Коснись горизонта - Джоансен Айрис - Страница 21

— А они и убежали, — прервал его Дэвид. — Они вернулись сюда по собственной воле после того, как я заверил их, что взятие под стражу Юзефа было ошибкой.

— Ничего себе ошибка, — с негодованием произнесла Билли, — держать под стражей невиновного человека, не предъявив ему, как это принято везде, никакого обвинения.

— Седихан — это абсолютная монархия, и у нас не принято это делать, — ответил Клэнси. — И если быть точным, он не был под настоящим арестом, мы задержали его, чтобы выяснить, не связан ли он с Ладрамом.

— Что еще вы хотели узнать, ведь вся нужная информация есть в досье, которое вы собрали на меня, — сказала Билли.

— В вашем досье об Ибрагиме практически ничего нет. Когда он появился здесь так внезапно и, применяя силу, стал требовать свидания с вами, мы решили, что необходимо разузнать подробнее о его прошлом.

— Применяя силу?

— Да, он ударил одного охранника у ворот, а второму поставил под глазом здоровенный синяк.

— О, Юзеф, — вздохнула Билли, повернувшись к мрачному гиганту, стоявшему рядом с ней. — Ты не должен был этого делать.

— Они не пускали меня внутрь, — сердито ответил он. — Дом с солдатами и грубыми охранниками не место для тебя. Это небезопасно, а меня не было рядом, чтобы тебя защитить.

— Но здесь был я, — тихо возразил Дэвид. — Представляю, как вы были обеспокоены, но, начиная с этого момента, вы должны знать, что, когда Билли со мной, она в полной безопасности. — Дэвид пристально смотрел в глаза Юзефу. — Вы поняли меня, Юзеф?

Ответный взгляд Юзефа был изучающим, потом он кивнул и произнес:

— Да, Лизан, с тобой она в безопасности.

— Но будешь ли ты в безопасности рядом с ней? — Голос Карима Бен-Рашида разорвал воцарившуюся только что тишину.

В темно-красном восточном халате, медленным шагом шейх Карим приближался к ним.

— Рядом с женщиной, друзья которой применяют силу, где бы они ни появились, с женщиной, которая держала под прицелом двух моих солдат и освободила своего сообщника?

— Сообщника? — повторила опешившая Билли.

— А с кем бы я был в безопасности? — Глаза Дэвида блестели. — Я думаю, что теперь мне стоит попросить именно Билли быть моим телохранителем. Если бы ты видел, как она стояла там с ружьем наперевес! Это было незабываемое зрелище, Карим. Думаю, что такому старому вояке, как ты, это должно было бы понравиться.

Карим бросил на Билли взгляд, в котором на секунду мелькнула усмешка.

— Полагаю, это было забавно, — раздраженно согласился он. — У нее храброе сердце, приходится признать хотя бы это. Но это не значит, что она поступила справедливо.

— Ищи все доказательства, которые ты хотел бы найти, — ответил Дэвид. — Но пока ты будешь это делать, Юзеф и Билли будут свободны, как птицы. Поселим Юзефа рядом с Билли, а ты прикажешь своим людям, чтобы их оставили в покое.

Карим что-то невнятно пробормотал, но вслух сказал:

— Это звучит как приказ, Дэвид. — Его глаза сверкнули. — Но я не тот человек, который позволит мальчишке командовать собой. Я буду делать то, что сам сочту нужным.

— Но я уже не мальчик, — возразил Дэвид. — Мне кажется, Карим, что иногда ты об этом забываешь. Я взрослый человек со своими собственными желаниями. Это была только просьба, но если ты мне откажешь, то я буду требовать этого.

— А если я все равно сделаю по-своему?

Глаза Дэвида погрустнели:

— Тогда я скажу тебе: «Прощай, старый друг». Но я не хочу делать этого. Слишком многое нас связывает, не так ли, шейх Карим?

Карим тяжело вздохнул, и в первый раз за все это время Билли увидела, как он стар.

— Она так много значит для тебя?

Дэвид кивнул в ответ.

Долгое молчание предшествовало словам Карима:

— Будет так, как ты хочешь. Заботься о себе сам, если не разрешаешь мне делать это.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Уже поздно. Увидимся за завтраком.

И шейх направился к выходу старческой походкой, совсем ему не свойственной.

— Он побежден, — прошептал пораженный Клэнси. — За все годы, что я работаю на него, такое вижу в первый раз.

— Ему трудно смириться с тем, что он стар, — сказал Дэвид с грустью и повернулся к Клэнси: — Пожалуйста, найди Ясмин и попроси ее устроить Юзефа. Она, должно быть, в комнатах Билли. Она очень волновалась из-за нашей гостьи, и я посоветовал ей дождаться ее там. — Улыбаясь, он обратился к Юзефу: — Если вы последуете за Клэнси, то, уверен, вас устроят получше, чем прежде.

Юзеф помедлил немного, глядя на Билли, а потом бросил задумчивый взгляд на Дэвида. Пожав плечами, он последовал за Клэнси по коридору.

— Что бы ты сделал, если бы шейх не послушал тебя? — спросила Билли.

— Уехал из Зеландана, — спокойно ответил Дэвид. — Я тверд в своих решениях и никогда не лгу старым друзьям. Он знал это, иначе бы он не подчинился.

— Ты бы уехал из Казбаха? — пораженно переспросила Билли. — Я не могу поверить в это! Ты ведь по-настоящему любишь этого старого диктатора. Это так заметно.

— Я люблю его, — тихо ответил Дэвид. — Но я дал тебе слово и должен был сдержать его. Ведь ты бы покинула меня, если бы я не сделал этого.

Она почувствовала, как жаркая волна радости окутала ее.

— Тебе действительно так важно, чтобы я осталась?

— Я думаю, ты знаешь ответ. — Он улыбнулся печальной улыбкой. — Я пытался сказать тебе это с самого начала, но ты не хотела меня слушать. Теперь я скажу эти слова, хотя знаю, что ты еще не готова их принять. Я люблю тебя, Билли, и хотел бы провести вместе с тобой все отпущенное мне на земле время. — Он поднял руку, когда она хотела заговорить. — Но я готов принять любое твое решение.

Ее сердце было переполнено противоречивыми чувствами. Страх, грусть и радость слились воедино. И от силы этих чувств она совершенно растерялась. Он стоял и смотрел на нее своими прекрасными печальными и мудрыми глазами. Что нужно сделать ей, чтобы грусть навсегда исчезла из его глаз?! Любит ли она его? Ответ на этот вопрос теперь был ей известен. Да, она любит его. И это открытие явилось для нее большим испытанием, чем те огромные усилия, которые она прилагала, чтобы скрыть от себя самой свои чувства.

Но она не может ответить ему тем же. Как же она безрассудна! Она должна была уйти еще там, в песках, и тогда бы они не оказались в подобной ситуации. В глазах Дэвида было столько боли, что она не могла этого вынести. Она не могла ответить ему тем, что он хотел услышать, но в ее воле было сделать так, чтобы боль и страдание покинули его. Она понимала, что, если не сделает этого, чувство вины никогда не даст ей жить легко и спокойно.

Она подошла ближе и обняла Дэвида. Она чувствовала его напряженное ожидание.

— Дэвид? — Он был такой теплый, такой сильный, такой любимый Лизан. — Я не могу. — По ее щекам текли слезы. — Я ничего еще не знаю, я ничего не могу тебе обещать… Все случилось так неожиданно, у меня своя жизнь, а ты…

Его рука закрыла ей губы, его голос звучал тихо и мягко:

— Так и должно было быть, Цветок Пустыни, успокойся. Я слишком поспешил.

— Дэвид, — прошептала Билли, уткнувшись лицом в его грудь. — Ты сказал, что примешь от меня все, что я смогу тебе дать. Мы можем быть вместе… на рассвете.

Она почувствовала, как напряглось все его тело.

— Ну нет, — с жаром произнес он. — Я не могу принять это от тебя только потому, что ты чувствуешь себя обязанной мне.

— Нет. — Она отстранилась от него так, чтобы он мог видеть ее глаза. — Я вправду хочу быть твоей. — И внезапно она осознала, что за этими словами скрывалось желание сохранить драгоценное воспоминание о нем, когда его не будет рядом с ней. Расстаться с ним навсегда, не узнав его, не познав его ласк и любви, было выше ее сил. — Пожалуйста, Дэвид, я хочу этого.

Он внимательно смотрел ей в глаза, и постепенно напряжение покидало его.

— Я был бы глупцом, если бы не согласился принять твой дар. — Он нежно провел указательным пальцем по ее щеке. — Мы встретим рассвет, любовь моя. — Дэвид наклонился и поцеловал ее в губы. — Но сначала я хочу, чтобы ты еще раз подумала об этом и убедилась, что ты действительно этого хочешь. Через час я буду в оранжерее, и, если ты не передумаешь, Ясмин проводит тебя ко мне. — Внезапно он с силой прижал Билли к себе. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. — И все же я верю, что ты придешь, любовь моя, — прошептал он горячими сухими губами, и в словах его звучала надежда.