорила. Он кивнул как-то рассеянно и озадаченно. Она мягко улыбнулась и скрылась в коридоре. Без неё стало тоскливо и пусто… что ж такое?

Глава 7

Роар вышел во двор и увидел белую ведьму, сидящую на том месте, где обычно по утрам сидела Хэла, после того как выгуливала своих чудовищ.

Вид у девушки был расстроенный и потерянный, она смотрела на небо, откинув голову назад, волосы россыпью падали по спине и ему отчаянно захотелось запустить в них свою руку. Мягкие или нет? Он хотел пройти мимо, но, залюбовавшись ею, понял, что забыл зачем вышел в спускающуюся темень на улицу.

“Вот дурень… как мальчишка, прям!” — подумал митар.

— Ты не замёрзнешь? — спросил он, решившись всё-таки подойти и ожидая какой-нибудь отрицательной реакции — что-то вроде испуга или может отвращения.

Она подалась вперед и её повело в сторону, скорее всего оттого, что голова закружилась, потому что слишком долго смотрела наверх. Роар поймал её и помог удержаться на жердях загона.

— Спасибо, — отозвалась она, в глазах были слёзы.

Митар нахмурился. Это слово совершенно точно частенько говорила Хэла и это было слово благодарности.

— Ничего, — решил ответить он как можно более отстраненно, не будучи полностью уверенным в своих выводах. — Почему ты плачешь?

Ведьма вытерла рукавом лицо.

— Я… нет… нормально всё, — она была тиха и совсем не походила на ту, что устроила истерику и шипела на него несколько дней назад.

Он встал к жердям и прислонился к ним спиной, потом тоже задрал голову наверх.

— С крыши башни лучше видно, и в плодородный сезон они намного красивее, тогда небо совсем другое, — ему хотелось её успокоить, хоть чем-то.

— Не знаю чего я хотела, — ведьма пожала плечами, — наверное найти хотя бы одну знакомую звезду. Глупо.

— Нет, почему? Мне кажется совершенно нормальное желание, — он прикусил язык, словно почувствовал, что разговор опять идёт в сторону печали и, как следствие, слёз. — Сегодня был тяжелый день.

— Феран… достопочтенный феран должен наказать девочку? — спросила белая ведьма, не поднимая на него глаз.

Что он должен ей сказать? Зачем вообще подошёл? И вспомнил, что собирался проверить стражников на сторожевых башнях Трита.

Митар вздохнул:

— Должен, — Роар не стал ей врать.

— И каким должно быть наказание?

— На его усмотрение, — пожал он плечами. — Я не могу знать, если честно. Может он и не будет её наказывать в прямом смысле этого слова. Рэтар… феран, он такой.

— А что будет этому… эм… мужчине? — и она всё-таки посмотрела на него, встретилась взглядом.

— С ним сложнее, — вздохнул митар, отводя взгляд, потому что готов был в эти глаза смотреть не отрываясь. И в голову полезли совсем уж не подходящие мысли.

— Почему? — спросила девушка. — Потому что с серыми можно делать, что вздумается?

— А? — он нахмурился и с вопросом снова посмотрел на ведьму.

— Я слышала, что серую можно даже убить, а наказания за это не получить, а если и получить то, только потому что она собственность господина, и он понесет убытки от сломанной вещи, — кажется сейчас она снова разрыдается.

— А? Что? Нет. У нас не так, — поспешил возразить Роар. — У нас никто не трогает серых. Не обижает их. Спроси, если мне не веришь. Да и Хэла… она же наказала его уже, но помимо всего, подвела под то, что теперь он виновен не в том, что поступил плохо с серой, а в том, что солгал ферану.

— Соглать ферану страшнее чем, — кажется она подбирала нужное слово, — обесчестить девушку?

И что ему теперь делать?

— Да, страшнее, — даже думать не хочется, что всё это за собой может повлечь.

Милена нахмурилась:

— Это… это… почему?

— Потому что ложь ферану — это преступление, сродни предательству. Лгать ферану не может никто, особенно те, кто ему служит, особенно воины. А Ворг солгал, а надо было сказать правду, надо было повиниться, признаться…

— И ему ничего бы не было? Он бы вышел сухой из воды? — взгляд её глаз был пронзительным, смотрел с вызовом и негодованием.

“Красивая, чтоб меня, какая же красивая”, — забилось в его голове. Маленькая, ладная, такая растрепанная, глаза влажные, но видно, что злости в ней прям через край, словно вот ещё немного и никому не поздоровится. Интересно, а если она на него напустит чего, Хэла сможет снять?

— Сейчас это не имеет уже никакого значения, — ответил Роар. — Хэла всё равно наговорила бы на него, даже если бы он сказал ферану правду, но в любом случае не был бы виноват в очень тяжком преступлении.

— А что за ложь ферану ему будет?

— Плеть самое легкое, смерть самое тяжелое.

— Смерть за ложь? — удивилась девушка, глаза такие стали распахнутые, стала словно ребенок, которому про чудище какое рассказали.

— Да, — сдерживая улыбку ответил Роар. — Ложь ведет за собой разные последствия. Ложь ферану — это измена его дому, измена его земле, измена слову.

— И митару тоже нельзя врать? — спросила она немного помолчав и изучая землю под ногами.

— Митару? — он улыбнулся. — Митару можно, но лучше не стоит. А то потом митар станет фераном и припомнит кто там, когда ему соврал.

— Такой злопамятный митар? — и хотя волосы скрывали лицо ведьмы, Роару показалось, что она всё же улыбнулась.

— Принципиальный да, но не злопамятный. Хотя, ну смотря в каком случае. Иногда может и злопамятный.

— Даже спрашивать не буду про такие особые случаи, — отозвалась она.

— Да и не надо, — пожал плечами Роар, — не думаю, что они будут сильно отличатся от чего-то важного, например, в других мирах. Семья, дом, земля, родные. Разве может ещё что-то быть?

Она отрицательно качнула головой и он понял, что зря он всё это сейчас сказал — снова напомнил ей о больном, о доме, и чтоб ему, о семье. Вот ведь дурень.

— Прости, — решился Роар на отчаянный шаг.

— За что? — прошептала девушка.

— За то, что призвали тебя. Прости.

Повисла тяжёлая, гнетущая, почти осязаемая тишина.

— Получается, если митар соврёт ферану, то его тоже накажут? — тихо спросила она внезапно, и на этот раз удивился Роар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Конечно, — кивнул, потому что обрадовался перемене темы. — Можешь врать хоть эйолу, хоть эла́, но ферану нельзя.