Исправительная академия. Том 1 и Том 2 (СИ) - Хай Алекс - Страница 50

Он принялся ковыряться пинцетом. Я кривил лицо от боли, но старался не смущать и без того озадаченного эскулапа.

Вскоре я услышал маленький стук — вытащенный из раны предмет упал на маленькое стеклышко.

— Очень странно, — изрек фельдшер, разглядывая находку. Затем капнул немного раствора, чтобы смыть кровь, и приблизил находку к свету. — Ооочень странно…

— Что там? — оглянулся я.

— Ну такого в моей практике еще не было. Пальцы деревообрабатывающими станками рубили в избытке. Картечь из мягких тканей каждый сезон по пять раз точно вытаскиваю. От бешенства уколы делал, ла и прочие раны зашивал. Но еще ни разу я не находил в голове человека жемчужину. Жемчуг это, — он протянул мне стеклышко, и я разглядел на нем маленький перламутровый шарик неправильной формы. — Жемчуг пресноводный. Продукт деятельности моллюска Margaritifera margaritiferа, он же жемчужница пресноводная. Между прочим, в нынешние времена находится под угрозой исчезновения. А сам моллюск между прочим — долгожитель. Больше двух сотен лет живет…

Я удивленно вскинул брови.

— Весьма глубокие познания для простого деревенского фельдшера…

— Мои предки из Карелии. Занимались жемчужным промыслом. Есть даже семейная легенда, что жемчуг, добытый нашим пращуром, сам Иван Грозный в руках держал и первой царице своей дарил. А вам, молодой человек, в какой-то степени повезло. Находка символичная. — Он кивнул на жемчужину. — Забирайте. Голова ваша, рана ваша, значит, и жемчужина тоже ваша… Советую сделать из нее талисман. Потому что благодаря Жоре у вас сегодня второй день рождения.

Я терпеливо ждал, пока Василич бинтовал мне голову. Он явно не торопился — действовал обстоятельно, сопровождая процесс рассказами о местных легендах. А затем усадил на кушетку, сунул в руки кружку с горячим чаем и закутал в одеяло.

— Вы долго пробыли в воде. Переохлаждение у вас. Грейтесь, я пока подкину дров в котел.

— Вот что странно, — оторвавшись от повязки, проворчал он, снимая халат — В этих местах, насколько мне известно, жемчуг не находили уже лет тридцать…

От горячего крепкого и сладкого чая меня разморило. Допив, я поставил кружку, завернулся в одеяло и привалился к стене — может удастся немного покемарить, пока фельдшер не отпустит меня.

А там найду телефон, свяжусь с родными…

В полудреме я услышал, что Василич вернулся и, не став меня тревожить, принялся убирать мусор. Я провалился в долгожданный исцеляющий сон — голова начала нагреваться, дар Оболенских делал свою работу и стремительно меня чинил…

Но громкий стук двери заставил меня проснуться.

На пороге приемной комнатки стоял незнакомец средних лет в черном пальто и кожаных перчатках. На длинной цепочке болтался тяжелый серебряный кулон с каким-то причудливым символом.

— Степан Васильевич? — скорее утверждал, нежели спрашивал незнакомец. — Я брат Луций, дисциплинарий Ордена. Мы по поводу незнакомца с печатью Тьмы. Это он?

Фельдшер отпрянул. Я покосился на него и стиснул кулаки.

— Ну спасибо, Василич…

Глава 24

— Ну спасибо, Василич… Большое вам спасибо, — выдохнул я.

Фельдшер стыдливо отвел глаза и бочком, вдоль стеночки, пытался уйти с линии угрозы.

— Простите… — промямлил он. — Таков закон. Я был обязан сообщить…

Брат Луций коротко кивнул.

— Степан Васильевич, вы сделали все правильно, и от лица всего Ордена я благодарю вас за бдительность и сотрудничество. Закон, как и техника безопасности, писан кровью пострадавших мирных подданных. В конце концов почтенный доктор не знал, принадлежите вы Ордену или нет… А правила предписывают подданным немедленно сообщать в Орден об обнаруженных носителях печатей Тьмы.

Брат Луций сделал шаг вперед и пристально на меня посмотрел. От этого взгляда стало не по себе — внутри все похолодело, словно в меня заглядывала сама бездна. Как рентгеном обдало — насквозь просвечивал, зараза.

— И теперь я вижу, что вы не прошли посвящение, юноша, — добавил дисциплинарий. — А это делает ситуацию еще более пикантной. Если не сказать опасной… Степан Васильевич, могу я попросить вас оставить нас с вашим пациентом наедине?

— Разумеется!

Фельдшер пулей вылетел из комнаты, а через пару секунд громко хлопнула входная дверь. Ну да, на месте этого мужика я бы тоже поспешил убраться отсюда.

Впрочем, сейчас требовалось подумать о своей шкуре.

Итак, Хруст, случилось то, что так или иначе должно был случиться — тебя засек Орден. Орден, в котором состоит тетка твоего «отца» и которым тебя пугала «мать». Но что дальше? Схватят меня и засунут в эту… Что это? Магический орден? Секта? Ковен ведьмачий? Ну, допустим.

Только вот, насколько я понял, это было нечто вроде монастыря: вступая в Орден, ты лишался всей строй жизни — в том числе фамилии и титула. Даже имена они принимали другие. Ну точно как в обители. Только колдовской.

А что будет, когда они выяснят, насколько мощным даром я обладаю? Могут ведь и вовсе попытаться убить. Кому охота держать рядом с собой типа, способного не просто тебя прикончить, но и забрать твой дар себе?

Хорошо еще, что Лазарь не прознал об особенностях моего Темного дара. Ох, хорошо бы, чтоб не прознал…

Стараясь не выдавать эмоций, я сдержанно встретил взгляд брата Луция и тоже внимательно изучил нового знакомого.

Весьма интеллигентного вида, в простой, но довольно стильной одежде. Правда, на фоне деревенских пейзажей его тонкое пальто и начищенные туфли смотрелись дико. Через пять минут прогулок по окрестностям от столичного лоска не останется и следа.

Он был среднего роста, строен — даже слегка худоват, с тонкими, на грани женственных, чертами лица. Весь из себя утонченный, что аж в рожу хотелось плюнуть. Но все слащавенькое впечатление уравновешивали глаза. Темные, почти непроницаемо-черные радужки делали его физиономию жутковатой, особенно на контрасте с очень бледной, как у Катерины, кожей.

Вампир хренов. Только не как те гламурные красавчики из романтических фильмов, и не урода носферату. Нет, в этом брате Луции таилась какая-то опасная сила. Что-то первобытное и зверское. И оно смотрело на меня его глазами. Смотрело так, что было невозможно отвести взгляд, ибо эта опасность по-своему завораживала.

Почему-то мне подумалось, что этот брат Луций станет достойным противником, случись нам сойтись в бою. И еще неизвестно, на кого я бы поставил…

— Итак, чем я могу вам помочь, брат Луций? — спросил я, не вылезая из своего одеяла. — Полагаю, у вас есть вопросы.

Дисциплинарий внезапно улыбнулся — довольно простой и открытой улыбкой, что никак не увязывалась с его образом. И на стоматологе он явно не экономил.

— Да, почтенный. Вопросы у меня к вам имеются, — он указал на стул. — Могу я присесть?

Я пожал плечами.

— Ну, собственно, это не у меня нужно спрашивать. Я не хозяин этого дома.

— Однако вы явно из аристократов. Я вижу у вас не только дар Тьмы, но и… другую силу. Какой род вы представляете?

— Владимир Андреевич Оболенский, сын… нового князя Оболеснкого.

Брат Луций вскинул темные брови.

— О… Да, это несколько осложняет дело. Налицо возможный конфликт интересов. Что ж, даже не знаю, обрадуется ли Темная мать Друзилла вашему новому дару или нет. Или она знает?

— Еси бы знала, то наверняка я бы здесь не сидел, — невинно улыбнулся я. — Дар проявился уже на острове. Меня ведь неделю назад упекли в Исправительную академию.

— Так, значит, печать совсем свежая?

— Да.

— А сила? Проявилась?

Я медлил с ответом. Хреновая ситуация. Солгу сейчас — так они же потом все равно выяснят. Тот же Роман видел, как я это делал. Мансуров, Катерина… А ведь у Катерины тоже был Темный дар. Интересно, о ней этот брат Луций знал?

— Не уверен, — отозвался я, решив не давать однозначных ответов. — Думаю, лучше проверить это вашими силами в соответствующих обстоятельствах. А сейчас они, боюсь, неподходящие.