Кондотьер Сухоруков (СИ) - Кленин Василий - Страница 56

— Так где же оно?

— Почти всё сразу уходит на вооружение войск. Но я его почти завершил, и в ближайшее время мы начнем слать оружие в Саачилу. Большими партиями.

— Могу я хоть на войско посмотреть? — Рыбоглазый был чем-то явно недоволен. — Войско моих беэнаса.

Всего войска в Базе у меня была только элитная сотня Брата Гнева. И там девять из десяти — четлане. Может, отвести его к Черному Хвосту? Там и войско самое большое, и есть на что посмотреть.

Кокуитао милостиво согласился «пробздеться» до Таниче. Правда, он не ожидал, что я подразумевал путешествие пешком.

— Ты не предложишь мне паланкин? — округлил мальчишка глаза.

А я и себе предложить не мог! Не было в Базе паланкинов.

Пришлось срочно слать людей в Лабоче, чтобы кто-нибудь из хоана одолжил «тачку». Те, когда узнали, что для САМОГО кокуитао — тут же вывалили весь «автопарк». Рыбоглазый выбрал себе самый симпатичный паланкин, носильщики у него были свои. Я тоже взял — ну, не бежать же за мальчишкой собачонкой!

И вот мы покачиваемся на волнах неровностях сапотекских «дорог», едем вдоль обмелевшего Ргоони в Таниче. В принципе, заминка с паланкинами на пользу пошла: я отправил Хвосту гонца с предупреждением о высоком визите. Теперь у моего генерала будет больше времени, чтобы подготовить шоу.

И это реально смотрелось круто! В своем острожке около Таниче формировалась уже пятая сотня Черного воинства. Мы решили с Черным Хвостом, что больше 400 здесь не понадобится. Так что пятая сотня после подготовки будет переведена в Базу. Воинам работать не было нужды, так что тренировались они постоянно. Я вдруг понял, что даже в Излучном у воинства Горы не было такой выучки, как сейчас. Хотя, оно на 70-80 процентов состоит из новобранцев.

Косийоэса завороженно смотрел на маршировку, маневры нескольких сотен воинов в доспехах, с огромными щитами, затаил дыхание от волнения во время тренировочной сшибки. Потом ему показывали возможности тумбажного оружия (не в первый раз уже, но это чем чаще показываешь, тем лучше). В завершение четыре сотни выстроились монолитным строем, а Косийоэса проходил перед ними, внимательно разглядывая. Особенно пристально он изучал бойцов с перьями аракари на шлемах (я уже объяснил ему «перьевую дифференциацию» в войске). Наконец, остановился перед одним из таких.

— Ты беэнаса?

Вот оно что! Рыбоглазый искал среди командиров своих, но пока у Черного Хвоста почти все двадцатники и сотники были из четлан. Никакого «расизма», просто у сапотеков нет нужного опыта. На всё воинство, наверное, пять или шесть двадцатников.

— Да, великий кокуитао, — краснея и бледнея, ответил черный. Я видел, что весь его организм требует рухнуть в ноги благородному повелителю, но в строю такое делать строго запрещено. Мужика просто рвет на части!

— Как звать тебя? — холодно спросил Косийоэса.

— Бееликуаа, великий кокуитао! — пылко ответил двадцатник, прочно уронив покорный взглядв землю.

— Откуда ты и чем занимался раньше?

— Из Таниче, великий кокуитао! Я… Я растил маис, разводил индеек и собак.

— Пеникече? — ох, каким тоном он это сказал!

— Да… Великий кокуитао.

— И командуешь воинами?

— Они тоже пеникече, великий кокуитао! Я бы не посмел командовать благородными хоанауини…

Косийоэса ничего не сказал и просто пошел дальше. Словно, ни с кем и не разговаривал. Словно, позади него растоптанный воин не умирал от унижения. Я пожал плечами, попытался подбодрить взглядом бойца, но тот не поднимал глаз. Рыбоглазый увидел еще несколько двадцатников-сапотеков, но с ними уже не стал говорить — по опущенным глазам всё понял. Повернулся ко мне.

— Пусть они еще посражаются понарошку. А мы посмотрим на это откуда-нибудь с высоты.

Как будто, тут его дрессированные собачонки. Черный Хвост позади меня заскрипел зубами: он-то думал, что распустит воинов выполнять текущие задачи. Я повернулся и, пока мальчишка не видел, развел руками: придется потерпеть, мол.

Небольшую горку мы нашли неподалеку. Дошли до нее (Дошли! Ножками!), и Рыбоглазый уселся прямо на землю — к моему изумлению. Вся свита осталась внизу, мы были только вдвоем. И я заподозрил, что эта «романтическая» мизансцена не случайна. Жду.

— Мудрые предки заботятся обо мне, — внезапно начал князь, лениво поглядывая на покрытых потом черных, что старательно тренировались на потребу высшим мира сего.

И всё. Я повернулся к Рыбоглазому: что дальше, мол, вашество?

— Я молод. Но уже так много со мной случилось. Однако, никогда я так сильно не ощущал волю Косийо (или еще кого из великих пее), чем в тот день, когда увидел тебя, чужак. Будто мой мир стал шире, а понимание его — наоборот, меньше. Сначала ты, твое странное войско, потом — Великий Видящий. Так не бывает.

Мальчишка снова замолчал.

— Но было.

Да чего он тянет?

— Я хочу тебе рассказать историю. Она случилась со мной недавно. И она необъяснима еще более, чем ты.

Тааак. Неужели ко мне обратились по прямой моей специальности? Впервые за почти шесть лет жизни в этом мире…

— Недалеко от Теуантепека есть уединенное место. Местные жители называют его Ниса Риндаани. Посреди вечнозеленой рощи, в скалах текут пенящиеся ручьи. Они срываются в глубокую, выточенную веками каменную чашу… Я полюбил бывать там. Купаться в воде. Просто отдыхать.

Он снова замолчал, будто, набираясь решительности.

— Как в тот день. Я просто отдыхал, как вдруг марево окутало мир. Словно облако спустилось на Нису Риндаани. А, когда дымка рассеялась, передо мной по пояс в воде стояла женщина. Совершенно голая. И такая прекрасная!

Совершенно незнакомые интонации наполняли голос Косийоэсы. Никакой сдержанности, холодности. Он кипел и бурлил от пробуждающейся страсти — и таким этого парня я еще не видел.

— Я спросил ее: кто она такая? Койоликальцин, отвечает. А голос такой сочный, такой чудесный! Я, говорит, возлюбленная дочь уэйтлатоани Ауисотля.

Вот тут я уже выпучил глаза и уставился на Рыбоглазого. Чего?!

— Койоликальцин рассказала, что, живя во дворце в своем Теночтитлане, много слышала обо мне. О той войне, о том, как я смог отстоять свою землю, о совершенных мною бесчисленных подвигах. Любовь поселилась в ее сердце, и она молила богов своего народа воссоединиться со мной, — глаза князя заволокло дымкой, он уже ничего не видел и не слышал, а только переживал заново тот чудесный момент. — И, наконец, боги отозвались. Войди в облако, повелели они, и увидишь своего будущего мужа. Койоликальцин вошла, и облако пронесло ее над равнинами и горами — прямо ко мне…

Мальчишка с тихим стоном завалился на спину.

— Чужак, она такая прекрасная… Столько сладких слов любви она мне сказала… На руке у нее необычная родинка — знак незнакомых мне духов. Я касался ее — и ничего приятнее руки мои не ощущали. Я вдыхал ее аромат — и даже в храмах нет таких приятных запахов! Всё! Всё вокруг нее было необычным, удивительным, чудесным…

Косийоэса смолк, закрыв лицо ладонями.

— Она рассказывала мне, как мы будем жить вместе. Любящими супругами. Долго. С чувством. И вдруг снова вернулось облако. А когда оно рассеялось — Койоликальцин нигде не было. Боги унесли ее. В далекий Теночтитлан.

Мальчишка открыл глаза и пристально уставился на меня. А я молчал. У меня просто дар речи отнялся. Потому что всё, что я слышал, походило на сказку… в лучшем случае, на сон! Но не на реальную историю с реальным человеком. Дело даже не в облаке. Слишком всё гладко. Слишком… однозначно.

А глаза Рыбоглазого (которого сейчас язык не поворачивался так называть) сверлили меня.

— Ну же! Скажи мне: это было чудо? Настоящее чудо? Кому знать ответ, если не тебе?

А я остро понял, что мне нельзя говорить. Говорить о том, что, если это не наваждение, то очень грамотно организованная спланированная акция. Облако? Да тут специалисты по травам и напиткам такой морок могут навести, что не только облако увидишь! Не знаю, кто эта девчонка — настоящая принцесса или обученная шлюха — но цель у нее явная: помирить сапотеков с астеками. А что? Не удалось победить Саачилу силой, можно ведь и через брак! Нашли среди близких к Косийоэсе человека, переманили на свою сторону, тот всё и организовал.