Злодейский путь!.. Том 1 и Том 2 (СИ) - Моргот Эл - Страница 83

«Отпусти меня!!»

Крик вырвал его из забытья, тьма отступила. Он подскочил на матрасе, громко крича.

Острые черные тени скакали по углам. День сменился ночью, белый лунный свет падал в комнату сквозь бумажные окна. Шен долго сидел на кровати, обхватив себя руками и пытаясь прийти в себя.

Затем он отворил двери и вышел в сад. Луна мягко окутывала деревья бледным блеском. Шен глубоко вдохнул морозный осенний воздух. Боль в груди, казалось, немного утихла. Он спустился с террасы и медленно побрел прочь.

Симпатичная девушка с бледной, чуть голубоватой кожей, и девятью роскошными черными хвостами за спиной, весело напевала, смахивая на разложенный на земле платок призрачные останки демонического духа подземного озера. Закончив петь, она, насмехаясь, пробормотала:

- Поберегся бы, болезный. Неужели прошлый опыт для тебя вообще ничего не значит? Чуть в загробный мир не развеялся. А Шен бы, должно быть, потом расстроился.

Она неодобрительно-ехидно покачала головой.

Собрав на платок все останки демонического духа, она завязала его концы на подобии котомки, подхватила узелок и поднялась.

Ноги сами принесли Шена к священному источнику. Краем сознания он рационально отмечал, что нужно забрать оставшиеся здесь вещи, но, по правде сказать, привело его сюда другое.

Желтые одежды все так же валялись на земле, где он их скинул. Шен медленно оделся, чувствуя холодную влагу покрывшего землю и все, что на ней, слоя инея. Этот холод, пробирающий до костей, был словно облегчением для его измученного сердца. Он желал бы, чтобы холод точно так же сковал и его. Но это не могло произойти по его желанию.

Он посмотрел на водную гладь священного источника. Ночные воды отражали лунный блеск, но почему-то сияли словно золото. Такое красивое место и такое пугающее. Шен чувствовал подступающий к горлу страх. Ощущал его как-то отстраненно, словно посторонний наблюдатель, как констатацию факта. Стоял возле озера и понимал этот свой страх. Сторонние силы вновь вмешались в его судьбу, не позволяя стать хоть чуточку лучше, хоть немного не-главным злодеем.

Это все-таки очень странная судьба. Проживать чужую жизнь. Пытаться сделать ее своей. И раз за разом оказываться заложником обстоятельств. Сможет ли он вообще хоть когда-нибудь назвать эту жизнь именно своей?

Шен отвернулся от озера, чувствуя, как в его спину когтями впивается страх. Он решительно пошел прочь, направляясь ко второму озеру. К тому озеру, которое «ему подходит».

Но, не пройдя и десяти шагов, он встретил черную девятихвостую лисицу. Шен замер на месте, оторопело глядя на нее. Та же не проявила ни удивления, ни смущения, лукаво ухмыльнувшись ему, она сделала еще пару шагов в его сторону.

- Что ты здесь делаешь? – первым нарушил молчание Шен. – Пришла за своим дружком?

Улыбка лисицы стала еще более вызывающая и кривая. Подпорхнув к Шену на неприлично близкое расстояние, она с придыханием произнесла:

- Про которого дружка ты говоришь?

- Не прикидывайся, - превратившись в каменную статую, с трудом подавляя желание отступить от нее, предложил Шен.

- Я и не прикидываюсь, - проворковала лисица. – Всего лишь уточняю. Ведь ты тоже мой дружок, - закончила она и, склонив голову на бок, кокетливо хлопнула ресницами и махнула хвостами.

Шен продолжал молча и неподвижно стоять перед ней. Вокруг него клубилась холодная угрожающая аура, которую лиса не могла долго игнорировать.

- Ладно, - хмыкнула она, отскочив на пару шагов, - мне уже пора. Но мы еще встретимся, чтобы побеседовать.

- Я не желаю видеть ни тебя, ни этого Онэ, если он еще раз собирается ожить.

- Чтобы оживать, нужно сначала умереть, дорогой, - усмехнулась лисица. – Ладно. Пока может быть ты и не желаешь со мной говорить. Но придет время – и ты сам позовешь меня. И впустишь на свой проклятый пик.

- Ага, - желчно начал Шен, теряя терпение, - а также в свое сердце и в свою постель. Вали отсюда!

Лисица искренне улыбнулась и ретировалась, растворившись в черном лесу. Шен еще какое-то время постоял на месте, прислушиваясь к лесным шорохам. Затем он пошел вперед, к мертвому озеру.

У подножья скалистого уступа Шен нашел свой бессмертный меч. Он поднял его и меланхолично крутил в руке, поднимаясь выше. На камнях лежал, отражая лунный свет, перламутрово-зеленоватый Меч души, в который превратилась Волчара. Шен вздохнул с облегчением, поняв, что ни девушку, ни волчицу здесь не увидит.

Он вынул свой бессмертный меч из ножен. Подойдя к Мечу души, чуть поколебавшись, он поднял его и вложил в пустые ножны. Он хотел ее запечатать. Не хотел ее видеть, наверное, никогда. Это было довольно больно. Несмотря на то, что он прекрасно осознавал свои поступки и понимал, что, решая доверять, всегда в какой-то мере рискует подставиться или быть обманутым, когда такое все же происходило, больно было не понарошку. Доверять людям уже давно не было для Шена чем-то сродни наивности или глупости. Нет, осознавая, что рискует, он осознанно выбирал доверие и расположение как что-то, используемое по умолчанию. Потому что, даже если все закончится плохо, он хотя бы останется уверен в себе. В том, что со своей стороны ни в чем не виноват, не держал нож за пазухой, не строил планы на случай предательства, не продумывал пути отступления тогда еще, когда все было хорошо. Хотя бы он был искренен.

Но это вовсе не значит, что от этого менее больно. И это не значит, что разочарование меньше. Искренность всегда получает более глубокие раны. Но она хотя бы позволяет не сожалеть.

Лунные лучи тонули в мутной глади мертвых вод. Шен сел на краю уступа, обхватив одно колено и склонив к нему голову, он долго смотрел на воду, больше ни о чем не думая.

Глава 41. Быть отвергнутым или непонятым

Солнце вновь (в который уже раз за эту жизнь!) поднялось из-за горизонта, чтобы осветить новый день. Некоторые вещи созданы для того, чтобы идти своим чередом несмотря ни на что.

Как бы Шену не хотелось рассвета, ему пришлось смириться, и вместе с солнечными лучами отпустить свою горькую меланхолию.

Спускаясь от источников к школе Муана, он вышел на обзорную площадку. Мир под горой тонул в рассветном тумане. Нежные розовые лучи преломлялись облаками, погружая воздух в теплые, дарящие надежду на лучшее будущее, оттенки.

Напряжение, впившееся в плечи Шена, отступило. В конце концов, сегодня был такой прекрасный день для дня рождения Ала, и он был не в праве все испортить.

Шен улыбнулся, думая о том, что совершенно забыл о приглашениях. Что ж, придется пригласить всех устно прямо сейчас. (И его абсолютно не смущало, что солнце только-только поднялось из-за горизонта.)

Хотя, подойдя к школе, Шен понял, что его расчет вполне верен. Солнце только встало – а ученики уже на ногах. Даже стало немного стыдно, что он, такой якобы прославленный заклинатель, считает чем-то из ряда вон выдающимся встать с первыми петухами.

Пока ученики школы Муана выписывали пируэты на заднем дворе, Шен направился к гостевой комнате, в которой разместили Аннис. Девушка также уже была на ногах. Умывшись водой из родника, бьющего в саду, она обернулась, утирая лицо рукавом, и заметила стоящего на террасе Шена. Аннис тут же смутилась своему мужицкому поведению, но быстро взяла себя в руки, вернув хладнокровие. Гораздо больше ее волновала та пощечина, что она в порыве чувств ему влепила. Несмотря на то, что поступок учителя требовал осуждения, он все еще оставался ее учителем, и подобное поведение было недопустимо.

Аннис низко поклонилась и почтительно поприветствовала его.

Шен только незаметно вздохнул. С этими подростками не так уж легко сладить, а их ведь всего двое. Похоже, в этом ему еще повезло. Никогда в прошлой жизни не интересовался педагогикой, и тут на тебе – великий учитель! И попробуй вспомни, что его самого волновало в шестнадцать-семнадцать лет. Пока не начал с ними общаться – не чувствовал себя таким уж взрослым, но теперь, сравнивая, часто замечал, насколько более взвешенно и рассудительно себя ведет по сравнению с импульсивной молодежью. Однако как передать им свой «опыт учителя» он представлял довольно смутно.