Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 63

Лена бросила на Звенко быстрый взгляд и кивнула.

Об этом месте Лена не знала — в Монастырских садах имелось столько укромных уголков, что, чтобы обойти их все понадобился бы не один год. Высокие пальмы, оплетенные зелеными лианами, меж которых оранжевыми пятнами красуются большие плоды, вроде апельсинов, только размером с дыню. Под пальмами — густые кусты, покрытые алыми цветами, испускающими дурманящий запах, от которого идет кругом голова и наливается сладкой тяжестью низ живота — недаром вытяжка из этих цветов одно из лучших приворотных зелий. Меж ветвей пальм замысловатые кружева плетут огромные пауки: ярко-зеленые, сливающиеся с окружающей листвой. Их сети столь прочны, что в них попадаются не только мухи и бабочки: Лена заметила трепыхавшуюся тварь — вроде и птица, покрытая синими и зелеными перьями, но с необычайно длинным хвостом, когтистыми пальцами на сгибах крыльев и головой, напоминающей голову ящерицы. Зубастая пасть бессильно клацала, пытаясь достать засевшего у края ловушки паука, терпеливо ожидавшего пока добыча выбьется из сил. Меж ветвей скользят смертельно ядовитые змеи, с телами расписанными красными, желтыми и черными полосами.

Все это чертовски напоминало тропики — да ими и являлось: все растения, равно как и живность, привезены из здешней «Африки», именуемой тут «Черными Королевствами». Из одного из них явилась и Амола, а также множество черных рабов, на которых, как и в известные времена покинутого Леной мира, имелся спрос в здешней «Европе». Один из таких невольников — рослый мускулистый негр, по имени Абрафо, сейчас находился здесь, выглядя на редкость органично в «тропическом» антураже. Черная кожа блестела от пота, сильные пальцы впились в белые бедра, оставляя на них красные пятна, пока черный член, длинный и толстый, как у коня, размеренно входил в хлюпающую от влаги щель. А под черным великаном, издавая громкие стоны, извивалась, забросив ноги на широкие плечи, никто иная, как Икария.

Лена, притаившаяся в кустах, с неподдельным интересом наблюдала за сценой, которой и в подметки не годилось самое горячее «межрасовое» порно ее родного мира. Колоритный Абрафо, покрытый татуировками и с подпиленными зубами, выглядел настоящим дикарем из джунглей, ну, а Икария, с ее белоснежной кожей и соблазнительными округлыми формами дала бы фору любой порноактрисе. К тому же любовники ничуть не играли, отдаваясь своему занятию с неподдельной страстью, оглашая воздух громкими стонами. Все это подействовало и на Лену — лишь в последний момент она, опомнившись, отдернула пальцы, уже залезшие под кожаные штаны. Рядом, припав к земле, тяжело дышал Звенко, тоже опустив руку к паху. Лена, высвободив руку, дала ему увесистый подзатыльник: больше для порядка, чем из опасения, что их услышат забывшие обо всем кроме друг друга любовники

— Достаточно, — шепнула она, — отходим.

Они отползли метров на двести, остановившись лишь на берегу небольшой речушки. Здесь Лена, все еще находившаяся под впечатлением от увиденного, а также под действием возбуждающих испарений, прислонилась к ближайшему дереву, приспустив штаны. Звенко послушно встал перед ней на колени, и Лена, запустив руку во взлохмаченные волосы, направила его губы и язык в свою влажную сокровищницу.

Такие забавы между рабами и послушницами разрешались Уставом Монастыря — в отличие от утех, которым предавались Икария и Абрафо. Это жрицы могли позволить себе сношаться с кем угодно — грань отделявшая их от простых смертных была слишком велика, чтобы ее могли поколебать подобные шалости. Однако с послушницами дело обстояло иначе — считалось, что их, не до конца порвавших с миром, близость с мужчиной могла сбить с пути. Послушницам дозволялись лишь игры друг с другом, на худой конец, ласки, вроде тех, которыми баловались Лена и Звенко, но ни в коем случае не секс с проникновением. Икария не могла об этом не знать, но, в преддверии жреческого посвящения, похоже, изрядно расслабилась, решив, что «правила существуют, чтобы их нарушать». Что же — теперь эта беспечность выйдет ей боком.

Бедра Лены конвульсивно сжались вокруг головы Звенко, с губ сорвался протяжный стон, и попаданка блаженно осела на землю, медленно разводя ноги и выпуская полузадохшегося раба.

— Ты молодец, — она ласково погладила нижнего по голове, — признаюсь, я не ожидала, что от тебя будет столько пользы. Теперь я могу на законных основаниях прижучить Икарию — а она сейчас и так в немилости у Саломеи. Если она и получит свое посвящение, хотя уже и это под вопросом, — в Монастыре она точно не останется! А взамен — может я добьюсь, чтобы тебя перевели из рабов в монастырские егеря.

Она снова потрепала взлохмаченные волосы и Звенко, вскинув преданные глаза, благодарно лизнул ее руку.

Месть и милосердие

Оглушительное карканье огласило воздух и сидевший на скале демон, — волк с крыльями ворона и с человеческой головой, — словно взорвался, разлетевшись множеством птиц. Спустя миг призрачное воронье растаяло в тусклых лучах Черного Солнца. Лена перевела торжествующий взгляд на посмеивавшуюся Кайру.

— Неплохо для первого раза, — сказала диаконесса, — что же, на сегодня хватит. Следующая наша встреча — через пару дней.

— Хотелось бы пораньше, — сказала Лена и, увидев вскинутые брови Кайры, быстро добавила, — мне нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что важное.

— Говори сейчас.

— Сейчас не могу, — замялась Лена, — нужно дождаться Звенко…

— Ты слишком носишься с этим рабом, — привычно поморщилась наставница, — причем он к нашему разговору?

— Если ты позволишь нам встретиться, то все поймешь, — сказала Лена, — поверь, оно стоит того. Да и Саломее было бы нелишним знать это…но я же не могу обратиться напрямую к архидиаконессе.

— Ты меня заинтересовала, — усмехнулась Кайра, — ладно, вечером подходи в мои покои, со своим рабом.

С этими словами она развернулась и спустилась по узкой тропинке, петлявшей меж острых скал, где проходили занятия. Следом, довольно улыбаясь, спустилась и Лена, торопясь в свою келью — Звенко уже давно должен вернуться.

— Кто это сделал?

Голос Лены звучал почти спокойно, пока она рассматривала стоявшего перед ней Звенко. Под глазом его расплывался большой синяк, губы совсем недавно разбитые в кровь, покрывали бугристые шрамы. Ухоженные светлые волосы, сейчас свалялись и свисали уродливыми сосульками, характерного цвета и запаха — впрочем, от раба вообще несло так, что Лена едва удержалась, чтобы не зажать нос. Сам Звенко стоял, опустив голову, так что Лене пришлось, преодолев брезгливость, ухватить его за подбородок и заставить приподнять голову. То, что она увидела в глазах сарлонца, не понравилось ей больше чем все шрамы — одновременно испуганное и какое-то потухшее выражение, как у побитой собаки… хотя и у собак Лена не видела таких глаз.

— Кто? — с нажимом повторила Лена, — скажи мне, Звенко.

— Абрафо, — произнес Звенко.

— Он бил тебя? — настойчиво спросила Лена, — что случилось?

По-прежнему отводя глаза в сторону, Звенко начал рассказывать — и чем больше он говорил, тем сильнее внутри Лены разгоралось холодное бешенство. Все происходило как она и предполагала — в рабском загоне Звенко, не отличающегося особой статью, часто обижали более сильные рабы. После же того, как Звенко покинул загон, поселившись в келье Лены, пренебрежение сменилось откровенной завистью — и когда Звенко вернулся, обидчики не преминули напомнить удачливому собрату о прежнем статусе. Особенно старался Абрафо — здоровенный негр, у которого презрение к «слабаку» наслаивалось на расовые предрассудки, с особым удовольствием «доставал» выходца из Сарлонии. Сам же Звенко, что называется, «потеряв нюх», и набравшись смелости после общения с Леной, отвечал куда смелее, нежели раньше — так что некоторые из его былых преследователей, несколько обескураженные такой переменой в поведении, отстали. Однако Абрафо, ходивший в фаворитах у столь же успешной послушницы, не стал изменять себе, твердо вознамерившись за эти два дня превратить жизнь Звенко в ад. Его поведение стало настолько невыносимым, что молодой «следопыт», не выдержав, намекнул задире, что ему известно о его забавах с «хозяйкой». Будь Абрафо более умен, возможно, такие угрозы заставили бы его призадуматься, но привыкший действовать силой, разъярённый словами Звенко негр решил раз и навсегда указать сарлонцу на его место.