Хитрая затея (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 6

Вот такой праздник и устроили себе мы с профессором Маевским, засев за предварительное обсуждение моих тезисов перед их вынесением на рассмотрение учёного совета. Как разъяснил Михаил Адрианович, именно учёный совет факультета прикладной магии должен был решить, получит ли моя попытка внести вклад в науку одобрение и поддержку учёных мужей или же мне придётся напрягать разум целиком и полностью самостоятельно.

— И в чём будет заключаться таковая поддержка? — заинтересовался я.

— Сказать по чести, особо и ни в чём, — с усмешкой признал Маевский. — Назначат кого-то из профессоров куратором, тем и ограничатся.

— Уже хорошо, — согласился я. — Как сказал один не самый плохой человек, чтобы помочь, иной раз достаточно просто не мешать.

— Отлично! Отлично сказано! — обрадовался профессор. — Я обязательно запомню! А кто, кстати, порадовал вас этакой мудростью?

— Он не назвал мне своего имени, — вздохнул я, вспомнив прусского шпиона, так вовремя выручившего нас с Альбертом. [1]

— Жаль, — огорчился Маевский. — Но замечено исключительно верно…

— А если учёный совет откажет мне в столь ценной помощи? — вернулся я к более важным на данный момент вещам.

— В общем-то, ничего страшного, — Маевский пожал плечами. — Хотя и приятного тоже ничего. Вы напишете диссертацию на свой страх и риск, учёный совет либо сразу откажется её принять, либо год-другой будет донимать вас поправками и уточнениями, и ежели вы не отступитесь, к защите вас всё-таки допустят.

Ну да. Отработанная и действенная система отсечения возомнивших о себе выскочек, оставляющая тем не менее возможности для тех, кто и правда готов работать серьёзно.

— Впрочем, Алексей Филиппович, — продолжил Маевский, — вам такое, думаю, не грозит. Я уже говорил вам, что ваша работа меня заинтересовала, и потому на учёном совете выступлю в вашу поддержку и даже буду просить, чтобы вашим куратором утвердили меня.

Я от души поблагодарил профессора за участие, после чего мы с ним углубились в обсуждение самого принципа системного и основательного обучения артефакторов.

— В самом же деле, Михаил Адрианович, — напирал я, — вот не так давно открылось в Москве ремесленное училище, где за казённый счёт учат ремёслам детей-сирот из воспитательного дома. Хорошо учат, кстати сказать, я интересовался. Сейчас рассматривают вопрос об открытии такого же училища, но уже для детей из семей мещан. И это, заметьте, при том, что в основной своей массе ремёслам учат сами мастера. Я, например, совершенно уверен — качество обучения в этих училищах окажется куда выше, чем при непосредственном обучении у мастеров.

— Как и ваше обучение артефакторов будет лучшим, нежели непосредственно фабричное, — поддержал Маевский. Нет, не зря я выбрал именно его!

— Видите ли, Михаил Адрианович, — своё удовлетворение профессорской поддержкой я выставлять напоказ не стал, — суть здесь вообще в ином.

— В чём же, Алексей Филиппович? — живо отозвался профессор.

— А в том, что ремёсла по сравнению с фабричной выделкой товаров, это уже вчерашний день, — тут я даже голосом поднажал для усиления. — Чем дальше, тем больше промышленная мощь государства будет определяться именно фабричным производством, а не ремесленным. Отрадно, что государство озаботилось правильным ремесленным обучением, я, кстати, готов предсказать, что большинство выпускников этих училищ найдут себе место именно на заводах и фабриках, а не в ремесленных мастерских, но…

— Но вы хотите показать государству пример правильного обучения фабричных артефакторов, — продолжил Маевский за меня. Мне оставалось лишь с поклоном согласиться.

Побеседовав в том же ключе ещё какое-то время, мы с господином профессором расстались, довольные друг другом. Уж чем был доволен Михаил Адрианович, ему виднее, я же мысленно потирал руки, будучи уверенным в содействии профессора не только успешному продвижению моей диссертации к защите, но и осуществлению моих и более далеко идущих планов. Кстати, Маевский как бы между делом и невзначай упомянул, что списывался с Дикушкиным, так что в глазах своего будущего куратора я заработал себе ещё сколько-то очков…

Интересно, кстати, а смог бы я сейчас так же лихо манипулировать Левенгауптом? Предлагал же он мне писать диссертацию в Мюнхене… Но какой из меня тогда был диссертант? Да и диссертировал бы я тогда почти наверняка по магиологии, а не по артефакторике. Ладно, дело уже прошлое. Но надо старику написать, только бы живой ещё был…

Извозчика я отпустил не доезжая до дома — ни с того, ни с сего появилось желание прогуляться пешком. Трость я сейчас использую нечасто, хоть и привык уже постоянно носить её с собой, вот и сейчас почувствовал силы обойтись только своими ногами, не иначе, хорошее настроение поспособствовало.

— Варвара Дмитриевна отправилась в Ильинский пассаж, — доложил обстановку Смолин. Кстати вспомнилось почти что забытое словечко из прошлой жизни — «шоппинг». Процесс, так сказать, покупок не столько для обладания некими вещами, сколько для удовольствия и, как это там говорилось, дай Бог памяти… точно, психологической разгрузки. Освободившись от домашних забот, Варенька пока так и не нашла себе каких-то иных занятий, вот и отправлялась дважды на седмице в Ильинский пассаж, где предавалась не только и не столько тому самому шоппингу. Ильинский пассаж — это же не просто место, где можно купить почти всё, причём в лучшем качестве, хотя и не задёшево, это ещё и многочисленные кофейни, кондитерские и прочие удовольствия для небедной публики. А поскольку среди этой самой самой публики хватало и таких, как моя драгоценная жёнушка, и свела Варя знакомство с несколькими молодыми супругами московских аристократов. Тут, кстати, таилась опасность попыток новых знакомых затянуть Варю в какую-нибудь сомнительную авантюру, уж на что способны скучающие аристократки, я себе неплохо представлял, был, знаете ли, опыт, но… Но скоро мы с Варварушкой уедем в Александров, и уж там-то, с куда более скучной жизнью в маленьком городе, я точно что-то придумаю.

— А к вам, Алексей Филиппович, посетитель, — продолжал Смолин. — Господин Лапин, Иван Иванович.

Как я понимал, Ваня сейчас дожидался меня в приёмной, а потому слышать Смолина не мог. А жаль, именование господином, да ещё по имени-отчеству, ему бы точно понравилось, хе-хе. Ваньку я, едва мы поздоровались, затащил к себе в кабинет, не такой простой он гость, чтобы в приёмной с ним общаться.

— Чаю, кофею, чего покрепче? — поинтересовался я, усадив однокашника в кресло.

— Вином красным угостишь? — встречным вопросом ответил Ваня. Хм, странно, никогда раньше я за ним склонности к хмельному не замечал… Но это мы обеспечим, роскошным вином из своих виноградников дорогой тесть снабжал меня исправно.

— Так что у тебя? — спросил я, когда мы сделали по паре первых глотков и замерли на несколько мгновений, предаваясь наслаждению восхитительным вкусом.

— Да вот, Алёша, пришёл обратно к тебе в хапники проситься, — улыбка у Вани получилась совсем не весёлой. — Ушёл я от Славиных.

— И что так? — надо же, про то, как в гимназии Ваня был моим хапником, мы раньше как-то не вспоминали. [2]

— Я как у тебя выучился, работать стал куда лучше, — начал Ваня. — Быстрее, больше, да и качество получалось отменное. По первости ругался с работниками чуть не до мордобоя, заткнись, говорят, сопляк, не высовывайся, а то нам из-за тебя урочную выработку поднимут. А мне что до их выработки, мне самому деньги нужны! Ну вот, пошёл я к мастеру, так, мол, и так, говорю, Ферапонт Петрович, дай мне работу по силам а не то, что теперь. Мастер меня поначалу и слушать не хотел, но я его уломал устроить мне испытание. Устроил, да. Посмотрел, как я умею, почесал в затылке, сам, говорит, решить не берусь, пойдём к управляющему…

Ах ты ж!… Куда пойдёт рассказ дальше, я уже примерно представил, но всё же приготовился слушать дальше. И не ошибся…

— Управляющий опять мне испытание устроил, — продолжал Ваня. — Ничего не сказал, а на следующий день хозяин приехал, старший из братьев Славиных, Ефим Захарович. Послушал управляющего, мастера да меня, в третий раз работу мою испытал, да и велел меня посадить отдельно на пружины. Сказал, пружины в часах самое важное, и раз я лучше всех работаю, пусть ими и занимаюсь, а отдельно сидеть буду, чтобы остальные не видели, сколько я пружин сделаю и сколько денег заработаю.