Инакомыслие, иноверие и наказание (СИ) - "Shamal" - Страница 32

Хрис на его слова будто даже внимания не обратил. Сидел себе в кресле, бездумно перебирая струны гитары, и пялился в пустоту.

Вздохнув, Амир подошел чуть ближе и мягко поинтересовался:

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, ничего.

Мужчина недовольно поджал губы, пытаясь сдержать едкие замечания по поводу вновь вернувшегося уныния Хриса, и, только справившись с эмоциями, опустился рядом у его ног, заглядывая в потемневшие печальные глаза.

— Что происходит? Ты уже вторую неделю не выходишь из дома и ползаешь из угла в угол как грозовая туча.

Блять, а он так надеялся, что теперь-то Хрис будет просыпаться и засыпать с улыбкой на губах, в воображении рисовать себе аккуратный европейский домик, вымощенные плиткой улицы, улыбчивых людей, уютные кафешки и музыку, играющую на главной площади.

Но все получилось совсем не так, как он планировал. Хриса будто перемкнуло.

— Поговори со мной, пожалуйста, — попросил Амир, разворачивая парня к себе лицом. Вопреки опасению увидеть гнев или страх в любимых голубых глазах, он увидел там лишь… вину.

Эти прекрасные глаза вдруг наполнились слезами, словно затонувшая посудина, и засияли волшебным светом, отражая солнечные блики. Он поспешно отвернулся и некоторое время его тонкие пальцы судорожно сжимали гриф, так что струны скрипели.

Не на шутку испугавшись его состояния, Амир взял его за руку и, пытаясь перехватить взгляд, тихо прошептал:

— Все что угодно сделаю, помнишь? Просто скажи.

— Ты не поймешь меня, — мучительно краснея, отозвался Хрис, тыльной стороной ладони стирая слезы. — Я такой слабак… Убожество.

— Нет! — Амир силой отнял его руку от лица, заставляя посмотреть на себя сквозь пелену слез. — Не говори так! Ты выжил, ты не потерял рассудок, ты… ты все еще здесь несмотря на то, что я сделал с тобой. Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Пожалуйста, скажи мне…

Каким-то необычайным усилием воли Хрис так же неожиданно, как расплакался, так и осушил слезы.

— Я встретился с Юркой на прошлой неделе. Не хотел говорить тебе, но… но ты ведь не запрещал, да?

Амир коротко кивнул, одобрительно погладил его по запястью, развеивая страхи о каком-то наказании или домашнем аресте за подобные решения.

Хрис тоже кивнул, глядя на него своими умными, на удивление ясными глазами из-под слипшихся длинными черными стрелами ресниц.

— И мы поговорили обо всем, он мне рассказал о своей жизни, о планах, о новых знакомых, и я вдруг понял, что он сумеет восстановиться, а я — нет, — голос его дрожал, и Амир понял, что все это самообладание держалось на одной лишь силе воли, а рвущаяся изнутри истерика, вот-вот готова была перелиться через край. Показное спокойствие трещало по швам, и слова вырывались из горла, словно вода через пробоину в корпусе судна.

— Не говори так, — хрипло попросил мужчина, чувствуя, как липкая горечь сжимает его горло ледяной рукой. — Не нужно сравнивать себя с Юркой. Он пробыл в заточении три года, а ты почти тринадцать лет. Тем более ты же знаешь его, да? Он быстро адаптируется, быстро находит друзей, он другой. Тебе просто нужно чуть больше времени.

Усмехнувшись жестокой и совсем не веселой улыбкой, Хрис коротко кивнул. Так улыбаются люди, когда осознают, что доказать ничего не смогут, да и не особо хотят.

Амир прекрасно понимал, что парень пытался донести до него что-то, но звенья упрямо не хотели собираться в общую логическую цепь. Он хотел побыть с ним еще чуть-чуть, но в кармане завибрировал телефон.

— Извини, это Кьяра, — пробормотал он, после непродолжительного разговора с дочерью. — Я должен ехать.

Он уже поднялся на ноги и направился к двери, но тихий голос Хриса как-то жалобно попросил:

— Возьми меня с собой. Пожалуйста.

Амир медленно развернулся и недоверчиво посмотрел в широко распахнутые глаза парня.

— Нет, — бесцветно произнес он и поймал себя на мысли, что ему мучительно наблюдать, насколько этот отказ обидел и так не особо надеющегося на что-то парня.

Он вернулся к креслу и снова опустился на колени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Зачем тебе это? — осторожно спросил мужчина, поглаживая тонкое запястье. Провел пальцем по пересекающему изящную ладонь розовому шраму, не в силах поднять глаза. Раскаяние придавливало его к земле, мешало дышать, и ответ Хриса прозвучал для него под аккомпанемент барабанящего в ушах пульса.

— Там мой дом. Пожалуйста, я хочу домой.

Амир отчаянно замотал головой.

— Нет, Хрис, нет…

— Да какого хрена?! — разозлился вдруг парень, отталкивая от себя его руки. — Ты говорил, все что угодно! Снова ложь?..

Не став дослушивать гневную тираду, Амир, резко притянул его к себе. Ледяные пальцы тут же с готовностью скомкали его футболку, а волосы, пахнущие цветочным шампунем и медом, защекотали шею.

— Ты прав. Хорошо, поедем в «заповедник». Собирайся.

***

— Ты уверен? — затормозив перед распахнутыми воротами, давая Хрису возможность передумать, поинтересовался Амир.

— Уверен, — холодно ответил парень, глядя прямо перед собой.

— Давай… — мужчина взял его за руку, переплел пальцы, заставляя посмотреть себе в глаза, и, только убедившись, что его слушают, продолжил: — Давай еще раз уясним — ты больше не пленник, ты можешь выйти за ворота в любой момент, охрана не станет тебя задерживать. Скажешь мне, что хочешь уехать отсюда, и мы уедем в тот же день. Захочешь к родителям — тебя отвезут, захочешь к Юрке — тебя отвезут. Все что захочешь, понял? Ну, иди, а я достану из багажника пакет…

Хрис долго смотрел ему в глаза, а потом наконец-то впервые за все это время улыбнулся искренне. Печально, но искренне.

— Я понял, — тихо прошептал он и торопливо выбрался из салона.

Высокие сосны, обступившие забор со всех сторон, будто стали еще выше, да и сам забор казался просто невероятно огромным. Хрис затормозил у калитки, глядя в глаза улыбающемуся охраннику Лехе, пытаясь понять, что чувствует. Так близко друг друга они не видели еще никогда. Им раньше запрещалось взаимодействовать, но теперь…

— Привет, — хрипло прошептал парень и недоуменно уставился на протянутую руку, не совсем понимая, чего от него хотят, и что именно он должен ему дать. Телефон? Ключи от квартиры? Кошелек? Сигареты? В кармане, кажется, больше ничего и не было.

Но Леха руку не отпускал, терпеливо ждал чего-то, и лишь спустя какое-то время Хрис понял. Понял и покраснел от жгучего стыда.

Рукопожатие. Точно. Они же мужчины, окей.

Он вложил свою дрожащую ладонь в крепкую ладонь охранника и сжал, осознавая, что делает это впервые за тринадцать лет.

— Приехал в гости? — тактично поинтересовался Леха, мягко улыбаясь.

Хрис судорожно вздохнул и отвел глаза, наконец-то понимая, чего в образе охранника не хватает. Ну, конечно, ни строгой черной формы, ни автомата, ни даже кобуры с пистолетом. Обычные джинсы и футболка. Вон, даже телефон из кармана торчит. Неужели все действительно изменилось, и это больше не тюрьма для невинно осужденных на пожизненное?

— Да, — прохрипел он.

Леха вдруг покачнулся, будто его кто-то толкнул в спину. Так, видимо и было, потом что из калитки вдруг выскочил Димка. Растрепанный, в одних шортах.

— Хрис! — завопил мальчишка, кидаясь ему на шею. — Ты приехал!

— Ты можешь… выходить?.. — ошарашенно протянул Хрис, машинально приобнимал его за плечи. И действительно, они стояли на гравиевой подъезднóй дорожке перед воротами, вне заповедника, и Леха не загонял их внутрь, только улыбался.

— Я могу делать все, что захочу, — с гордостью заявил Димка и выставил вперед руку. — Прикинь, Кьяра разрешила мне сделать татуировку! А мне ведь еще нет восемнадцати!

Хрис уставился на изображение маленького дракончика на худом мальчишеском предплечье, а потом перевел обалдевший взгляд на подошедшего Амира.

— Если что, я был против, — заметил мужчина, впрочем, кажется, совсем не рассержено. — Видишь, Хрис, я тебе не соврал.

Он передал какой-то объемный пакет Лехе и подтолкнул мальчиков под спины, загоняя в калитку.