Литера А. Проложить маршрут (СИ) - Федотов Антон Сергеевич - Страница 36

Что ж, такое бывало. Время от времени появлялись мастерские и целые цеха по изготовлению и ремонту простейшей техники. Пока они соблюдали ряд правил и не толкали свою продукцию кому попало — вопросов к ним не было. Окромя ненавязчивого контроля, естественно. Однако едва кто-то пытался дернуться на сторону или выполнить "прыжок на месте" в попытке улететь, тут же следовал демонтаж производства. Жесткий и быстрый. Без какой-либо возможности восстановления.

— На найденном оружии стоит остановится отдельно.

Череп продемонстрировал нам небольшой, слегка неуклюжий, но вполне компактный пистолет-пулемет. Для общевойскового бой такая машинка не подойдет, но в лабиринтах бывшей сортировочной станции, где ныне большие расстояния отсутствуют как класс (выйти на открытое пространство, конечно, можно, но сколько проживешь?), очень даже эффективная штука должна быть.

— Натурный эксперимент показал довольно неплохую работу механики.

Прекрасно. Просто прекрасно. В логове ребят, к которым, ой, жопой чую, мы сунуться собираемся, есть очень неплохие короткостволы-"трещотки" и транспорт. Даже не знаю, как оно лучше-то: местные так самоорганизовались или им кто-то очень неплохо помог. Мы же на территории половины бывшей страны понятия не имеем, что происходит до сих пор.

А если кто из соседей и "уважаемых партнеров" уже окреп настолько, что пробует "на вкус" нашу территорию? Кто-то тут верит в принцип нерушимости границ? Особенно, когда за это ничего не будет!

— К нашей задаче, — обозначил тему Череп. — Как только закончится восстановление путей…

Суровый взгляд на еще больше пропотевшего строителя.

— … Мы отправляемся в направлении станции "Пермь-сортировочная". Основные цели: выяснить, что произошло с "ноль-восемнадцатым"…

— "Красная стрела"?! — Невольно вырвалось у меня.

Череп наградил меня нечитаемым взглядом, отчего очень так неплохо прочувствовал всю гамму ощущений, что и главремонтник.

— Точно так, "Красная стрела" он же "ноль-восемнадцатый", — кивнул гэбэшник. — Наша задача выяснить в каком он состоянии и, по возможности, эвакуировать его, либо привести в негодное состояние. Вторым вопросом идет эвакуация экипажа.

Еле заметно киваю. Благостные времена Изобилия, когда технику было гораздо проще восстановить/произвести, чем воспитать новый экипаж, давно прошли. Поэтому иные приоритеты сместились на сто восемьдесят градусов.

— В таком случае, прошу остаться старших офицеров подвижного состава. — Заключил Череп, оглядев присутствующих. — Инструктаж для командиров танков и групп поддержки состоится в десять ровно. Разойтись.

Четко выполнив разворот на месте, я побрел к платформе.

— Николай… — Окликнула меня Терская.

Я не сразу среагировал на ее голос. Пришлось ей прибегнуть к "тяжелому вооружению".

— Кадет Меньшиков! — Рявкнула она тоном боевого генерала, встретившего бухого стройбатовца на плацу.

Уставщина тут же подстегнула мозг. Но ответил я довольно "фривольно".

— Слышу-слышу тебя, — буркнул негромко. — Дай минуту. Отойду.

Да уж, позволить себе такое выступление перед Черепом — тот еще… Номер. Не самый разумный.

— Так что случилось? — Серьезно поинтересовалась Лена, дав мне пару минут на отдышаться.

Все-таки продемонстрированное поведение для меня было далеко не характерно.

— Бронированный поезд "ноль-восемнадцатый". Он же "Красная стрела". — Лаконично, но непонятно сообщил я.

— Ну! — Тут же "подстегнула" меня целительница. — Соображай быстрее, а то клизму пропишу. Ведерную. Для улучшения когнитивных способностей!

— Вообще-то, напомню, медик нашей группы — Высоковская. — Напомнил я блондинке.

— А то мы с ней не договоримся! — Фыркнула в ответ та. — Говори давай.

— Горская. — Со вздохом выдал я. — Она приписана именно к этому бепо.

— Вот чееерт. — Протянула Елена.

Возразить мне было нечего.

Глава 18

Нет, все-таки я не устану повторять: движение — это жизнь.

Вот так натаскался всяких тяжестей, набегался, и сразу как-то легче. Мозги в норму приходят. Умирает надежда, сменяясь деловитым настроем. Вообще, доложу вам, чувство это опасно, ненадежно и разрушительно!

Как там формулировал этот странный парадокс кто-то из мудрецов ушедшей эпохи[1]? Говорят, надежда умирает последней. Я бы убил ее первой. Убита надежда — и исчез страх, убита надежда — и человек стал деятельным, убита надежда — появилась самостоятельность.

Еще в мой дядька не раз рассказывал историю о летчике, попавшем в плен. Больше года молодой парень… Хотя что есть молодой?.. Моего возраста! Так вот больше года он провел в одиночной камере без окон. И выжил сумел вернуться домой. И когда какой-то журналист спросил его, что помогло ему пережить все эти испытания? Может быть, надежда? Летчик с гневом отверг это предположение: "Надежду я не мог себе позволить. Это было чудовищно расточительно. Три дня надежды — и я бы сошел с ума".

Правда, он всегда уточнял, что сам прочитал ее где-то еще в молодости. Но оттого не устал подчеркивать ее значение. Надежда — это всегда на кого-то: высшие силы, случай, удачу и других людей. Пока ты часть ответственности за свое будущее связываешь не с собой, то необходимость что-то делать снижается. Смысл-то напрягаться, если "кто-то" все решит.

— У тебя — частенько повторял мне дядька в детстве. — Всегда только один выбор: взять и сделать. И никак иначе. Или не делать вообще. Человек придумал кучу способов имитации бурной деятельности, но зачем оно все? Просто не делай. Выбери другой путь. Иначе пропадает смысл в жизни. А это важно для каждого из нас. Огромная беда отдельно взятой личности так и никогда не попробовать приложить к чему-то максимум усилий. Возможно, провалиться, не спорю. Но знать, что впереди есть нечто важное, и сделать все для того, чтобы это получить… Это ли не счастье?

Как писал один австрийский психолог (нет, не тот самый известный, что рассуждал о бананах — те земли вообще были богаты когда-то на "знатоков душ".): "Первыми сломались те, кто верил, что скоро все закончится. Потом — те, кто не верил, что это когда-то закончится. Выжили те, кто сфокусировался на своих делах, без ожиданий того, что еще может случиться"[2].

Так что подтаскивать шпалы, рельсы и кучу тяжелых инструментов было куда полезнее, чем сидеть и страдать. А в голове мало помалу прояснялось.

— Кадет Меньшиков! — Мою трудотерапию прервал грубый голос майора Борецкого. — Какого черта вы делаете?!

— Согласно вашему приказу все незанятые в несение текущей службы направляются в распоряжение капитана инженерной бригады… — Попытался бодро отрапортовать я, прекрасно зная, какую отповедь услышу в ответ.

— Тааак. — Нахмурился командир бепо, сделавшись похожим на нахохлившегося филина благодаря сошедшимся к переносице бровям.

Его негодование понять можно было. Майор задал конкретный вопрос, а в ответ получил "отписку". Да и отговорка была так себе. Мы оба прекрасно знали, что подобные приказы никогда не распространяются на целителей, медиков и бронебойщиков.

— Никита Григорьевич, мне это было нужно. — Глухо сообщил я, вытянувшись по стойке смирно.

Это тоже правда. Не займи я себя, к этому моменту уже "съел" бы себя от беспокойства. А стрелок в таком состоянии для боевой работы не пригоден. И из подготовленного специалиста становится не самым эффективным "линейным" бойцом с очень неудобной бандуриной в руках.

— Тааак, — еще раз протянул майор. — Пойдем-те со мной, Николай Александрович.

Так-то не очень хотелось, если честно. Но, вообще-то, на секундочку, не смотря на вольность отношений экипажа "полсотни третьего", мы все-таки на военном объекте. Сейчас я получил приказ от старшего офицера подвижного состава. Недвусмысленный. В то время как звание кадета Академии согласно табели воинских чинов приравнивается к младшему лейтенанту.