Летняя улыбка - Джоансен Айрис - Страница 27

– Я тоже не пробовала. Ну, побежали! – Она повернулась и со всех ног понеслась по лугу. Ветер холодил щеки, цвета и запахи сливались вокруг нее в нечто расплывчато-сверкающее. Она слышала за спиной хриплое дыхание Дэниела. Ее легкие тоже болели, но она не желала сдаваться. Она вообще никогда не остановится!

– Зайла, остановись! – Голос Дэниела звучал властно, и это поразило ее. Ее шаг немного замедлился.

– Если не остановишься, я сам тебя остановлю.

Она резко остановилась и повернулась к нему:

– В чем дело?

Он нагнал ее двумя шагами. Его руки тяжело легли ей на плечо.

– Ты ведешь себя, как сумасшедшая. Ведь только что ты была серьезно больна, забыла? А теперь мчишься так, будто готовишься бежать стометровку на Олимпийских играх. – Он легко встряхнул ее. – Я уже подумал, что ты пробежишь весь луг.

– Почему же ты меня раньше не остановил? Конечно, вся эта красота слегка опьянила меня, но я же разумный человек, со мной можно было поговорить.

– Я не мог тебя догнать, черт возьми! – Его лицо было хмурым. – Понимаешь, моей сильной стороной является выносливость, а не скорость.

Зайла откинула голову и радостно засмеялась.

– Дэниел, ты чудо, таких больше нет. Ты всегда говоришь правду, даже если это задевает твое самолюбие. – На его лице появилось странное выражение, и она сразу перестала улыбаться. – Ну а теперь-то что случилось?

– Я никогда не слышал раньше, чтобы ты смеялась, – просто ответил он. – Это так здорово!

Зайла замерла.

– Тогда я постараюсь делать это почаще. Я и не знала, что кажусь занудой. – Она опустилась на колени среди маков. – Но ты, наверное, прав. Мои ноги все-таки устали.

Он сел на траву рядом с ней.

– И мои тоже. – Его взгляд не отрывался от ее лица. – Ты совсем не зануда. Ты никогда не бываешь мрачной, а всегда спокойно улыбаешься. – Он потянулся и нежно погладил пальцем ее щеку. – И ты такая красивая! Очень красивая, мой старый друг.

Вот еще одно дорогое воспоминание. «Старый друг». В этот раз его обращение опять звучало как признание в любви.

– Пандора не посчитала бы это комплиментом, – сказала Зайла слегка дрогнувшим от волнения голосом. – Она думает, что красивые женщины хороши только для одной цели. – Опустив глаза, она сорвала один из маков, цветущих вокруг. Зря она это сказала. Сразу же представился Дэниел, сильный и обнаженный, занимающийся с ней любовью на широкой кровати, застеленной прохладными атласными простынями. А она ведь никогда не видела его во время любви. Тогда, в пещере, вокруг царила кромешная темнота, наполненная страстью. Зато уж страсти было хоть отбавляй.

Зайла попыталась отогнать от себя эти мысли. Она не может просить у судьбы слишком многого. Прошедшие десять дней и так были прекрасными, спасибо и за это. Дэниел беспокоился и заботился о ней, как старший брат о любимой сестренке. И притом, очень хрупкой сестренке, грустно подумала она. Зайла не могла отделаться от впечатления, что он боится притронуться к ней даже с самыми невинными намерениями. Неужели он не видит, что она уже почти здорова? Он, может быть, и не желает ее больше, но и друзья обмениваются дружескими ласками время от времени.

За эти дни они сблизились во многих отношениях. Они много разговаривали, играли в настольные игры, вместе обедали. Зайла чувствовала, что знает его лучше, чем кого-либо из своих знакомых. Дэниел был теперь частью ее жизни. Как она перенесет, когда он через несколько дней отвезет ее в Зеландан и пойдет по жизни своим путем? Будет ли он приезжать хоть изредка? Наверное, да. Он считает ее хорошим другом, а Дэниел всегда верен друзьям.

– Ты что-то перестала улыбаться. О чем ты думаешь?

– О Зеландане. – Одним пальцем она задумчиво разглаживала лепестки мака на колене, не поднимая головы. – Вчера я звонила маме. Из Нью-Йорка прилетели Дэвид и Билли. Мама говорит, Дэвид был очень расстроен из-за того, что ему не сообщили о похищении. Он спрашивал, когда я приеду.

– Вот и пусть теряется в догадках, – резко сказал Дэниел. – Ты еще недостаточно окрепла, чтобы куда-то ехать. Доктор Мэдхен говорил тебе это вчера, так?

– Да, он мне сказал. – Решение доктора принесло ей тогда большую радость. – Но рано или поздно он меня отпустит. Я теперь уже хорошо себя чувствую. Дэвид был удивлен, что я до сих пор здесь. Он собирался позвонить доктору.

– До сих пор все прекрасно обходились и без твоего драгоценного Дэвида. Можешь сказать ему, чтобы занимался своими делами и не лез в чужие, – сердито сказал Дэниел. Но, увидев, какое впечатление произвели его слова на Зайлу, он обреченно поднял брови. – Конечно, ты так не можешь сказать. Ты слишком многим ему обязана. Он же твой лучший друг!

– Он мой хороший друг, – мягко поправила Зайла. – Не могу сказать, что лучший. Во всяком случае, теперь. Теперь ты мой лучший друг, Дэниел.

Дэниел замер. Что-то промелькнуло в его лице, но он быстро скрыл это.

– А как твой Брэдфорд переживет это? Ведь ты была его личной собственностью в течение долгих лет.

– Думаю, Дэвид не считает, что, заботясь о ком-то, нужно с кем-то соперничать. Он прекрасный человек, Дэниел. Бывают моменты, когда он напоминает мне высокогорное озеро, чистое, глубокое и абсолютно прозрачное. Я бы очень хотела, чтобы вы познакомились.

– Не уверен, что мне это надо, – кратко ответил он. – В отличие от Брэдфорда я очень ревниво отношусь к подобным вещам, и встреча с таким совершенством может быть испытанием для моего самолюбия. Ты никогда не сравнивала меня с этим дурацким горным озером.

– Пусть тебя это не волнует. – Зайла мягко улыбнулась. – Ты в своем роде тоже совершенство. Но это правда, что ты не похож на горное озеро. Ты скорее напоминаешь море. Суровое, сильное, но при этом способное поддерживать жизнь, даже давать жизнь. Мне кажется, что вы с Дэвидом отлично дополняете друг друга.

На лице Дэниела читалось изумление.

– Возможно, – неуверенно сказал он. – Я знаю, что он очень много значит для тебя. Хотя в этом тоже часть проблемы. Я всегда был собственником. – Он болезненно поморщился. – Наверное, это восходит к тем временам, когда я был маленьким и должен был крепко держать все, что имел, чтобы у меня это не отняли. Боюсь, я таким и остался.

– Нет причины удерживать то, что я и так тебе дала бы, – сказала Зайла. Она протянула руку, чтобы коснуться его руки. Она почувствовала, как Дэниел напрягся. Это физическое отторжение болезненно задело ее, но Зайла постаралась не показать виду. – Получается какая-то ерунда, Дэниел. Я считаю, если ты любишь кого-то, то даешь ему все, в чем он нуждается.

В его резком смехе звучала нотка горечи:

– Это правда. Ты сказала, что стоило бы Брэдфорду попросить, и ты бы не раздумывая легла с ним. Так, значит, и я теперь попал в число привилегированных, и на меня распространяется твое великодушие?

Зайла застыла, широко раскрыв глаза.

– Ну, если ты того хочешь… – пробормотала она через силу.

– Так вот, я не этого хочу! – У него сжались кулаки. Голубые глаза сверкали на побледневшем лице. – И это очень важно, черт возьми! Твое тело имеет свою ценность, как и твой ум и твоя душа. Ты не должна разбрасываться этим ради любого, кто попросит.

Зайла съежилась, как под ударом.

– Но это совсем не так, – заговорила она дрожащим голосом. – Я совсем не такая. Речь не идет о любом.

– Боже мой, я это знаю! – Слова Дэниела словно вырвались из глубины сердца. Его руки, сжимавшие ее плечи, дрожали. – Меня просто выводит из себя, когда ты говоришь что-то подобное. Ты так чертовски красива! Ты прекрасна и внутренне, и внешне! Ты что, не сознаешь этого? Мир вокруг может быть черным и отвратительным, но ты светишь, как свеча в ночи. Люди вроде меня должны знать, что где-то в мире еще существуют такие очаги надежды. Так что, ради Бога, сияй гордо, Зайла!

Зайла так и стояла перед ним, приоткрыв рот, чувствуя себя так, как будто ей только что вручили Нобелевскую премию мира. Потом робко улыбнулась ему, и ее лицо озарилось нежностью.