Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис - Страница 79

Больше Гринспен интервью СМИ не давал.

В понедельник 19 октября 1987 года мировые фондовые биржи устремились вниз до того, как Уолл-стрит начала работу. Токийская биржа открылась первой: индекс Nikkei Average сразу же упал на 2,5 %. Лондонская биржа к середине сессии — еще до открытия Нью-Йоркского фондового рынка — потеряла 10 %, причем лидерами снижения стали американские компании с листингом в Лондоне. Фьючерсы на значение американских биржевых индексов при открытии в Чикаго камнем пошли вниз.

Индекс Dow Jones Industrial Average к концу сессии сбавил 508 пунктов, что составляло 22,6 %. Доллар, в пятницу стоивший $465,25 за унцию золота, в понедельник опустился до $481,00 за унцию. Фондовый рынок снова оказался приблизительно на том уровне, с которого никак не мог подняться в конце 1986 года — перед подписанием Луврского соглашения.

В понедельник Бейкер вылетел в Стокгольм, чтобы отправиться на охоту вместе с королем Швеции. По дороге он посетил Франкфурт с необъявленным визитом. Там он встретился с министром финансов Германии и главой Бундесбанка, с которым до этого неоднократно вступал в пререкания на публике. Втроем им удалось договориться о том, чтобы «поддерживать стабильность валютных курсов на текущем уровне», как было указано в совместном заявлении. Луврское соглашение снова было в силе.

Гринспен остался в Америке решать вопрос, что ФРС будет делать с падением фондового рынка. Перед началом сессии во вторник 20 октября он обнародовал заявление, состоящее из одной-единственной фразы: «Федеральный резерв подтверждает свою готовность служить источником ликвидности для поддержания экономической и финансовой системы, что предусмотрено его обязанностями национального Центробанка».

Ничего особенно удивительного в его заявлении не было: ФРС была создана специально для того, чтобы служить кредитором последней инстанции. В сумятице, воцарившейся с обвалом на фондовых рынках 19 и 20 октября, торговые системы испытывали крайние перегрузки. Расчетные палаты и банки, чтобы выполнить обязательства, нуждались в дополнительном краткосрочном финансировании. В случае возникновения системной нехватки свободных для краткосрочного кредитования средств ФРС готова была предоставить любые объемы ликвидности.

Согласно мифу, окружающему действия ФРС США на той неделе, Центробанк «затопил рынки ликвидностью», предотвратив катастрофу, подобную той, что случилась в Соединенных Штатах и во всем мире в 1929–1930 годы. Действительно, ФРС действовала точно так же, как в 1929–1930 годы: как относительно пассивный кредитор последней инстанции. Миф о спасительной роли ФРС обязан своей жизнеспособностью одной теории, согласно которой Федеральный резерв в 1929–1930 годы мог бы предотвратить сокращение экономики и Великую депрессию с помощью быстрой девальвации доллара. Никто не спорит, что если ФРС хочет девальвировать национальную валюту, она должна предоставить больше ликвидности, чем необходимо. Сторонники девальвации всегда вспоминают 1987 год, когда хотят доказать справедливость своих взглядов и — шире — оправдать манипулирование денежной системой и плавающие курсы валют. Разве ФРС не оградила нас от свойственной капитализму нестабильности?

Но во вторник 20 октября 1987 года доллар не был девальвирован. Напротив, он вырос! В понедельник доллар обвалился до $481,00 за унцию золота, однако во вторник он отыграл падение и к моменту закрытия Лондонской биржи стоил уже $464,30 за унцию. Курс американской валюты вырос с 141,83 иены и 1,7777 марки в понедельник до 143,90 иены и 1,8078 марки во вторник. Доходность 30-летних облигаций Казначейства снизилась до 9,48 %.

Доллар вырос, когда СМИ сообщили о соглашении Бейкера с немцами. Во вторник утром Уолл-стрит проснулась с мыслью о том, каких новых неприятностей ждать после ужасного понедельника. Но заголовок в Wall Street Journal от 20 октября 1987 года порадовал финансистов:

«Доллар вырос к закрытию торгов на сообщении о том, что США и Германия смогли договориться».

Бейкер с коллегами из «Большой семерки» всю неделю уверяли рынки в «тесном сотрудничестве», давая понять, что никто не отменял Луврского соглашения и договора в отеле «Плаза». Бейкер демонстрировал, как старательно он налаживает отношения с немцами и японцами. «Большая семерка» продолжала обсуждать ослабление доллара до конца 1987 года. Во вторник 20 октября индекс ИЛА вырос к закрытию Уолл-стрит на 102,27 пункта, в среду прибавил еще 187 пунктов. Доходность долгосрочных облигаций, в понедельник подскочившая приблизительно до 10,5 %, к концу недели составила 9,1 %.

Гринспен и Федеральный комитет по открытым рынкам снова взяли курс па ограничения в кредитно-денежной политике. На заседаниях после 19 октября комитет прежде всего обсуждал проблему ослабления доллара, и до конца года ФРС не меняла политику, несмотря на призывы снизить ключевую ставку. Гринспен больше не выглядел слабовольным. Напротив, он твердо стоял на том, чтобы проводить сдержанную денежно-кредитную политику. Он не скупился на краски, рисуя кошмарные картины крушения доллара тем своим коллегам, которые выступали за дальнейшее смягчение политики ФРС.

Но Бейкер продолжал упорствовать. Он снова настоял на том, чтобы ФРС смягчила кредитно-денежную политику, и в конце ноября доллар опять стал снижаться по отношению к иене, немецкой марке и золоту. Процентные ставки повысились. Фондовый рынок упал вместе с долларом. Американская валюта 14 декабря рухнула до минимума в $500 за унцию золота. Индекс S&P 500 4 декабря опустился до минимальной отметки в 224,45 пункта, очень близкой к уровню закрытия в день октябрьского биржевого краха, а именно к 225,47 пункта. Доходность 30-летних облигаций Казначейства 11 декабря выросла до 9,465 % (см. рис. 12.1).

Рис. 12.1. Цена тройской унции золота в долларах США, 1984-2005

Проблему ослабления доллара удалось решить только в конце 1987 года: 22 декабря лидеры «Большой семерки» пришли к новому соглашению в ходе переговоров по телефону. Бейкер снизил пафос своих выступлений о пользе слабого доллара. Взамен, ссылаясь на соглашение «Большой семерки», он заставил Конгресс сократить дефицит бюджета и отказаться от протекционизма (хотя именно протекционизм был главной целью министра, когда он отстаивал слабый доллар). Рынки отнеслись к соглашению скептически, однако быстро посерьезнели, кода правительства стран G7 в первый же рабочий день 1988 года одновременно провели интервенцию на валютный рынок с целью поднять курс доллара. Страны «Большой семерки» во главе с Соединенными Штатами доказали свою готовность укрепить американскую валюту не словами, а делами. Доллар рос на протяжении 1988 года, а вместе с ним и фондовый рынок. Индекс DJIA завершил 1988 год на уровне 2168,57 пункта.

Федеральная резервная система, взявшая курс на борьбу с инфляцией, приступила к решительному ужесточению политики с 30 марта 1988 года и остановилась только тогда, когда ставка по федеральным фондам в феврале 1989 года приблизилась к 10 %. Все это время доллар неуклонно повышался — с минимума близ $500 за унцию золота в декабре 1987 года до максимума около $355 за унцию в сентябре 1989 года. В январе-феврале 1989 года доллар наконец превысил согласованный в Лувре уровень в $400 за унцию.

Номинация Джорджа Буша кандидатом в президенты США, а затем его победа на выборах способствовали росту доллара в 1988 и 1989 годах. Буш обещал, что не станет вводить новых налогов. Помимо этого он посулил снизить налог на прирост капитала чуть ли не вдвое, с 28 % до 15 %. Но главное, он решил пересмотреть ставку налога на прирост капитала с учетом инфляции, облегчив налоговое бремя для домовладельцев и прочих категорий налогоплательщиков, долгое время выплачивающих государству деньги за порожденные инфляцией иллюзорные прибыли. Индексация позволяла также снизить риски, связанные с дальнейшим ускорением инфляции. Поскольку данный налог был тесно связан с инвестициями и ростом благосостояния, изменение ставки могло сильно повлиять на спрос на деньги. Гораздо более скромное снижение налога на прирост капитала в 1997 году привело к резкому росту курса доллара.