Революция (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 29

– Вот тут он прав, – вздохнул Друг. – Помнишь, как гамбургский рабочий говорил об остарбайтерах? Типа нефиг им, Германия – для немцев. И это он еще не вкусил нацистской пропаганды фюрера… Пусть Троцкий делает то, что считает нужным. Вдруг удастся малыми жертвами предотвратить Холокост.

– Надеюсь, – согласился Федор. – Но все равно противно.

«Иудушка» распрощался и ушел, даже чаю не попив. Наверно, его ждали более великие дела.

[1] В реальности Друга FT-17 времён Первой мировой войны имел 16-миллиметровую броню и массу 6,7 т в пушечном варианте. Двигатель мощностью 38 л.с. сообщал ему скорость примерно в 7 км/ч. Но и в таком виде этот танк, кажущийся архаичным, зарекомендовал себя неплохо, был выпущен в количестве более 4 тыс. экз. в разных странах, включая СССР.

Глава 11

Сказать, что Юлия Сергеевна сгорала от нетерпения, означало – ничего не сказать. Последние часы перед Берном она уже не могла скрыть чувства от сопровождавших ее офицеров Сюрте и инженера Эжена Брилье. Тот был направлен разведать – насколько в действительности интересен для армии и «Рено» проект бронированной гусеничной машины. Мелькавшие за окном живописные горные пейзажи совсем не притягивали взор женщины. В первый приезд в Берн важно было – с кем она едет, потому не расстроилась бы, если бы путь удлинился на день-другой. Сейчас Юлия торопила стрелку карманных часов Брилье, лежавших на столе в купе. Казалось, с каждым оборотом подлые стрелки все больше замедляли ход.

Пока состав тащился через городские кварталы, она все время смотрела в окно. Наконец, сердечко подпрыгнуло. Она увидела Федора, бредущего по перрону!

Бородка его выросла, он явно посетил парикмахера, придавшего ей форму. Было заметно, что любимый окончательно стряхнул с себя облик гамбургского рабочего: шагал вальяжно, трость и котелок смотрелись так, будто Федор с ними родился.

Вот сейчас сойдет со ступенек вагона, и они обнимутся…

Нельзя! Юлия Сергеевна стиснула чувства в кулачок. Французам не нужно знать, какие отношения связывают ее с бородатым господином. Успеет.

Офицеры сошли первыми, сжимая ручки объемистых саквояжей с казной революции. Затем проводник, получивший пару франков, подозвал носильщика. Тот вынес и водрузил на тележку коробки с парижскими покупками Юлии и два чемодана. Только затем сошла она, сопровождаемая Брилье.

Федор двинулся навстречу, не ускоряя шаг. Когда приблизился почти вплотную, словно споткнулся, глянул себе под ноги, а затем посмотрел Юлии в глаза. Брови на миг сошлись у переносицы.

Она поняла – о чем-то предупреждает. Федор как ни в чем не бывало проследовал дальше, к хвосту поезда, больше не обернувшись.

– Этот месье должен был встречать нас? – догадался Анри Робер, старший из сопровождавших офицеров.

– Именно. Но что-то произошло. Берем таксомотор и едем в отель «Швейцерхоф». Потом в банк – не будем же мы носить саквояжи с собой постоянно.

– Слушаюсь, мадемуазель, – шутливо щелкнул каблуками Робер.

Офицер был хорош собой, а его тонкие черные усики, кокетливо завернутые колечками вверх, наверняка приходили в грезах не одной парижанке. Зная о своей привлекательности, Анри Робер пожирал глазами Соколову, но, что странно, не сделал ни единой попытки к сближению. Видимо, получил чрезвычайно четкую инструкцию от де Пре. Второй спутник, рыхлый сублейтенант, производил впечатление равнодушного флегматика и казался обычным прихрамывающим армейским отставником, пристроенным в полицию исключительно ради заполнения вакансии в военное время. Но по тому, насколько часто он запирал дверь купе изнутри, доставал пару револьверов, тщательно осматривал их и чистил, потом заряжал натертыми до блеска патронами, сублейтенант казался Юлии более опасным.

Они взяли два таксомотра – в один не вместились с вещами, и отправились в отель. Вроде все складывалось как надо… если не считать странного поведения Федора.

– Абель! Видишь, господин средних лет с короткой бородкой, который прошел мимо Соколовой. Он точно сделал ей какой-то знак, а она обернулась и посмотрела ему вслед. Его лицо тебе знакомо?

– Никак нет, Гельмут.

– Мне тоже. Подозрительный тип! Идет к нам. Дай мне закурить.

Абель достал спички и поднес огонек к папиросе начальника. В силу конспирации он называл его как закадычного друга – по имени, опуская «герр», фамилию и звание «гауптман».

– Гельмут, нас всего двое!

– Да. Слушай приказ. Аккуратно проследи за мужчиной. Выясни адрес – где проживает. Я отправляюсь за Соколовой и французами. Вечером встречаемся на явке и подключаем бернскую резидентуру. Герр полковник прав, они что-то затевают.

Немцы путешествовали налегке. Необремененные багажом, легко сливались с вокзальной толпой. Абель, обладавший неприметной и невзрачной внешностью, типичной для полевого агента, поспешил за объектом слежки.

Мужчина наверняка не подозревал, что за ним тянется «хвост». Прогулявшись вдоль перрона, он сделал вид, что не встретил ожидаемого пассажира поезда и, поигрывая тростью, отправился в центр города.

Абель, ранее не бывавший в Берне, смутно представлял себе планировку улиц. Поэтому даже не мог предположить, куда направляется преследуемый.

Тот не делал ни малейших попыток оторваться от «хвоста» или даже провериться. Они прошли по набережной и двинулись к площади, агент прочитал ее название на одном из домов – Bahnhofplatz. Запоминая названия улиц, он выстраивал в голове карту маршрута. Скорее всего, здесь придется работать несколько дней и самому ориентироваться.

Слежку осложнил дождь. Как заметил Абель, дома в центре Берна имели странную архитектуру: вторые этажи выступали достаточно далеко над первыми и опирались на массивные колонны, образуя кровлю. Прячась от дождя, люди забивались туда, создавая тесноту. Невысокую фигуру знакомого Соколовой было очень просто потерять.

Вдруг он сам помог, остановившись у входа в небольшое кафе. Около минуты провел в раздумьях, потом шагнул внутрь.

Сложилась ситуация, всегда сложная и щекотливая для агентов наружного наблюдения. Будь их двое, один сторожил бы вход, другой обогнул бы здание и убедился – нет ли выхода во двор. Но напарника нет. Чтобы не упустить объект, приходится сокращать расстояние до него.

Делать нечего, Абель тоже вошел и увидел, что бородач, единственный посетитель, заказал кофе, а сам отправился в туалетную комнату. В этом и риск посещения таких мест: наблюдаемый, если он все же срисовал «хвост», пойдет не облегчаться, а проверит запасной выход.

Не имея выбора, немец двинулся следом за объектом.

Незнакомец, стоявший у двери в конце коридора, обернулся и сказал «гутен морген, герр Абель». До него было шагов пять. Немец потянулся за револьвером. Расстояние достаточное, чтобы выдернуть его и выстрелить первым, если тот тип бросится в атаку. Либо тоже попробует достать оружие.

Только вдруг, сломав нос, удар дикой силы влетел агенту в лицо и опрокинул его навзничь. Абель попытался подняться, перевернувшись и встав на четвереньки. Из-за нокдауна он плохо соображал, что происходит.

Последнее, что он почувствовал, была трость, просунутая под горло, и чье-то колено на спине. Потом трость резко ударила вверх, ломая гортань. Мир исчез в черноте вечной ночи.

«Ауф видерзейн, герр Абель» из уст своего убийцы он уже не услышал.

Конечно, Федор намеревался избавиться от преследователя элегантнее, предварительно расспросив, что известно пославшему агентов парижскому начальнику. Но названный Абелем попытался достать револьвер. Сам получил бы пулю, нарвавшись на Зеркальный Щит. Но не хотелось стрельбы, шума, тем более – менее чем в квартале от отеля, где остановилась Соколова с французами.

Слежку на перроне заметил Друг. Федор во все глаза таращился на девушку. Он уже знал – даже в спартанских условиях качающегося на ходу вагона та способна аккуратно подкраситься. И начистить перышки, чтобы выглядеть на зависть женщинам, имевшим возможность пару часов сидеть перед зеркалом в будуаре.