Любимая игрушка Зверя (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 30

Опять взгляд отвожу. Ну как подобные вещи обсуждать? Неприличный вопрос. Зачем об этом говорить? Господи, не понимаю.

Ник больше ничего не произносит. Завершает омовение, вытирает меня насухо, а о себе не слишком заботится. После приносит мне свою футболку, самую обычную, белую, с черными надписями на иностранном языке. Эта деталь одежды садится на меня будто платье, по длине ниже колен оказывается. Мягко и уютно, приятно к телу, но смущает, как сильно выделяются соски, хоть и одета, чувствую себя голой.

Еще и белья нет. Вообще, никакого.

Он усаживает меня на постель, а сам продолжает ходить по квартире. Сперва звонит кому-то, потом музыку другую подбирает, более спокойную и мелодичную, без жестких звуков, словно специально ради меня старается.

- Есть хочешь? – интересуется вдруг.

- Есть? – смысл слов доходит с трудом, я и разговор его по телефону не понимаю, этот вопрос тоже будто мимо мозга проходит.

- Кушать, - усмехается. – Еды какой-нибудь. Внизу круглосуточный ресторан. Хорошее заведение, не забегаловка. Только скажи, чего хочешь.

Никита голый. Абсолютно. По-прежнему.

Разве можно спокойно общаться, когда он выглядит так?

Я поджимаю ноги, подтягиваю колени к груди, стараясь скрыть все лишнее, выглядеть прилично. Отворачиваюсь, отвожу взгляд. Чувствую себя отъявленной преступницей.

Ладно, спонтанный порыв еще можно понять и объяснить, мимолетное притяжение, убойное сочетания стресса и алкоголя. Все это кажется логичным. Пошла на поводу эмоций, наломала дров. Всякое бывает, от искушений никто не застрахован. Нельзя зарекаться. Но теперь-то как? Почему домой не стремлюсь? Там дети, супруг, вся моя жизнь. А я тут. С чужим мужиком. Еще и голым.

Мои бесстыжие глаза так и липнут к Никите.

Нет-нет – снова посмотрю, украдкой пройдусь по резко выделяющимся железным мускулам, обласкаю гладкую золотистую кожу и застыну, разглядывая запретное.

Его мужское достоинство находится в состоянии полной боевой готовности. А он поступает и ведет себя так, будто ничего особенного не происходит, будто это все нормально, вполне в порядке вещей.

- Спасибо, - отвечаю тихо. – Я не голодна.

Хотя во рту слюна копится и низ живота как-то странно сводит. Непонятное ощущение, совершенно незнакомое и до жути непривычное. Как будто и хочется чего-то, а чего не пойму.

- Точно? – спрашивает с явным сомнением. – Ты давно ничего не ела. Явно пропустила ужин. Только вина выпила и все.

Подходит ближе, практически вплотную, и так как я сижу на краю кровати, его огромное восставшее естество оказывается в опасной близости от моего лица.

Вздрагиваю, теряю самообладание, мигом отползаю назад, двигаюсь лихорадочно и суетливо. Глупо, конечно. Совершенно дурацкая реакция, особенно если учесть все происшедшее между нами. Поздно смущаться. Бесполезно стесняться. - Ты чего? – усмехается.

- Прости, - бормочу сдавленно. – Я случайно.

- Случайно – что? – хмыкает. – Член мой увидела?

И наступает, надвигается на меня, опускается на постель так резко, что матрас ощутимо пружинит под его тяжестью. Теряю равновесие, падаю назад и растягиваюсь на спине. Всего мгновение – я оказываюсь под мускулистым телом, мои плотно сведенные ноги зажаты между его крепкими бедрами, громадные кулаки вжимаются в поверхность кровати по обе стороны от моего лица.

- Я не… - сама не представляю, что хочу сказать, рядом с ним мой мозг выключается напрочь, просто упираюсь ладонями в его грудь, но даже не отталкиваю, прикасаюсь, впитываю жар, исходящий от стальных мышц, наслаждаюсь гладкостью кожи.

- Говори, - требует мрачно.

- Не привыкла так, - выдаю сдавленно, нервно облизываю губы.

- Как? – одним своим взглядом воздух отбирает.

- Ты не одет, - выпаливаю, чувствуя, как кровь мигом приливает к щекам. – И настолько близко. И… опять возбужден. А я не уверена, что могу… что должна… что…

Замолкаю. Жутко от собственной тупости становится. «Могу», «должна» - о чем вообще сейчас рассуждаю? Я замужняя женщина, не могу и не должна. Бежать от него нужно. И побыстрее. Или жду, когда сам за дверь выставит? Наиграется и бросит. У таких мужчин предостаточно подобных игрушек. Не надо строить иллюзии, предаваться мечтам. Скоро нить оборвется. Реальная жизнь мало похожа на сказку.

- Думаешь, начну тебя насиловать? – склоняется настолько низко, что почти до губ дотрагивается, дыханием опаляет. – Затрахаю до смерти?

Только головой в ответ мотаю, причем так, что не разобрать: отрицательно или положительно. Конвульсивно дергаюсь. Подчиняюсь внутреннему рефлексу.

- Я бы не прочь, - его красиво очерченный рот застывает в пугающем зверином оскале, оголяет истинную суть, кровожадную натуру. – Я бы тебя на член натянул и драл сутки напролет, вытрахивал бы всю твою долбаную мораль, из-под себя не выпускал, раз за разом заваливал и заставлял орать.

Эти слова звучат жутко. И возбуждающе. Чудовищный контраст, во истину дьявольский. Смысл фраз ужасный. А хриплый, чуть надтреснутый голос действует завораживающе.

- Но мне твой кайф нужен, - трется гладко выбритой щекой о мою щеку. – Ты к таким забегам еще не готова. Подожду. Нам спешить некуда. Всему свое время. Буду тебя медленно растлевать.

- А разве мы, - запинаюсь. – Мы же уже…

- Разогрев, - ухмыляется. – Разминка перед боем.

Между бедер мокро. Опять. Хорошо, хоть Никита об этом не подозревает, иначе бы я точно сгорела со стыда. Взрослая тетка, а млею от него как девчонка. И выразиться толком не способна, будто к доске выхожу, не выучив уроки, потому даже двух слов связать не могу, мямлю ерунду и густо краснею.

- Разрешишь поцеловать? – спрашивает, будто намеренно дразнит, смотрит прямо, глаза в глаза и продолжает хищно усмехаться, одним своим видом дрожь пробуждает.

- Да, - сама себя едва слышу.

Зачем эти вопросы? Видит ведь, как действует на меня, как плавит, превращает в податливый воск. Чувствует явно.

Никита вдруг отстраняется. Отталкивается от постели и приподнимается, прежде чем я успеваю хоть как-то сориентироваться и осознать происходящее, он подхватывает меня под ягодицы и двигает выше, подкладывает подушку пониже спины, задирает футболку до груди, мягко, но уверенно разводит мои бедра в разные стороны и вновь опускается, обжигает живот поцелуем.

Черт. Проклятье. Он забыл уточнить, как именно собирается целовать. Теперь его язык скользит по моему пупку и это ощущается гораздо интимнее нашего безумного секса в грязи. А пальцы поглаживают внутреннюю поверхность бедер, точно током бьют.

О мой Бог.

К такому я совсем не готова.

- Прошу…

Договорить не выходит. Потому что Ник дотрагивается губами до самого сокровенного места, и у меня пропадает дар речи от его напора и наглости. Глаза в один миг до боли расширяются. Даже вскрикнуть от неожиданности не удается. Застываю.

Он целует так, что реальность на части раскалывается. Мир взрывается. Осколки летят и ранят, под кожу впиваются. Сладкий яд внутри растекается. Отравляет вожделением.

Его язык движется развязно и дерзко, задевает потаенные точки, не ведает никакого стеснения, не знает стыда, порабощает и увлекает в темную бездну.

Шумно втягиваю воздух. Легкие обжигает огнем. Чуть трезвею, сбрасываю железные путы оцепенения. Всхлипываю, закусываю губу. Позвоночник дугой выгибается.

Нет, нет. Не надо, нельзя. Ни в коем случае. Нет. Нет!

Он же поймет. Почувствует. Какая я мокрая… там. Позор. Хуже не бывает, хуже просто не придумать.

Дергаюсь, пробую бедра сдвинуть, ускользнуть.

Мужские пальцы удерживают мои ноги, решительно пресекают сопротивление, не позволяют разорвать контакт.

Бунт гаснет практически моментально. Обмякаю. Лишь лихорадочно подрагиваю. Ресницы трепещут. Из горла рвутся утробные стоны.

Бесполезно бороться. Бессмысленно. Он уже все понял. Ощутил. Всю мою порочную и преступную влажность оценил.

Я стараюсь держаться. Не поддаваться, не уступать. Стараюсь замолчать, не издавать никаких звуков. Но это выше моих сил. Адская пытка.