Пара дракона (СИ) - Мартин Миранда - Страница 17

Мой желудок сжимается, когда появляется ощущение пустоты, и я падаю. За скрежещущими звуками следует шуршание кожи, затем в меня из темноты летят какие-то предметы, и я кричу. Я кричу так сильно, что мне кажется, будто у меня разрывается горло, но я продолжаю кричать. Какие-то твари, большие мерзкие твари, бьют меня, а я все падаю. Я смотрю вверх, на удаляющийся свет, тщетно пытаясь за что-нибудь ухватиться.

— Дж-о-лиииии! — кричит Сверре, появляясь надо мной с распростертыми крыльями и ныряя за мной.

Мое сердце подпрыгивает, когда я тянусь к нему, надеясь вопреки всему. Он прижимает крылья к телу, а затем стремительно приближается. Фигуры, которые я не могу ясно разглядеть, с визгом летят на него. Я мельком вижу крылья, зубы и зеленые сверкающие глаза. Они рвут его плоть, когда он приближается ко мне. Когда он оказывается рядом, он широко раскрывает объятия, а затем крепко хватает меня. Его крылья распахиваются, прерывая наше падение. Потом мы падаем на землю и летим кубарем. Он обвился вокруг меня защитным коконом, а я все еще кричу от страха и облегчения.

Когда мы останавливаемся, он вскакивает на ноги. Оружие, которым он пользовался вчера, падает ему в руку. Я начинаю вставать, но он толкает меня на землю, а затем нависает надо мной. Хлопанье крыльев и визг продолжаются. Он поворачивается из стороны в сторону, выжидая, затем твари выныривают из темноты и нападают на него. Он замахивается, и одного из них разрубает пополам, но еще двое бьют его с другой стороны и вонзают в него зубы.

Он хватает одного свободной рукой, отрывает его и швыряет на землю, где затем пронзает его своим оружием. Еще двое набрасываются, но от этих он уклоняется. Схватив того, что все еще вгрызается в него, он отбрасывает его и закалывает. Он спотыкается и чуть не падает. Я не вижу никаких серьезных повреждений, но раны, которые у него есть, влияют на него.

— Сверре! — кричу я, когда еще один нападает на него со спины.

Он вращает своим оружием и бьет по нему, как битой по бейсбольному мячу. Его швыряет в темноту, и я слышу, как он ударяется о стену. Он снова спотыкается, и страх сжимает мои внутренности. Звуки тварей становятся все тише. Их осталось не больше двух или трех. Я встаю на колени позади Сверре, чтобы попытаться защитить его спину. Не знаю, чем и как, но я должна ему помочь. Он нырнул сюда, чтобы спасти меня, и я должна отплатить за эту доброту.

Две твари проносятся над нами, уклоняясь от света, струящегося из дыры над нами. Всего три или четыре метра, но, когда я падала, мне казалось, что это целые мили. Сверре делает круг, держа оружие наготове. Наши спины прижаты друг к другу, и я замечаю, что по его телу пробегает дрожь. Он дрожит, как будто его мышцы сводит судорога. Одна из тварей взвизгивает и набрасывается, только чтобы встретить свой конец на его оружии. Другая с визгом вылетает из дыры над нами. Теперь все тихо. Сверре делает еще один круг, потом его колени подкашиваются, и он падает на по.

— Сверре! — вскрикиваю я.

Он смотрит на меня, стоя на четвереньках. Мышцы его спины напрягаются так сильно, что я вижу, как они перекатываются под тканью. Его руки дрожат, и он едва может поднять голову, чтобы посмотреть на меня. Он поднимает руку в мою сторону, затем судороги достигают руки, поддерживающей его, и он падает лицом вниз.

— Нет! — я хватаю его за плечо и пытаюсь приподнять.

Он тяжелый, мне приходится напрячься, когда я пытаюсь перевернуть его. Он двигается, пытаясь помочь, но все его мышцы дрожат от сильных спазмов, и мне больно смотреть на них. Я переворачиваю его на бок, и он смотрит на меня с болью в прекрасных глазах. Его тело сотрясается в сильных конвульсиях, отчего он опрокидывается на спину. Он дрожит, дергает ногами, размахивает руками, а потом его глаза закрываются. И он неподвижно замирает.

— Нет, нет, нет, — повторяю я снова и снова, как мантру против самого худшего.

Прижав ухо к его рту, я слышу мягкий вдох. Он дышит. Слава богу! Я кладу голову ему на грудь и слушаю. Его сердце бьется, но как-то странно. В этом ритме слышится что-то неправильное. Но пока я склоняюсь к тому факту, что оно вообще бьется. Солнечный свет струится вниз из отверстия, через которое я провалилась, создавая круг обжигающе горячего света. Когда я касаюсь его лица и рук, они теплые. Я не знаю, слишком ли они теплые или нет. Его тело справляется с жарой этой планеты лучше, чем мое, но я не знаю о его физиологических потребностях. От жары мне становится не по себе, поэтому я решаю передвинуть его.

Присев у его головы, я подхватываю его под плечи и пытаюсь протащить мимо круга света. Он не двигается с места, поэтому я упираюсь пятками и откидываюсь назад всем своим весом. Мои ноги погружаются в песок по щиколотку, а затем он, наконец, скользит на несколько дюймов, достаточно далеко, чтобы я приземлилась на задницу. Я меняю положение, снова цепляю его и повторяю процесс. Мне приходится проделывать это пять раз подряд, прежде чем я, наконец, вытаскиваю его за пределы солнечных лучей.

Перемещение в тень позволяет мне видеть в тени и дает мне представление о планировке пещеры, в которую я упала. Похоже на какой-то старый туннель. Теперь, когда твари, напавшие на нас, исчезли, там пусто. Он тянется слева и справа от меня, насколько позволяет свет, пока ее не поглощает тьма. Стены такие же гладкие, как пол и потолок, как будто их пробурила машина. Они слишком гладкие и не похоже, что тунель образоваться естественным путем.

Грудь Сверре медленно поднимается и опускается, но он не двигается, поэтому я осматриваю его на наличие ран. Я нахожу несколько укусов, каждый из них воспален и распух. Хуже всего были те, что на спине, где ему приходилось отрывать тварей. Они вырвали куски его плоти, оставив открытые раны.

Он собрал вещи для охоты, и мне интересно, нет ли там чего-нибудь ценного с медицинской точки зрения. Он кажется таким вдумчивым и осторожным, что кажется вероятным, что там нечто подобное найдется. Я роюсь в его рюкзаке и почти на самом дне нахожу банку, завернутую в промасленную ткань и перевязанную бечевкой. Когда я снимаю крышку, внутри оказывается густая липкая мазь с невероятно сильным запахом. Ее запах поражает мои рецепторы, заставляя мои глаза слезиться, а носовые пазухи гореть.

Мне кажется, что это лекарство, поэтому я погружаю в нее пальцы. Она прохладная при первом прикосновении, но согревает мои пальцы, когда я обрабатываю первый укус и размазываю ее по ране на его коже. Я тщательно обрабатываю каждую рану мазью, пока не убеждаюсь, что все они намазаны. У меня нет бинтов, чтобы прикрыть их, поэтому я использую его рубашку и брюки, чтобы мазь не собирала грязь. Закончив, я снова заворачиваю банку и возвращаю ее в сумку вместе со всеми припасами.

Теперь остается только ждать. Адреналин вышел из моей крови, оставив меня чувствовать себя опустошенной до мозга костей. У меня не осталось никаких сил, и я хочу пить. У Сверре был бурдюк с водой. Я устало поднимаюсь на ноги и ищу его. Я нахожу его в полуметре от себя, лежащим в луже влаги. При падении он напоролся на острый камень и разорвался. Вся вода впиталась в песок. Глядя на уменьшающееся мокрое пятно, я чувствую непреодолимое желание заплакать, но я слишком обезвожена. Сухие рыдания сотрясают мое тело в течение нескольких минут. Когда это проходит, я возвращаюсь к Сверре и ложусь рядом с ним.

Я вне себя от усталости. Я просто хочу свернуться калачиком рядом с ним и заснуть. Я хочу, чтобы он обнял меня, крепко прижал к своему прохладному, сильному телу. Он для меня чужой. Я его не знаю, и мы не можем общаться, но за то время, что мы вместе, он сделал для меня больше, чем любой из парней, с которыми я когда-либо встречалась.

Лежа здесь, положив голову ему на плечо, прислушиваясь к тихому звуку его затрудненного дыхания, я понимаю, как мне страшно. А что, если он не проснется? Речь идет не только о моем собственном выживании. Он мне нравится. Я хочу, чтобы с ним все было в порядке. Конечно, мне крышка, если он не проснется, но я смогу выжить. Я умная. Я, наверное, смогу придумать, как отсюда выбраться. Честно? Не знаю, хочу ли я жить без него. Его сила и властный характер уравновешиваются тем, насколько он добр и заботлив. Он заставляет меня чувствовать себя… счастливой? Защищенной? Окруженной заботой? Может быть, нечто большее?