Демоны пустыни (СИ) - Кас Маркус - Страница 11

Не хотелось бы звонить Роману через полчаса после заселения и сразу с порчей имущества.

— У меня опять было видение просто, — прорицатель краснеет. — Про тебя, ну и про… Такое же. Мне наша верховная сказала, что нужно обязательно говорить людям о том, что видел. Когда повторяется одно и то же.

Боги, серьезно? Опять влажные фантазии. Рыжая за несколько тысяч километров, а он все туда же. Ну какая, мать его, принцесса в этой дыре? Тем более в пустыне. Я гашу злость и вздыхаю:

— Спасибо, Володя. Надо так надо. Только прошу, остальным этого не говори. Еще что увидишь, приходи обязательно.

Я захлопываю дверь и смотрю на нее. Потом на дверную ручку в своей руке. Отлично, теперь я тут еще и заперт. Но зато могу никому больше не открывать.

Выглядываю с балкончика, оцениваю состояние труб и выступов. Ладно, если что вооружусь красным парашютом и спикирую.

И только я с огромным облегчением стягиваю с себя одежду и берусь за дверную ручку ванной комнаты, как дом встряхивает. Мне на голову сыпется штукатурка под пронзительный визг откуда-то с улицы.

— Демоны! — надрывно орут снаружи и резко затыкаются.

Глава 6

В одних трусах и Белом доспехе я вылетаю на балкон, еле удерживаясь за перила, чтобы не вывалится наружу. Краем глаза замечаю, что на соседних балконах тоже суета.

Откуда-то справа, в сторону крика, пролетает сгусток мерцающей бледно-голубой силы. И я, бросив взгляд вниз, в последний миг успеваю бросить наперерез защиту. Две силы сталкиваются и с треском рассеиваются.

По центру улочки, вжав голову в плечи, стоит бабка. На создание хаоса она, может и похожа, но это точно не демон.

Старушка одета в невозможно пестрое цветастое платье, с черным платком на голове. Фигура — глаз не оторвать. Узкие тощие плечи переходят грушей в широченные бедра. Грудь висит где-то в районе талии, где она должна быть по правилам анатомии. Маленькое черепашье лицо все покрыто складками морщин. И только черные глаза злобно сверкают.

— Вы, бабуля, не кричали бы такое под носом у одаренных, — слышу спокойный голос сбоку. — Зашибить ненароком могут.

Я поворачиваюсь, рассматривая его хозяина, через один балкон от меня. Высокий, светловолосый, с хищным острым лицом. Слабое остаточное сияние силы дает понять, что это именно он и шарахнул. Реакция, конечно, хорошая, но не среди же оживленного города…

— Пидрилы! — вдруг заводится и верещит на всю округу бабка, отмирая и распрямляясь. — Убить меня хотели?! Вот вам!

Она резво сгибает одну руку в локте, бьет второй по сгибу и показывает средний палец. Понятно, городская сумасшедшая. Спокойное и приличное место, как же.

Но что так громыхнуло? Я кручу головой во все стороны — почти все выскочили на балконы, в основном полуголые. Но виноватого вида ни у кого не наблюдаю. Кто бы не встряхнул здание, теперь он будет сидеть тихо.

Бабка, тем временем, повторяет жест для нескольких балконов персонально. Грудь ее возмущенно бьется о живот. Закончив, она удовлетворенно кивает и бодро скрывается в доме напротив.

— И что это было? — задаю я риторический вопрос.

— Бакия, — неожиданно получаю я ответ от атаковавшего. — Она безобидная, только шумная очень. Живет тут с эпохи битв богов. Только приехал?

Я киваю, на что парень обводит рукой притихшую улочку и усмехается:

— Ну, тогда добро пожаловать в Константинополь! — и, не дожидаясь ответа, уходит с балкона.

Перевешиваюсь через перила и вижу по-прежнему невозмутимо дрыхнувшего кота на ступеньке. Только морду отвернул в другую сторону.

Тут веревки начинают перемещаться, унося развешенное белье. Из окна напротив высовывается сморщенная рука и хватает красное знамя. Плююсь, отгоняя новый яркий образ бабки и наконец-то иду в душ.

Ложусь в кровать, окружая себя плотной защитой. Пусть мне хоть опять дом на голову обрушат, но я буду спать! Закрываюсь символов сокрытия, включаю приглушение звуков и отрубаюсь.

Будит меня очень настойчивый стук в дверь. Приглушенный силой он звучит мягко, но крайне навязчиво. Тук-тук-тук. Дятел, мать его.

Открываю один глаз. За окном стемнело, ваза на тумбочке рядом с выходом ритмично подпрыгивает, смещаясь к краю.

Кондиционер работает на полную и воздух уже даже не прохладный, а морозящий. Заворачиваюсь в простынь и иду открывать. В темноте щелкаю замком и шарю по двери.

— Толкни! — ору я молотобойке по ту сторону.

Хтонь, надо найти какие-нибудь инструменты и скрыть следы вандализма. А пока веревку хотя бы привязать, не оставлять же дверь распахнутой в этом дурдоме.

В коридоре ожидаемо стоит Богдан. Вместе с ним в квартиру залетает волна духоты и жара. Он заходит, ежится, включает свет и выключает кондиционер. Я включаю обратно и вопросительно смотрю, соизволив открыть и второй глаз.

— Нас там внизу Роман ждет. Ты чего наглухо закрылся то? — Покровский делает широкий взмах рукой и роняет вазу, замершую на краю.

Я молча смотрю на россыпь осколков и иду одеваться. Мне в спину летит неторопливое:

— Давай быстрее, жрать охота! Мы на ужин едем.

Он опять пищит кнопками кондея, уменьшая мощность. Тот издает протяжный писк и с гулом отключается, издав громкий хлопок. А я всерьез задумываюсь над несчастливым числом тридцать пять.

Ужин нашей группе устраивают в ресторане на берегу пролива, с шикарным видом на качающиеся на волнах лодки, орущих чаек и ощетенившихся удочками рыбаков, десятками промышляющих прямо с моста.

И, пока мы налегаем на разнообразие мясного и морепродуктов, распорядитель рассказывает нам про ритуал понимания. К ночи воздух чуть остывает, от воды веет прохладой и свежестью, и Роман обмахивается уже не так интенсивно.

— Это самое величайшее благословение богов! — он театрально взмахивает руками. — Сложнейший ритуал, проводится всего два раза в год. И в это время года самый многочисленный.

— А почему? — быстрее всех наедается щуплый Володя и его тут же обуревает новый голод, знаний.

— В основном из-за вас, неофитов. Так уж исторически сложилось, что перед началом обучения, в конце каникул, отправлялись в пустыню. Вот и пересменку под это перенесли. Это сейчас Эллада и Святой престол участвуют наравне, а тогда и им пришлось подстраиваться. В городе в эти дни не протолкнуться.

— И много людей?

— Тысячи, юноша, многие тысячи. Неофиты, регулярные части, контрактники, технический персонал, дипломаты, туристы…

— Туристы? — я даже жевать прекращаю.

— Конечно, чему вы удивляетесь? Охота на демонов, вы только представьте, это не по лесам за оленями бегать, — оживляется пухляш. — За такую возможность платят немалые деньги. Их число, таких охотников, строго ограничено, отчего количество желающих только увеличивается. И они, конечно, до ритуала не допускаются, без сопровождения их все равно никто в пустыню не пускает.

— Но это же опасно, — неодобрительно ворчит целитель, качая головой.

— Смертельно! — чему-то радуется Роман. — Но все риски они берут на себя. Никакой страховки, треть погибает. А спрос и стоимость только растут.

Охренеть, демоническое сафари. Кто бы, впрочем, сомневался, что тут такое устроят. У русской рулетки тоже любителей хоть отбавляй. Но там шансов больше.

— Итак, ритуал понимания проводят, как вы знаете, в храме всех богов. Фактически, не всех, но это не так важно. Важно то, что боги даруют участникам особое умение — понимать чужие языки. Понимать и говорить, конечно же. Ведь боги говорят на одном языке, своем.

— Так мы что, выучим божественный язык? — влезает Каритский с горящими глазами. — И сможем всех понимать?

— Не совсем, — распорядитель бросает укоризненный взгляд, но не просит его не перебивать. — Это лишь малая частица божественного языка, вы сможете понимать только союзников и обитателей пустыни.

— Демонов что ли? — хмыкает Богдан. — Чего их понимать? С ними разговор короткий, по башке дал и все.