Светлейший князь 3 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 31

От беглых, бунтовщиков и раскольников добра всё равно не будет, а тут вдруг получиться? А если не получиться, можно будет умыть руки и на честном глазу сказать, что эти люди в империи преступники и мы за них не в ответе. И империя от этих людей отгородилась особым пограничным округом. Всё титулы, отписанные во владение ничейные земли, амнистии и прочее, сегодня дали, а завтра можно и обратно забрать.

А тут еще и казне прибыток: золота ежегодно на тринадцать тысяч шестьсот пятьдесят золотых рублей и серебра больше чем на шестьдесят восемь тысяч серебренных рублей за десять лет. А за каждую душу, пожелавшую переселиться в эту глушь казне причитается почти семьдесят золотых рублей. Деньги просто бешеные.

Этот расклад меня не удивил, я что-то именно такое и предполагал, когда примерно писал бумагу для графа Казимира.

А вот рассказ про подпоручика Чернова очень насторожил. Господин Аксенов, когда проводил розыск убийц графа Валенсы, выяснил, что у него бывал в гостях один поляк из Тобольска. Описать его никто не смог, но у него была особая примета, на правой кисти не было двух пальцев — четвертого и пятого. Так вот нашего подпоручика в обществе этого господина случайно увидел молодой коллежский регистратор канцелярии губернатора. Этот регистратор как раз работал с бумагами от господина Аксенова и знал, кто такой подпоручик Чернов. Он насторожился и попытался подслушать их разговор. Услышал он всего несколько слов: «… попытайся к ним в долину проникнуть». И показалось нашему регистратору, что беспалый господин подпоручику дал ассигнации.

Молодой человек набрался смелости и пошел к губернатору. И губернатор принял его! Денис Иванович выслушал его и из кабинета вышел молодой губернский секретарь, а к господину Аксенову с секретным письмом помчался курьер, который сумел опередить подпоручика.

Почему все-таки к нам поехал этот подозрительный тип, Ипполит не знал. Но окружной начальник распорядился что бы якобы по торговым делам к нам поехал Ипполит и предупредил. Так что, спроваживая подпоручика, я не рисковал испортить отношения с окружным начальником.

А вот сам подпоручик меня очень интересовал, беседа с ним дала ответ на очень волнующий меня вопрос: не изменило ли мое попадание ход истории? Целый час я расспрашивал его о Петербурге, России и Европе, в которой он был погода назад. Я уже слышал рассказы о России и Европе от своих товарищей, но это все было о былом до моего попадания. А вот сей господин рассказывал о Питере, Москве и Европах образца тысяча семьсот семьдесят седьмого года от Рождества Христова. Рассказывал надо сказать очень интересно и подробно. К радости моей или огорчению, но ничего принципиально нового я не услышал. Ход истории в России и Европе не изменился.

Баня, хороший ужин, свежее чистое исподнее и проведенная в тепле и удобстве ночь, возродили к жизни уставших и измотанных казаков. Мы почистили и отремонтировали им всё обмундирование и снаряжение. Утром неспешно позавтракав, наши гости стали собираться в обратный путь. По сторонам никто из них не глазел, ухмыльнувшийся Панкрат шепнул мне, что урядник Петров пообещал пересчитать зубы тем, кто будет зенки пялить, а молча и делово проверяли лошадей, свое оружие и снаряжение, да паковали наши «подарки». Ксения Леонова заглянула в седельные сумки казаков и распорядилась каждому выдать по комплекту нового исподнего и почти по пуду провианта: свежего хлеба, разных копчений и солений, сушёных ягод и наполнить нашим «недобренди» полупустые казачьи баклажки. Лошадей тоже не обидели.

Наш друг Ипполит тоже собрался в дорогу. Он правда отдохнувшим не выглядел, полночи он обсуждал будущие торговые дела с моим тестем, подъехавшим в Усть-Ус ближе к полуночи. Я в их беседе уже не участвовал, еще во время беседы с урядником меня начало накрывать тяжелое покрывало усталости, захотелось махнуть на всё рукой и лечь спать. Что я и сделал, как только ушел Ипполит.

В обратную дорогу тронулись сразу же, как в возок загрузили беспробудно спящего подпоручика. В его дорожную сумку я положил два кожаных мешочка с десятками усинских золотых и серебряных. На заводе по образу и подобию отчеканили первые партии наших денег: российские десять золотых и серебряный рубли были прототипами, по весу и форме наши изделия были точными копиями оригиналов, но без каких-либо надписей, только стоял вес чистых серебра и золота. Я предполагал, что офицерская карьера господина Чернова на этом закончиться и решил сделать задел на будущее. Ипполит перед отъездом получил мою подробную инструкцию, как с ним надо будет поработать.

Перед тем как заснуть, подпоручик рассказал Леонову про беседу с тем поляком. По приезде в Тобольск, его дядька и денщик неожиданно приболел. По маменькиному приказу он держал господина Анатолия в ежовых рукавицах, не давал ему в частности после начала сенатской службы садиться за карточный стол, чем вызывал многочисленные насмешки других офицеров. А тут подпоручик почувствовал волю и сразу же проигрался. Вот в качестве уплаты карточного долга с него поляк и потребовал маленькую услугу, еще и денег дал. Ипполиту я велел постараться передать офицерика с рук на руки его дядьке, если он выздоровел и обязательно рассказать о золоте и серебре. Что-то мне подсказывало, что этот уже почти бывший офицерик, в его ближайшей бывшевости я был уверен, нам еще сгодиться.

Ипполиту мы поменяли лошадь, уж очень дохленько выглядел его конь боевой.

Один из казаков сел за кучера возка. Урядник еще раз придирчиво оглядел своих и вопросительно посмотрел на Панкрата. Лейтенанту с гвардейским десятком я приказал проводить наших гостей.

Казаки и гвардейцы, отсалютовав, строем прошли мимо меня и неспешно двинулись к Енисею. Впереди ехал Панкрат с урядником, затем казаки и замыкали строй гвардейцы. Несмотря на приказ урядника не пялить зенки, я видел с каким любопытством казаки смотрят на вооружение нашей гвардии, на шашки и особенно на притороченные к седлам винтовки в чехлах. Расчехленные винтовки никто из них не видел, но они были не малые дети и сообразили, что в чехлах не простые ружья, в что-то особенное. Удовлетворять чье-либо любопытство к нашему оружия я не спешил, хорошо понимая, что скопировать казенную часть наших ружей и винтовок не сложно. Да и придумать патрон не проблема. Несколько недель назад в Северной Америке в бою погиб, по крайней мере так было в истории того времени какое я знал, майор британской армии Патрик Фергюсон. Он разработал первое в мире казнозарядное оружие, которое было принято на вооружение и опробовано в боевых условиях, в идущей сейчас американской войны за независимость. И это по всей вероятности лучший образец стрелкового оружия настоящего времени. Если конечно не считать наше.

Пропустив казаков и гвардейцев, я обернулся к Прохору.

— Подай-ка нам с Леонтием Тимофеевичем сани, прокатимся мы с ним немного.

Поднявшись на мост, мы смотрели как казаки уходили вниз по Енисею. Проводив донцов до последней стрелковой отметки, Панкрат со своими гвардейцами повернули обратно. Я повернулся к тестю.

— Ну что, будем считать на северных рубежах мир?

— Вроде как да, Григорий Иванович. Кто вот от этой сделки выиграл? Серебра да золотишка мы отвалили немало, — покачал головой Леонтий.

— Ты считаешь, что я не прав, отвалил многовато?

— Нет, я думаю потянем ли. Ведь еще китайцам серебром нужно платить ежегодно, — сомнения Леонтия были понятны и вполне логичны.

— Я тебе честно скажу Леонтий Тимофеевич. На десять лет хватит. За это время на ноги крепко встанем, народа поднаберем, границы укрепим. А там посмотрим.

Глава 17

В успехе миссии Лонгина я не сомневался, поэтому с чистой совестью вернулся в Усинск даже не задерживаясь на заводе. Свои планы заняться с Игнатом физикой я решил немного отсрочить и закончить свои воспоминания о будущем. После возвращения наших из Красноярска у меня произошёл какой-то творческий взрыв, я легко и много писал, все что надо вспоминалось, даже то, что никогда не знал. Всякие формулы и доказательства сами вылетали из-под пера. Я даже боялся думать о своих результатах что бы не спугнуть вдохновение. Редактирование я решил отложить на потом, а сейчас писать, писать и писать.