Дикие Фейри (СИ) - Валенти Сюзанна - Страница 67

— Без магии? — Элис вздрогнула, а я кивнул.

— Я хотел быть на передовой. Я хотел знать в лицо каждого члена Лунного Братства. Я был так полон ярости и ненависти, что не задумывался, насколько это опасно, — я пожал плечами.

— Данте, — вздохнула Элис, в ее голосе прозвучала нотка страха.

Я продолжил, прежде чем она успела меня остановить: — Феликс научил меня быть безжалостным, беспощадным. Это был единственный способ победить врага. Мы должны быть более страшными, чем они, мы должны пролить больше крови и вселить страх в их сердца. Я верил в это тогда так сильно, что это поглотило меня. Так я справлялся с горем от потери отца. Я видел, как Феликс убил сотню фейри и знал, что должен пойти по его стопам, если хочу отомстить за отца. Я должен был быть готов убивать, несмотря на то, что, когда я это делал, это могло унести с собой часть моей души.

Рука Элис обвилась вокруг моей, но я знал, что это не сочувствие. Это было понимание. Но как она могла понять это, я не знал. Но, похоже, она понимала.

— Через несколько месяцев после смерти моего отца Феликс вызвал меня к себе домой. Он отвел меня в конюшню на своей земле, но лошади были выведены на пастбище. Вместо них сидели четырнадцать мужчин и женщин, их руки были скованы толстыми глыбами льда, а тела обмотаны цепями, — я все еще мог видеть все их лица так же ясно, словно они стояли передо мной на коленях. Страх, растерянность, ненависть, стойкость. — Феликс вложил в мою руку костяной кинжал. Это была темная магия, лезвие все еще было пронизано Элементом фейри, который владел им, и мой дядя прошептал мне на ухо: Эта кость принадлежала твоему отцу, его огонь все еще живет в ней. Используй ее, чтобы уничтожить тех, кто уничтожил его.

Я содрогнулся, это воспоминание вцепилось в мою душу и разорвало ее в клочья. — Феликс рассказал мне, кто они. Они были из Братства, они помогли отцу Райдера убить моего. Они были ответственны, — моя грудь сжалась, я не смотрел на Элис, когда произнес свои следующие слова. — Я убил их. И мне это нравилось. Я наслаждался ощущением того, что их жизнь оборвалась от моей руки, потому что это служило мне справедливостью, — я тяжело вздохнул, понимая, что должен закончить эту историю, раз уж я зашел так далеко. Элис будет смотреть на меня по-другому теперь, когда узнает, что я убийца. Может быть, она знала это и раньше, но никогда не позволяла себе в это поверить.

— Еще до того, как последнее тело упало на пол, казалось, что сами звезды уменьшились от меня. Я сделал это, я убил всех тех, кто покончил с моим отцом и остался только отец Райдера. Но я чувствовал себя… пустым. Полную пустоту. Как будто внутри меня не осталось сердца, которое могло бы перекачивать кровь по всему телу. Затем Феликс наконец заговорил и его слова сомкнулись вокруг меня, окутав меня, привязав меня к ним навсегда. Молодец, Данте, все последователи Лунного Братства виновны. Все они заслужили эту смерть, независимо от того, есть ли на их руках кровь твоего отца или нет.

— Они не были виновны? — вздохнула Элис, повторив те же слова, которые я сказал Феликсу в ответ в тот день.

— Нет, — подтвердил я сквозь зубы, внутри меня открылся колодец гнева за то, что дядя заставил меня сделать. То, что люди, которых я убил и пальцем не тронули моего отца. И впервые в жизни, я увидел в членах Лунного Братства не просто врагов из моих кошмаров. Они были нами наоборот. Фейри с жизнями, семьями и любимыми. И я просто разорвал их на куски с местью, которая никогда не предназначалась для них. 

28. Элис

Я прикусила губу, обдумывая слова Данте, мой взгляд расфокусировался, когда я смотрела через лобовое стекло на фермерские угодья впереди нас.

Мой Атлас пикнул в кармане и я без особого интереса взглянула на подтверждение того, что Киплинги добрались до складов. Первая половина моей работы была сделана. Оставалось только отвезти фургон обратно, чтобы забрать их, когда они будут готовы, а оплата будет ждать меня в моей комнате, когда я вернусь в академию.

— Я знаю, каково это — жаждать мести, — медленно сказала я. — Если бы был кто-то, кого я могла бы обвинить в смерти моего брата, я бы без колебаний заставила его заплатить.

Данте переместился на своем месте за рулем, провел рукой по своим черным волосам и вздохнул.

— Я не думаю, что ты бы так поступила, carina, — сказал он. — Я не думаю, что ты бы сделала то, что сделал я. Я не верю, что ты прольешь невинную кровь.

Мои мысли переключились на Лоренцо Оскура, троюродного брата Данте, которого я выследила до приезда в Академию Аврора и избила в темном переулке, пока ответы не начали литься с его губ. В каком-то смысле он умер от моей руки. Он решил покончить с собой, вместо того чтобы выдать человека, ответственного за смерть Гарета и назвать мне имя. Но он никогда бы не покончил с собой, если бы меня не было рядом. Если бы я не угрожала ему. Я понимала, что это делает меня в какой-то степени виновной. Но я не жалела ни минуты своего времени на то, чтобы чувствовать вину за этот факт. Жалела ли я об этом? Да. Но только потому, что он умер, не дав мне нужных ответов.

Я провела языком по зубам, решив не отвечать на заявление Данте. Потому что все еще оставался шанс, что я сижу рядом с тем самым человеком, который забрал у меня все. Оставалась вероятность того, что мне придется забрать его жизнь в качестве платы за жизнь Гарета. Я слышала его слова о том, что от смертей ему не стало легче, даже когда он поверил, что эти фейри были ответственны за смерть его отца. Но дело было не в этом. Для меня не имело значения, станет ли мне легче от убийства человека, ответственного за смерть Гарета. Я делала это не для того, чтобы попытаться восстановить разбитое вдребезги сердце. Я собиралась сделать это, чтобы восстановить справедливость. И будь прокляты последствия. Если это означало, что моя душа будет гореть без покоя до конца времен, то так тому и быть. Потому что мой брат заслуживал большего от жизни, чем ему было дано. И я, конечно, не позволю, чтобы его обделили в смерти.

— Ты говоришь, что это худшее в тебе, — медленно произнесла я, гадая, смогу ли я получить от него ответ, который мне действительно был нужен. — Значит ли это, что с тех пор ты никого не убивал?

Данте побарабанил пальцами по рулю. — Не так. Не хладнокровно. Не намеренно.

Мое сердце забилось быстрее при этих словах. Но это не было каким-то заявлением. Он говорил, что в какой-то степени ответственен за чью-то смерть после тех убийств, но как? Кто??

— Так если в первый раз ты убил из мести, что подтолкнуло тебя к этому после? — спросила я.

Данте долго смотрел на меня, затем вздохнул. — В моей семье всегда есть какая-то причина для того, чтобы кто-то причинил тебе боль или чтобы ты причинил боль кому-то. Но самый страшный удар, который ты можешь нанести мне — предательство. Я не могу позволить обману и двуличию остаться безнаказанными. Я не могу позволить, чтобы кто-то изображал из себя моего друга, mio amico, а потом плюнул мне в лицо. Навлечь позор на мою семью. Такие раны всегда будут иметь последствия. Звезды потребовали бы этого, даже если бы я хотел отвернуться».

— Кто предал тебя? — прошептала я.

— Qualcuno di cui ero pazzo di cui fidarmi (п.п. Тот, кому я безумно доверял)… Я не повторю той же ошибки.

— Какой ошибки? — спросила я, нахмурившись, в который раз мне не понравилось, как он использовал свой родной язык. Обычно мне казалось, что он говорит со мной на своем языке из страсти, а здесь он использовал его, чтобы скрыть информацию.

— Fidati solo del sangue. Famiglia per sempre.

Я пригвоздила его взглядом, немного сузив глаза, чтобы добиться от него перевода.

— Это значит: доверяю только крови. Семья навеки. Оскуры — моя семья, и я больше никогда не доверюсь никому, кто не является одним из нас, — его тон был мрачным и непоколебимым, и дрожь пробежала у меня по позвоночнику от уверенности в его словах.