Забудь о любви (СИ) - Соловьева Анастасия - Страница 8

Мясо оказывается божественно вкусным и сочным, от десерта я вообще оторваться не могу, третье пирожное лопаю, игнорируя острые взгляды Анны Викторовны. В отличие от некоторых, я на диете не сижу.

— А теперь нам нужно кое-что обсудить, — заявляет Аркадий, когда Юлиана убирает со стола последние тарелки.

— Слушаю.

Я напрягаюсь, интуитивно чувствуя, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. Сейчас мне укажут на моё место. Сидеть, молчать, не высовываться и смиренно ждать регистрации брака. А ещё не показываться на глаза Анны Викторовны, я ей совсем не нравлюсь. Хотя у нас это взаимно.

— Через неделю вы с Богданом распишитесь в загсе. А через две — сыграете свадьбу.

— Настоящую? — испуганно спрашиваю.

Папа говорил, будет простая церемония в загсе, только для своих. Потом в новостных порталах напишут, что сын первого заместителя мэра женился на своей давней знакомой.

— Да. Кто-то слил в прессу информацию о вашем браке. Теперь я должен организовать свадьбу, пригласить туда всех знакомых и коллег, в общем, устроить настоящий светский праздник. Так что у вас есть две недели, чтобы подготовиться к этому сумасшедшему событию.

— Нет, нет, нет! Я не хочу свадьбу! Пожалуйста, не надо этого делать, — прошу, складывая ладони в умоляющем жесте. — Я совсем не знаю, как вести себя в высшем обществе.

— В этом нет ничего страшного, Лия, — мягко произносит Аркадий. — Ты справишься.

— Нет! Я не умею быть на публике, не люблю находиться в центре внимания. Кого вообще вы собираетесь позвать на эту свадьбу? Министров, мэра, самого президента?

— Вряд ли он примет моё приглашение, — смеётся Аркадий.

Да что у них за семейка такая? То Богдан насмехался надо мной в машине, теперь Аркадий улыбается и качает головой. Одна лишь Анна Викторовна сидит растерянная, побледневшая. Конечно, теперь ей придётся выставлять невоспитанную хамку на всеобщий показ.

— Без этого точно не обойтись? — уточняет Богдан. — Свадьба не входила в мои планы, тем более через две недели у меня запланирована командировка в Германию.

— Отмени. Свадьба должна быть у тебя в приоритете.

— Мы так не договаривались, — возражает Богдан. Я слышу в его голосе жёсткие нотки, вижу, как гневно он сверкает своими чёрными глазами, и невольно ёжусь.

— Знаю. Но в этом нет моей вины. Не я слил прессе информацию о вашей с Лией свадьбе.

Невольно засматриваюсь на Богдана: черты лица заострились, плечи напряжены, в чёрной бездне застыло неприятие. У него странная красота, дьявольская, немного пугающая. Когда он улыбается, то напоминает обычного привлекательного мужчину, но сейчас, с этими желваками на скулах и тяжёлым взглядом, он кажется мне главным отрицательным персонажем в молодёжном фэнтези-сериале. На прошлой неделе я посмотрела фильм, в котором главного негодяя играл безумно харизматичный актёр. Так вот, есть в Богдане что-то общее с тем героем.

Тянусь за стаканом воды. У меня тут судьба решается, а я мысленно сравниваю своего будущего мужа с выдуманным персонажем. Вот, что недостаток сна делает с мозгами.

— А разве нельзя отмазаться? Соврать, что на свадьбу приглашены только близкие люди? — снова пытаюсь я избежать кошмарной церемонии.

— Лия, скажу прямо: мы помогаем тебе, так что и ты должна помочь нам, — Аркадий говорит это спокойным, мягким голосом, но я чувствую, что он сдерживается, пытается быть понимающим и обходительным другом отца, который принял в свою семью несчастную девчонку. — На свадьбе будут журналисты и около сотни важных гостей. Сама церемония состоится в лучшем ресторане города. Всё, как положено. От тебя требуется надеть белое платье и сыграть счастливую невесту моего сына. Справишься?

Ком застревает в горле, я пью воду мелкими глотками и рвано дышу. Детские страхи воскресают во мне. В школе я боялась отвечать у доски, а на двух спектаклях забыла слова, потому что изрядно перенервничала. После смерти мамы я всячески избегала публичности, отказывалась от участия в школьных постановках, даже стихи не могла зачитывать перед классом, они на меня странно действовали — давили на эмоции, задевали какие-то неизвестные струны в глубине души, отчего слёзы выступали на глазах.

— Я не знаю, как вести себя на публике. Честно предупреждаю, что могу облажаться.

Быть под прицелом камер, здороваться и улыбаться незнакомым людям, работающим в городской администрации, выслушивать бесчисленные «Горько» и целовать чужого мужчину — вот он, мой персональный ад.

Богдан наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Если что, я тебя прикрою.

Дёргаю плечом. Его горячее дыхание задевает шею, и это чертовски странно.

— Спасибо, конечно, — бормочу.

— А вообще главное — будь самой собой, — говорит Богдан уже нормальным голосом, отстранившись от меня. — И плевать, что подумают эти великосветские снобы-карьеристы.

— Богдан! — ахает Анна Викторовна.

— Ты же знаешь, мам, я не люблю играть по правилам.

Аркадий недовольно хмурится, слова Богдана его задевают. Я кладу руки на колени и внимательно разглядываю свой маникюр. В воздухе застывает неловкость, все напряжены, думают о чём-то своём, и я тут явно лишняя. Встаю из-за стола, цепляю на лицо вежливую улыбку:

— Спасибо за обед, было очень вкусно. Вы не возражаете, если я отдохну после дороги?

— Нет, конечно, нет, — будто бы с облегчением говорит Аркадий. Тут что, все ждут, пока я смоюсь?

— Я тебя провожу, — поднимается Богдан и протягивает мне руку.

Смотрю на его широкую ладонь, на длинные пальцы с аккуратной ногтевой пластиной, и ощущаю лёгкое волнение. Мне это совсем не нравится. Но я решаю не устраивать сцену на глазах у его родителей, поэтому дотрагиваюсь до руки Богдана. Но как только мы покидаем кухню, я тут же царапаю ногтями его запястье.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня трогать? — вырываю ладонь из вражеского плена, прижимаю её к груди и тяжело дышу.

— Нет. Тебе, кстати, нужно привыкать к моим прикосновениям. На свадьбе тоже будешь царапаться и шипеть, как дикая кошка? — он насмешливо выгибает бровь.

— А если и так, то что?

— Ничего. Мне нравятся дикие кошки, — он явно на что-то намекает, но я даже думать не хочу, что за похабные мысли вертятся в его голове.

— Спасибо, что провёл, — говорю, останавливаясь у двери. — Но я в состоянии запомнить, где находится моя комната.

— Даже не сомневаюсь, — Богдан делает шаг вперёд, а я отступаю, вжимаюсь в стену всем телом и ошарашенно смотрю на красивое лицо, застывшее в считанных сантиметрах от моего. — Мама не желает тебе зла, она бывает импульсивной и резкой, но быстро отходит. Ты всегда можешь обратиться к ней за помощью, так же, как и к моему отцу. Поверь, здесь никто не причинит тебе вреда. Мы за тебя в ответе, Лия.

— Аркадий говорил, что он в долгу перед папой. Не знаешь, что он имел в виду?

Отец почти ничего не рассказывал мне об Аркадии, только упоминал, что они учились вместе, а после университета пошли разными дорогами.

— Без понятия. Но разве это важно?

— Не знаю, — утыкаюсь взглядом в его шею. Так немного легче.

— Завтра мы идём на свидание. Я заеду за тобой в семь.

— Но…

— Возражения не принимаются. Сейчас не время капризничать и ставить мне условия, — в голосе Богдана прорезается сталь. — Я не хочу подвести отца, поэтому с завтрашнего дня мы ужинаем вместе и узнаём друг друга, да так хорошо, чтобы на свадьбе все гости поверили в искренность наших чувств. Ясно?

— Предельно.

— Тогда хорошего отдыха, Лия. До встречи.

Я провожаю взглядом его удаляющуюся фигуру, а потом замыкаюсь в своей-чужой комнате. Интуиция не обманула: я по-прежнему в клетке. Только на этот раз в золотой.

6

Богдан

Я знаю, кто слил информацию в прессу. Агата, моя бывшая любовница, о которой я был лучшего мнения. Мы изначально договаривались о сексе без обязательств, а теперь она ведёт себя как глупая мстительная истеричка. Знает же, как сильно я ненавижу светские мероприятия, где нужно корчить важную физиономию и улыбаться пафосным друзьям отца. Он метит в мэры города, ему необходимо подлизывать всем, кому потребуется, я же в этих балах сатаны участвовать не люблю. Но иногда приходится. Из уважения к отцовским амбициям.