Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого (ЛП) - Гаймер Дэвид - Страница 2

Император, они позорят форму не меньше, чем местная шваль!

Норлев закрыл шкафчик и повернулся.

— Гавнат! — выругался Вальдимир. — Что случилось с твоим лицом?

Норлев выстрелил ему прямо между глаз.

Шквал флешетт раскромсал большую часть лица офицера вместе с рукой Янслиева, а бутылка ранки взорвалась. Янслиев начал орать, но не на Норлева или автопистолет, а на свою окровавленную руку. Торчащие из нее осколки стекла и флешетты сверкали под качающимся линейным люменом, будто распакованный подарок. Эта ассоциация раздражала, она явилась из того времени, когда Норлев еще мог ощущать что-то и не чувствовал себя настолько… иначе. Нечто внутри него подавило воспоминание. Он вновь выстрелил, на полсекунды зажав спусковой крючок и послав в голову Янслиева пятнадцать флешетт. После этого от нее остался лишь влажный череп со сползающими ошметками мяса.

Гитр продолжал лежать на койке с пустым взглядом, но теперь он пялился на Норлева или же сквозь него, словно видел что-то удивительное, написанное на внутренней стороне затылка убийцы.

Что-то побудило Норлева опустить оружие.

В его мысли проник шепот, пришедший откуда-то из-за пределов пустоты.

— Да, — пробормотал Норлев, словно в полудреме.

Далекая звезда пульсировала будто бы для него одного, а он грелся в холодном свете ее одобрения.

— Я знаю дорогу к ближайшему шкафчику с оружием.

Гитр за его спиной опять перевел взгляд обратно на заклепки в потолке, оставив без внимания кровь на своей кадетской форме. Норлев же вогнал в автопистолет новый магазин и вышел в коридор.

II

— Подведите нас поближе, — сказал Дариил.

Он говорил тихо — привычка, выработанная жизнью в лесу, — поэтому обладатели неаугментированного слуха едва могли расслышать его голос, звучащий для них как шепот.

— Вооружение? — спросил Стений.

— Пока нет.

«Непобедимый разум» завершил полный переход в систему Муспел примерно двадцать один час назад, а последние десять звездолет гасил скорость. Он летел в сопровождении безмолвной свиты из линкоров, крейсеров и эскортных кораблей, которые составляли отколовшуюся от Четвертой экспедиционной флотилии тактическую группу, что пересекала пустоту во временно нанесенных и неприметных идентификационных цветах Две тысячи третьей. Долгий перелет «Непобедимого разума» из тьмы системы облака Оорта проходил под завесой секретности, ибо судно не передавало никаких повторяющихся последовательностей или автоопознавательных кодов, а также не приветствовало имперские власти на планете. Лишь сейчас, когда мир, представляющий собой закутанный в облака голубой шар, стал заполнять экраны «Непобедимого разума», командный состав начал проводить предбоевые ритуалы над комплексами пустотных щитов и системами вооружения исполинского боевого корабля.

Лев, по своему обыкновению, мало что поведал об истинной цели данного путешествия и почти ничего не рассказал даже тем, кого ранг и выслуга позволяли считать доверенными лицами. Дариил же, как и все другие Темные Ангелы, большую часть дневного цикла пытался понять, что на уме у его примарха.

— Во имя Императора, что там происходит?

Дариил, капитан 12-го ордена, старший кузнечный мастер, магистр Крыла Железа и кастелян «Непобедимого разума», опустил планшет, который внимательно изучал. Главная командная платформа на капитальном корабле типа «Глориана» была заставлена множеством когитаторов, а подключенный к ее инструментарию планшет казался лишним. В лучшем случае он выглядел как подспорье, а в худшем — как показушничество. Если бы Дариила спросили, он бы сказал, что наслаждается ощущениями от «чтения», хотя его ремесленная сбруя уже загрузила огромный объем данных и передала их через узлы подключения черного панциря, встроенные прямо в позвоночник космодесантника.

Своей закоснелостью Дариил напоминал пятитысячелетний когитатор, и эта черта доводила до истерики его наставников в Императорских кузнях Народная и Манрага.

Центральная платформа флагмана легиона представляла собой скалу с адамантиевыми опорами и изолированными кабелями, со всех сторон окруженную бурным морем шумов систем и сверкающих огоньков. Стоять там и слушать — точнее, вслушиваться — означало потеряться в бурлении несовместимых друг с другом лингвистических форм. Смертные члены экипажа перешептывались друг с другом на готике, низком и высоком, непонятном техническом жаргоне и множестве диалектов с десятка сильно непохожих друг на друга миров, а когитаторы издавали бинарные щелчки с сильным акцентом числовых форм их мест сборки — Терры, Марса и Юпитера. Машинные жрецы в красных одеяниях напевали себе под нос трескучие песни на лингве-технис. Облаченные в доспехи легионеры, стоящие на своих позициях по всей палубе, словно изваяния, сотворенные Ангелами, отрывисто обращались друг к другу на боевом жаргоне легиона или одном из дюжин калибанских языков, официально классифицированных переписчиками Великого крестового похода как лингва мортис.

В отсутствие Льва за всеми этими разговорами мог уследить разве что Дариил.

Кузнечный мастер не мог сказать наверняка, владел ли способностью к языкам еще до своего вознесения в ряды Ангелов, ведь в лесном лагере, где он провел детство, возможности выяснить это не было. Там Дариила окружала лишь родня и никто не говорил на других языках. Но после того, как вербовщик легиона взял его с собой в Альдурук, все изменилось.

Формой потолок мостика напоминал свод собора, а через наклонные листы из сверхтвердого и закаленного против пустотного холода бронестекла на палубу проникал рассеянный свет космоса. Однако сейчас была видна лишь горстка звезд, ибо все остальное пространство заполняла белизна из-за альбедо яркого сине-зеленого полумесяца — их места назначения.

Муспел.

Дариил ощутил покалывание в затылке. Подобное происходило с кузнечным мастером в прошлом, когда нечто, чего он еще не успел заметить, кралось за ним среди деревьев.

— Что вы там видите, повелитель? — пробормотал Дариил себе под нос в регистре ниже своего обычного шепота.

— Что они говорят, брат? — спросил Фарит Редлосс, кивая на планшет в руке кузнечного мастера.

Редлосс носил ранг магистра Крыла Ужаса, и чисто технически они с Дариилом были равны, но на борту «Непобедимого разума» дополнительный титул кастеляна наделял последнего верховной властью. Хоть Фарит и назвал Дариила братом, вопрос он задал с должным уважением.

— Из того, чем я вправе поделиться, — немногое.

Редлосс хмыкнул, но решил не настаивать.

Дариил улыбнулся, когда выполнение запланированных действий было прервано раздраженным тарахтением жреца Механикума, располагавшегося под главной платформой. Тот опять мучился с гималазийским основным кодом систем управления.

Насколько знал Дариил, кузнечные мастера Крыла Железа считались среди Легионес Астартес уникальным братством, ибо, хотя их и можно было сравнить с технодесантниками легиона, они представляли собой абсолютно независимый источник машинного знания. Следуя по стопам своих древних предшественников, кузнечные мастера изучали их искусства у отцов машин и лордов-ремесленников старинных кузней Тронного мира — тех самых кузней, которые спустя много времени после обучения первых воинов легиона машинному ремеслу принимали у себя Фулгрима, Вулкана и Ферруса Мануса. Сам Первый легион до сих пор в основном получал снабжение и снаряжение именно с Терры, а не из каких-то миров-кузниц, поглощенных растущим Империумом, что периодически вызывало сильное недовольство у остаточного личного состава Механикума в экспедиционной флотилии. Вне зависимости от того, как далеко от Тронного мира забиралась экспедиция и как часто она делилась, эта привилегия никуда не девалась. Попав на боевой корабль Темных Ангелов, большинство посторонних, ранее служивших на судах других экспедиций, как минимум поначалу испытывали ужас и удивлялись тому, что такой сложный корабль как «Глориана» функционирует без орды служителей в багровых одеяниях, снующих по его внутренностям. А дело было вот в чем — кузнечные мастера и технодесантники могли самостоятельно обслуживать все технологии, за исключением лишь самых загадочных и трудноуправляемых.