Пятнадцать ножевых 2 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 41

— Тридцать шесть, господин Панов, и ни гроша больше, — грустно ответил мой визави.

Тут кто-то зашел воспользоваться сортиром по прямому назначению и мы вдвоем долго торчали у умывальника.

— Ладно, по рукам, — сказал я. — Пусть будет такая сумма. Вы поможете открыть мне счет в каком-нибудь австрийском банке, и ячейку. Мы подпишем протокол о намерениях, мой экземпляр вместе с деньгами положим в ячейку. Вы же уполномочены подписывать такие документы?

Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Раппопорт смотрел на меня довольно-таки удивленно. Слышать такие речи от советского студента он точно не ожидал. Сто процентов, этот гад за джинсы надеялся меня купить.

— Д-да, — он даже заикаться начал.

— Вот и славно. Только не тяните, мне еще надо найти удобный момент, чтобы это все сделать.

Солк показал свое расположение еще раз, когда в день спектакля повел меня после пленарного заседания в ту самую контору по прокату смокингов, где я был. А как же, не на танцы в Дом культуры работников коммунального хозяйства идем. Форма одежды предусмотрена именно такая. И я первый раз за обе жизни напяливал сорочку с пристегивающимся воротником-стойкой и двойными манжетами. К счастью, запонки прилагались и меня быстро научили ими пользоваться. И пояс, который называется камербанд, оказался совсем не страшным — для таких ребят как я есть варианты с застежками.

Сколько Джонас за это заплатил, я не знаю. Когда осторожно начал разговор об этом, он махнул рукой и сказал, что организаторы не обеднеют. Так что и галстук-бабочку, и лакированные туфли я осваивал без особых угрызений совести. И мне легче, я ведь собирался свои платить.

Посмотрев на себя в зеркало, я чуть не присвистнул. Как же меняет человека одежда! Надо будет обязательно сфотографироваться. Нельзя терять такой шанс. Может, я больше никогда смокинг не надену!

По дороге зашел в магазин и купил «Полароид» плюс две кассеты по десять фотографий. Возьму с собой, сделаю селфи с Солком. И автограф попрошу. Баловство, коечно, эти моментальные снимки — и недолговечные они, и дорогие — доллар за фотографию. Ладно, кассеты в «Березке» покупать буду. Или Шишкина просить привезти. А почему я просить кого-то буду? Я и сам буду ездить, в очень недалеком будущем.

Опера оказалась длинной, нудной, я чуть не заснул. Нет, во время арий Фигаро или графа, зал оживал. И я тоже. Но когда актеры начинали речитативы на итальянском — который на минутку тут мало вообще кто знает — сон подступал снова. И зал с золотой лепниной я уже рассмотрел, и все актрисок тоже. Даже из хора. Что теперь делать?

В антракте, разумеется, пошли в буфет. Выпить кофе с коньяком, съесть по еще одному Захеру.

— Андрю, вы не думали перебраться в Штаты? — Солк не подкачал, выдал мне предложение сразу после дежурных фраз про оперу. — Я мог бы организовать вам лабораторию, помочь защититься... Ваша находка — очень перспективная тема.

— Выбрать свободу?

— Ну не в смысле побега, как это делают ваши диссиденты. Просто у нас лучше возможности для научной работы. Да и чего скрывать — платят больше. Какой-нибудь MD в год может и сотню тысяч долларов заработать.

— И заплатить с них кучу налогов.

— Есть вычеты для научных работников.

Нет, каков, а... Морозову даже не предлагал — сразу начал искать «слабое звено» в делегации.

— Джонас, я ценю ваше предложение, но нет.

— Можно узнать почему?

— Очень невысок процент эмигрантов, кто может выжить в вашей конкурентной среде.

— Вся Америка стоит на мигрантах! — пафосно заявил ученый. — Я же пробился!

— А управляется белыми англосаксами, — пожал плечами я. — Потом, я уверен, что исследования бактерии начнутся сейчас во многих научных коллективах. Это же, считай, Нобелевка.

— У вас приоритет!

— Но гораздо худшие стартовые условия. Пока я перееду, освоюсь в новой лаборатории, подучу язык... Меня 100% обойдут и помашут ручкой.

Прозвенел первый звонок, мы с Солком переглянулись.

— У вас очень практичный ум. Я уверен, что вы преуспеете.

— А я нет. Да и потом, не хочется Родину бросать. Как бы высокопарно это не звучало. Мне очень нравятся русские женщины, — тут я засмеялся, вспомнив, как отговаривал Томилину ехать провожать в аэропорт. — Вряд ли я смогу жить с американками.

— О да! Русские женщины — это что-то! — Солк допил кофе, отставил чашку. — У нас в Союзе была такая переводчица! Хоть я и женат, но честно сказать, почти не устоял.

— И что же остановило?

— Наш офицер по безопасности предупредил, что она из КейДжиБи и ее так ко мне... как же он сказал? Ага, подводят!

Раздался второй звонок, народ из буфета потянулся в зал.

— Я могу рассчитывать, что этот разговор останется между нами?

— О, разумеется! Мы обсуждали с вами как элегантно Сюзанна и графиня решили проучить распутного графа!

— Прямо вижу, как вы вставляете эту фразу в отчет вашему куратору из КейДжиБи, — Солк захохотал. — Пойдемте.

После окончания оперы — решили немного прогуляться по ночной Вене. Шли по Рингштрассе, дышали почти весенним воздухом. Профессор пустился в воспоминания о том, как ему пришлось воевать с торгашами после отказа от патента на вакцину, и я вдруг вспомнил. СПИД. Вот кому можно рассказать, чтобы донести сведения до тех, кто сможет ими воспользоваться.

— Джонас, — сказал я, дождавшись конца рассказа. — Я сейчас вам скажу одну вещь, ну скажем так секретную. Нет, нет, это не государственный секрет, — я увидел обеспокоенность на лице Солка. — Постарайтесь поверить, прошу вас. Источник надежный, вне всяких сомнений.

— Да, говори, — ответил посерьёзневший вмиг ученый.

— Возможно, ты видел статьи о редких заболеваниях у геев и наркоманов — саркоме Капоши и пневмоцистной пневмонии?

Американец неуверенно кивнул. Ну да, он таких статей видит десятки чуть не ежедневно.

— У меня есть хороший товарищ, он работает в секретной лаборатории. Недавно им доставили образцы тканей. Так вот, похоже, нас ждет страшная эпидемия. Масштаб бедствия невозможно переоценить. Миллионы зараженных. Ретровирус, который вызывает приобретенный иммунодефицит. Смертность… высокая. От маргиналов это очень быстро перейдет на обычных людей, в том числе детей. Передается половым путем, и через кровь. И чем раньше выделят возбудитель и придумают терапию, тем лучше.

— Настолько все серьезно? — спросил Солк. Вроде без недоверия, уже хорошо.

— Сведения точные.

— Ты меня пугаешь, Эндрю, — сказал Джонас. — Я найду авторов этих статей, изучу вопрос. У меня есть связи в Центре по контролю и профилактике заболеваний.

— Хорошо бы еще подключить ВОЗ. Но если что, вы же помните? Мы только что обсуждали великолепно сыгранную увертюру, так же? Пожалуйста, мое имя нигде не должно звучать в связи с этим.

— Кстати, увертюра мне не очень понравилась, если на то пошло, — ответил Солк и пожал мне руку.

Счет в банке открыть удалось на удивление легко. Третий день командировки у нас был выделен на культурную программу. Посольство организовало экскурсию в венский «Эрмитаж» — Хофбург. Два часа по зимней резиденции австрийских Габсбургов нас водил гид. Еще час был выделен на самостоятельное изучение шедевров живописи, скульптур...

Наша группа мигом разбрелась по залам, я посмотрев на часы, быстро отправился к выходу. На соседней с Хофбургом улице — Шауфлергассе — было отделение банка Oesterreichische Kontrollbank. Это мне вездесущий Раппопорт сообщил, и даже показал на карте Вены. Я зашел в него, на английском попросил сотрудника проводить меня к менеджеру фрау Браун, которая занимается обслуживанием счетов. Ей заранее позвонил американец.

Миниатюрная австрийка за полчаса, безо всяких вопросов, открыла мне счет по загранпаспорту, дала к нему чековую книжку и телефонные коды для совершения переводов. А также свою визитку — «если у хера Панова возникнут какие-то вопросы». Ячейка в депозитарии тоже была оформлена за пару минут — мне выдали ключ и еще один код для опознания. Подписал только дополнительно два экземпляра договора — требование американца. Положив в сейф деньги от Раппопорта и чековую книжку, я с чистой душой отправился обратно в Хофбург. Подождал на выходе всю группу, смело ответил на вопрос «Столыпина», что мне понравилось больше всего: