До конца времен - Гулд Джудит - Страница 17

– Вот уж не думала, что все так плохо, – заметила Мосси.

– Надеюсь, теперь ты оценила мое мудрое решение пожить в доме во время ремонта.

Мосси глубоко затянулась.

– Конечно. Но если тебе станет тяжело, мой дом всегда открыт для тебя, дорогая, – с улыбкой напомнила она.

Леони взглянула в глаза подруге.

– Спасибо, Мосси. Таких, как ты, больше нигде нет. Но у тебя своя жизнь, а у меня – своя. Каждой птице – свое гнездо, а каждой из нас – свой дом.

– И все-таки не забывай о моем приглашении.

Леони улыбнулась:

– Мосси, благодаря тебе мне сразу стало легче. Как бы я хотела быть такой, как ты!

– Нет ничего проще: надо только забыть о здравом смысле, – объяснила Мосси.

– Едва ли, – возразила Леони. – Ты такая самостоятельная, у тебя чудесный дом, карьера. Ты постоянно бываешь в обществе. Ты никого и ничем не обременяешь. И всего этого ты добилась сама, без помощи мужчины.

Мосси выпустила дым, помедлила и обернулась к Леони.

– И ты можешь последовать моему примеру, – воодушевленно произнесла она. – Леони, помни, что ты еще молода, красива и изобретательна. У тебя есть ум, сообразительность и обаяние. Ты многое потеряла, но личных качеств у тебя не отнять ни Хэнку, ни кому-нибудь другому. Просто загляни в себя, и ты поймешь, чего ты стоишь. Не верь словам мужчины – и вообще никому не верь. Не стоит прислушиваться к мнению такого безжалостного и мстительного подонка, как Хэнк Рейнолдс.

Выслушивая эти слова утешения, Леони чуть не расплакалась. Когда Мосси замолчала, Леони в первый момент не знала, что ответить. Наконец она хрипло произнесла:

– Спасибо, Мосси. Я так нуждалась в поддержке…

– Для чего же еще существуют подруги?

Леони глотнула бренди.

– Хэнк и вправду жестоко обошелся со мной, но я до сих пор не понимаю, в чем причина.

– У него была другая женщина?

– Нет, – мгновенно возразила Леони. – По крайней мере так мне кажется. Если у него и была подруга, то она до сих пор предпочитает прятаться.

– Скажи, как, черт возьми, он ухитрился заполучить почти все ваше имущество? – спросила Мосси. – Прости, если я лезу не в свое дело…

– Нет, что ты! – поспешила заверить Леони. – По правде говоря, я даже рада – мне еще ни с кем не случалось поговорить об этом. Отчасти потому, что я чувствовала себя дурой, а еще… мне бы не хотелось, чтобы подробности развода стали известны всему Нью-Йорку. – Глубоко вздохнув, она начала объяснять: – Мы с Хэнком постепенно становились чужими людьми, все сильнее отдалялись друг от друга. Затем он стал изводить меня бесконечными придирками, раздражался по любому поводу, был невыносим. И в один прекрасный день мы решили развестись, и Хэнк предложил мне найти адвоката. Лишь тогда я обнаружила, что совсем не знаю собственного мужа. Ты же знаешь, сколько сил я потратила, чтобы отделать и обставить квартиру в Нью-Йорке и дом в Саутгемптоне. А мастерская отнимала у меня остатки свободного времени. Поэтому нашими делами всегда занимался Хэнк и его адвокаты. И вдруг я узнала, что нью-йоркская квартира записана на имя одного Хэнка…

– Ты шутишь? – изумилась Мосси.

– Если бы! – вздохнула Леони. – Подожди, это еще не все. Дом в Саутгемптоне тоже принадлежал только ему. И весь пакет акций.

Мосси ошеломленно замерла, затем глубоко затянулась, не сводя глаз с Леони, и покачала головой.

– Невероятно! – наконец выговорила она.

– Понимаю, – кивнула Леони. – Как видишь, мне хватило ума препоручить все дела Хэнку и забыть о них. – Она задумалась. – И он не упустил случая. А еще не преминул дать мне понять, что оберет меня до нитки, если пожелает.

– О Господи! – ахнула Мосси. – А я-то думала, тебе достанется солидный куш. Всем известно, что Хэнк стоит не меньше сотни миллионов долларов. Об этом часто пишут в прессе.

– Это правда, – подтвердила Леони, – и он намерен сохранить свое состояние. А я получила только то, что выручила от продажи мастерской, а также ее банковский счет, кое-какую мебель и личные вещи. Разумеется, львиная часть денег ушла на оплату услуг адвокатов.

– Нет справедливости в этом мире! – заключила Мосси. – Но почему же твои адвокаты ничего не добились? Вы с Хэнком были женаты почти десять лет, ты помогла ему разбогатеть.

– Если бы я решила бороться, – объяснила Леони, – мне понадобилось бы маленькое состояние, которого у меня не было. Ни один из адвокатов Нью-Йорка не решался выступить против Хэнка – все боялись его. Но больше всего меня напугало то, что у Хэнка имелся, как он выразился, «компромат» на меня, и он угрожал пустить его в ход.

Мосси изумленно вскинула брови.

– Не может быть! – воскликнула она. – Ты хочешь сказать, что изменяла Хэнку?

Леони рассмеялась.

– В том-то и дело, что нет, но со стороны это выглядело совсем иначе. Ты же знаешь, как мы дружны с Бобби Чандлером.

– Конечно, – подтвердила Мосси. – Это тот самый банкир голубых кровей? Непревзойденный игрок в поло, который вечно красуется на страницах светских новостей под руку с богатыми наследницами? Друг принца Чарльза и прочих высокопоставленных особ?

– Да, тот самый Бобби, – кивнула Леони. – Роберт Уинстон Чандлер Четвертый. Мы с Бобби близкие друзья. Мы всегда развлекали друг друга на скучных вечеринках. Когда он менял отделку и мебель в своем саутгемптонском доме, я помогала ему. По правде говоря, я проделала всю основную работу.

– Ага, теперь мне все ясно! – объявила Мосси. – Между тобой и мистером Чандлером что-то было!

– А вот и нет! – рассмеялась Леони. – Дело в том, что Бобби… гей.

– Ты шутишь?! – с неподдельным изумлением воскликнула Мосси. – Но ведь он… он выглядит так мужественно! И слывет первым сердцеедом!

– Вот именно, – заявила Леони. – Ты права и в том, и в другом. Бобби всеми силами поддерживает подобное впечатление. Он на редкость скрытный человек. Если бы в банке, в котором он служит, узнали его тайну, его карьера была бы кончена. Да еще родные наверняка отреклись бы от него. А Бобби не желает потерять ни единого цента из чандлеровских миллионов, можешь мне поверить.

– Боже мой! – простонала Мосси. – Ни за что бы не подумала!

– И неудивительно, – отозвалась Леони. – Бобби старательно культивирует свой образ и репутацию настоящего джентльмена. Так или иначе, мы с ним подружились. Бобби стал для меня братом, которого у меня никогда не было. Пока в его доме шел ремонт, Бобби жил у нас в Саутгемптоне. Позднее он стал навещать меня чуть ли не каждый день. Однажды в выходные, когда Хэнк улетел по делам в Токио, Бобби остался у нас погостить. Мы вместе сходили на званый ужин, вернулись домой и решили искупаться… голышом. Мы оба были немного навеселе, но я постоянно помнила, что Бобби не интересуется женщинами. А потом мы устроились в спальне и полночи проболтали, сидя рядом на кровати. Бобби обнимал меня, целовал, дурачился – абсолютно невинно.

– Кажется, я догадываюсь, что произошло, – заметила Мосси.

– Наши ночные шалости были засняты видеокамерой, – объяснила Леони. – Причем без звука – в таком виде их можно было истолковать как угодно. Но стоило услышать наш разговор, и каждому стало бы ясно, что между нами ничего нет. Мы просто валяли дурака. Почти целую ночь мы проговорили о сексуальных развлечениях Бобби – разумеется, с мужчинами.

– Значит, Хэнк ждал именно такого случая, – подытожила Мосси. – Должно быть, он все тщательно продумал.

– Видимо, да, – согласилась Леони. – Скорее всего он заплатил кому-то из слуг, чтобы тот в нужный момент включил видеокамеру. Я догадалась об этом, узнав, что наш дворецкий Раймондо вдруг исчез. Ничего не объясняя, ни о чем не предупреждая – просто исчез, и все. А потом, когда я поставила Хэнка в известность, что предъявлю свои права на совместное имущество, он пригрозил пустить в ход видеокассету – в качестве свидетельства на суде.

– Но если Бобби Чандлер голубой, тебе было нечего бояться, – возразила Мосси.

– Ну как ты не понимаешь? Я не могла подставить Бобби под удар. Если бы кассета всплыла, а я в оправдание объяснила бы, что Бобби гомосексуалист, его карьера и жизнь были бы погублены. Нет, только не это.