Птичка (СИ) - "Ann Lee" - Страница 19

— Виктория, добрый день! — Федор склонился и сам взял меня за руку, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Добрый день, — натянуто улыбнулась, потому что вот совсем мне не до любезностей. Спрятала поцелованную ладошку за спину.

— Вы ходите в спортзал? — удивился Фёдор.

— Да, знаете ли, хожу, нужно держать себя в форме, некоторые считают, что фигура моя на троечку, надо подтянуть, до десяточки! — съязвила я, складывая руки на груди, чем опять привлекая к ней внимание.

Да, блин! Поспешно опустила руки.

— Кто так считает? — возмутился Фёдор. — Плюньте тому в лицо! Вы прекрасно выглядите, Виктория!

Я коротко и ехидно глянула на Долохова. Миллионер сложил руки в карманы, буравил меня тяжёлым взглядом.

— Плюну, — пообещала, глядя на Назара.

— А я вас тут раньше не видел, — продолжал тем временем Фёдор.

— Я раньше в другом клубе занималась, сюда перешел мой тренер, Гарик Терентьев, я за ним, — пояснила я, отворачиваясь от Долохова устав от безмолвной пикировки.

— Да Гарик хорош, еле к себе его затащил, — кивнул Фёдор.

— Так это ваш зал? — удивилась я, хотя чему удивляться, когда деньги есть, они должны работать.

— Да, вот вашего бывшего руководителя тоже на бизнес подбиваю, — подмигнул мне Фёдор.

— Удачи вам в этом, а я с вашего позволения пойду, у меня ещё есть дела, — я попрощалась с мужчинами, и, проскользнув мимо, пошла к раздевалке.

Нет, есть всё же прелесть, именно в этом времени. Народу мало, никто не мельтешит, и раздевалки пустые. Вот только, это клуб Фёдору принадлежит, да и по фиг, ему и отель принадлежит. Он уже извёл меня своими подкатами. Сходить что ли с ним на свидание, назло Долохову. Я с некоторых пор свободная девушка. Со Львом я порвала сразу после проведенной ночи с Назаром. Просто это не честно, по отношению к парню, который со мной два месяца встречался и надеялся на что-то. Дома была вселенский траур по моим отношениям, но я так не умею. Обманывать, лицемерить. Поэтому и с Фёдором естественно никуда не пойду.

Вот с Назаром было какое-то наваждение, которое впрочем, ни чем хорошим не завершилось. И чего таить, отзывается болью в груди. Поэтому и обидно на него смотреть, и видеть ухмылки его. Лучше даже было бы, если бы он сделала вид, что мы не знакомы. Переспал, забыл. А сейчас всколыхнул в душе моей всю горечь и обиду, так что настроение совсем стекло, и даже мысли посетили, сменить клуб. Ну, тут же вспомнила мороку, пока найдёшь толкового тренера. А Гарик очень толковый. И он отсюда не уйдёт, ему Фёдор столько пообещал, что он теперь в этом клубе засядет навечно.

— Вика подожди!

Я почти дошла до раздевалки и подпрыгнула от неожиданности, от этого голоса.

Ко мне размашистым шагом шел Долохов.

Я остановилось, хотя и было большее желание скрыться от него в раздевалке. И я может так и сделала, если бы была уверенна, что его это остановит.

— Вика, я понимаю, я обидел тебя, — начал он, приблизившись почти в плотную. Приём у него такой любимый, нервничать заставлять, давить своей энергетикой.

— С чего ты взял? — я отступила, упёрлась спиной в дверь.

— Неужели это не в порядке вещей у тебя, спать с девушкой, и сбегать?

Тёмные глаза сверкнули. Не нравиться Назар Дмитриевич, когда вас отчитывают.

— Всё в порядке Назар, можешь оставить всё как есть, мне плевать, — я постаралась проскользнуть мимо, и спрятаться, наконец, в спасительной раздевалке, потому что, вот нет никаких сил, сейчас играть в эти гляделки, но он чувствительно прихватил меня за локоть, вернул на место.

— Вика, да послушай ты…

— Назар, что за замашки пещерного человека? — возмутилась я, пытаясь вырвать свой локоть.

— Давай, блядь ещё поотчитывай меня, — рыкнул он, и я тут же замерла, и испуганно воззрилась на него.

— Прости, прости, — тут же затараторил Назар.

Он вообще казался каким-то взбудораженным и растерянным. Словно не он самый брутальный самец на земле.

— Давай поужинаем Вик, поговорим.

— Я не хочу Назар, — отчеканила я.

— Не хочешь, — повторил он, и вдруг склонился и втянул аромат с моей макушки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Птичка ну прости меня за малодушие, я был не прав, — выдавил он из себя. Понятно, что тяжело вышло, но и этого как оказалось, мало. Потому что ему снова поиграть захотелось, а я, увы, сломалась.

— Назар, я тебе никакая не Птичка, отпусти меня, мне нужно идти… — пытаюсь вывернуться из его рук, а он только сильнее сжимает меня, уже за талию к себе подпирает. Я только в грудь его упираюсь.

— Что ты … Назар… Нет! — вот и всё собственно что я могу сказать, перед тем, как он начинает терзать мои губы.

Как в каком-то любовном романе, в котором героиня сопротивляется, а её воздыхатель всё равно напирает. Никогда не думала, что буду на подобном месте. Он словно сломить меня пытается своим грубым поцелуем. Проталкивает язык насильно мне в рот, и чуть ли не до горла мне достаёт. Жмёт, так что кислорода не хватает, и рычит словно животное. И это просто отвратительно. Больно и унизительно. Все мои силы уходят на сопротивление. Я сдавлено кричу, пытаюсь царапаться, оттолкнуть его.

Что на него нашло, что за сумасшествие?

Ему надоедает моё трепыхание, и он перехватывает мои руки, и заводит за спину.

— Хочу тебя Птичка, хочу тебя, прямо сейчас, — горячо шепчет в мои истерзанные губы, и вжимается своим стояком, чтобы я не сомневалась что это так.

— Назар, то, что ты делаешь, это отвратительно, я тебе не кукла какая-то. Не смей меня трогать подобным образом, — выплевываю эти слова, со всем презрением на которое способна.

— Научись сперва ухаживать, а не хватать без разрешения! За кого ты меня принимаешь?

Назар замер, по его лицу пробежала тень, на скулах заиграли желваки. Он прикрыл глаза на мгновение, приходя в себя, хотя руки мои всё ещё держал, и прижимался тоже, вдавливаясь в меня своим твердым телом.

— Сучка рассудительная, учишь всё-таки, — процедил он.

— Отпусти меня, — трепыхнулась я, — должен же кто-то тебя учить, если ты элементарных правил приличия не знаешь, дожив до своих лет!

Он, наконец, разжал мои руки, и я растёрла запястья, и оттолкнула его от себя, потому что всё равно стоит скалой, и дышит так жарко.

— Ты со всеми женщинами так себя ведёшь? — возмутилась я, поправляя задранную одежду. Хорошо, что никто этого не видел.

— В том то и дело, что только с тобой всё так, — выдал он, и можно даже было уловить по его выражению лица досаду. По тому, как утер он свои губы, и взъерошил волосы. Словно, сожалеет о своей вспышке.

— Ну, прости, что провоцирую на то, чтобы быть говнюком, — совсем уже не сдержалась я.

— Ты права, права, блядь во всём, так тебе легче, ты довольна? — зарычал он, и упёр руки в стену по бокам от моей головы, я тут же сложила руки, на груди закрываясь от него.

— Давай скажи тогда, что дальше делать? Ты же умная Вика, всё знаешь.

— Назар, это не я сбежала от тебя после проведенной совместно ночи, и не давала о себе знать целый месяц. Делай что хочешь, просто знай, что этого больше не повториться, тем более с такими методами, — выпалила я, чувствуя, как болят губы от его нападения.

— Я понял, — смирил всё-таки он свой нрав, и отошёл, — прости.

Я молча проскользнула за дверь, и опёрлась о неё спиной. Дотронулась дрожащей рукой до истерзанных губ, и почувствовала вдруг влагу на щеках. Не знаю, по какому случаю мои слёзы. Назар весь полностью, взбудоражил меня, и не только его действия грубые. Но и само присутствие его разбередило зарубцевавшиеся раны. Поэтому причин было много, а вернее одна.

Брутальная, ненормальная, сумасшедшая причина.

14. «Сбор информации»

Назара повело.

Вот вроде только, что был адекватный, спокойный, а увидел её, и всё, пропал.

Очнулся только сейчас, когда, наконец, слова её дошли до него. А до этого словно в тумане. И что за подстава от судьбы, в этом городе и шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться на неё.