Семейные тайны (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 40

— Я думаю, надо доказательства искать, — тут как раз подали горячие закуски, мы под них выпили, и я продолжил: — Рвать с Бельскими и правда нет смысла, но просто моими соображениями их не прижать. А вот найду, тогда к князю Дмитрию будет с чем идти. Пусть Александру выдаёт за того лейтенанта, совет им да любовь, а мне Варвару, да чтобы обязательно на тех же условиях, о которых насчёт Александры уговорились.

— Смотрю, младшая княжна тебе по сердцу, — отец, похоже, уже был готов принять мою сторону. — Только как ты доказательства те найдёшь-то? Хотя ты, пожалуй, и сможешь...

— Когда знаешь, что искать, найти легче, — с умным видом изрёк я. — Но без доказательств тут никак. А с ними и прижмём Бельских, и добрые отношения сохраним, и спокойнее Бельским жить будет, когда я им бумагу о дочке этой самозваной Поляновой отдам. Ну, понятно, после того, как относительно Варвары договоримся.

— Тогда ищи, Алексей, — постановил дядя. — Хорошо ищи, старательно. О сроках не думай, как с Александрой время потянуть, это теперь моя забота, обеспечу. Но и не мешкай особо, нам такое тоже не на руку.

— Буду искать, — согласился я. — Только дело это наше общее, так что ты, отец, в Коломну, как собирался, съезди, лучше бы и правда вместе с матушкой.

Отец согласно кивнул. Что ж, меня можно поздравить с победой. Победа пока что промежуточная, до окончательной ещё далеко, но и достигнутого уже немало — теперь в вопросе о моей женитьбе именно моё мнение стало решающим. Остаётся дополнить победу на внутреннем фронте победой на фронте внешнем...

Тревожило меня сейчас лишь одно. Как бы устроить так, чтобы Шаболдин с Елисеевым помогли мне те самые доказательства добыть, но сами от названных доказательств оказались бы подальше? Ну да, предвидение сегодня меня на сей счёт вроде бы успокоило, но зевать тут нельзя. Совсем нельзя!

[1] 1 верста = 500 саженей = 1066 метров

Глава 21. Куча вопросов и кучка ответов

Нет, это не глюк, это действительно прода :) С сего дня новые главы будут выходить дважды в неделю — по четвергам и воскресеньям. Приятного чтения!

Лето уверенно перевалило за середину и устремилось к своему концу, но я уже успел в полной мере вкусить сомнительных прелестей июльской жары. Здешняя Москва, слава Богу, это не бетонно-асфальтовые джунгли из моей прошлой жизни, но и тут летний зной переносится тяжело. Конечно, мне жаловаться грех — в доме из красного кирпича в любую жару чувствуешь себя куда лучше, чем в железобетонной коробке, и у нас есть сад, пусть и небольшой, но вполне тенистый. С другой стороны, здешние понятия о приличной одежде делают летнюю жару намного более неприятной, чем в бывшем моём мире. Не верите? Попробуйте при тридцати градусах походить по улице в суконной одежде. Да, и о закатанных рукавах забудьте, а вот об обязательной необходимости носить вне дома головной убор забывать не смейте. Только, пожалуйста, если будете ставить такой эксперимент, позаботьтесь о наличии рядом врача — его помощь вам точно понадобится. А для меня такое — ежедневная повседневность. Или повседневная ежедневность? Да что в лоб, что по лбу...

В одежде, впрочем, есть и некоторые послабления — когда очень жарко, допускается носить китель. Здесь так называют длинный, чуть выше колен, кафтан, пошитый из льняного полотна. Да, не сукно, но здешняя мода определила его фасон наглухо застёгнутым и со стоячим воротником, пусть и низким. В таком кителе, разумеется, легче, чем в суконном кафтане, но ненамного. С кителем дозволяется носить фуражку на манер военной. Её преимущество — белая полотняная тулья, неплохо защищающая голову от солнца. Князьям у такой фуражки полагается пурпурный околыш, бояре носят малиновый, дворяне — красный. Кокарда, при той же чёрно-золото-серебряной расцветке, что и в армии, отличается от армейской меньшим размером и формой — в армии она овальная, на сословной фуражке круглая. Прочие сословия носят картуз, по крою схожий с фуражкой, но без цветного околыша и кокарды. Но даже при таких, прямо скажем, весьма невеликих преимуществах кителя и фуражки их ношение сильно ограничено — прийти в таком виде можно далеко не в любое место и не в любое время. Впрочем, здешние обитатели к такому привыкли. Всё-таки, когда так одеваются из поколения в поколение, хотя фасоны, конечно же, как-то меняются, образуется привычка, передающаяся по наследству, и тело, доставшееся мне от Алёши Левского, такой привычкой тоже обладало.

Я это к тому, что жара, установившаяся в Москве, на жизнь большого города влияла не особо и сильно. Да, состоятельные семьи разъехались по загородным имениям или отправили туда детей, как мы. Да, многие чиновники испросили и получили отпуска хотя бы на пару седмиц, но официальная и деловая жизнь в столице ни на мгновение не замирала.

Соответственно, не стояли на месте и наши дела. Отец с дядей договорились-таки с Беккером. Он, ясное дело, изо всех сил пытался навязать нам свои условия, но бояре Левские так старательно выкручивали ему руки, что в итоге условия оказались нашими. В Москве Беккер и сыновья будут продавать только патроны к револьверам, карабинам и охотничьим ружьям. Дом для собственного магазина мы уже купили, сейчас там вовсю идёт переделка. Покупка этого полутораэтажного (одноэтажного с мезонином) домика влетела нам в копеечку, но уж очень престижным было место — Ильинка, рядом с биржей, крупнейшими в Москве торговыми домами, банком Московского строительного товарищества, да и от Кремля десять минут неспешным шагом.

Поговорив с полковником Хлебовичем, дядя решил на пару седмиц отложить подачу в Военную Палату заявки на представление наших винтовок и револьверов — Константин Афанасьевич сказал, что в палате полным ходом идёт передача дел вместе с перетасовкой офицеров и дьяков, и у палатных чинов в эти дни до обычной рутинной службы руки не дойдут. Ну и хорошо, как раз к тому времени мы и магазин откроем.

Не стояли на месте, хотя и не слишком шибко продвигались, дела сыскные. Елисеев время от времени потряхивал Ломского, после чего губные хватали очередного подручного Малецкого, и к настоящему времени наловили таких уже более полудюжины — то ли семерых, то ли восьмерых, я как-то уже запутался в подсчётах. У Шаболдина всё было намного скромнее — его подчинённые прочно завязли в поисках Поляновой, точнее той, кто за этим вымышленным именем пыталась укрыться. Случилась у Бориса Григорьевича и ещё одна неприятность — содержательница блядни Аминова не признала в Лизунове того, кто заказал Жангулову на квартиру студента Василькова. Заходили недавно Шаболдин с Елисеевым ко мне вдвоём, вот и узнал их новости.

Елисееву я тоже подарил револьвер с кобурой для скрытого ношения, мы втроём спустились в подвал пострелять, и Фёдор Павлович присоединился к Борису Григорьевичу в восторженных оценках револьвера и карабина. Шаболдин, кстати, уже был готов подать наверх бумагу о желательности закупки револьверов и карабинов Левского для вооружения губной стражи, но я уговорил его подождать с этим, пока мы не откроем оружейный магазин.

В преддверии оживления в конце лета светской жизни в столице и начала череды приёмов в лучших московских домах, а также моего дня рождения наши вернулись из Ундола, после чего отец с матушкой сразу же уехали в Коломну общаться с градоначальником и его семейством. Я, понятное дело, пытался дать им соответствующие инструкции, на что получил мягкую, но вполне убедительную отповедь, содержание которой можно кратко изложить пословицей «не учи учёного». В итоге они благополучно убыли и мне пришлось остаться в доме за старшего. Не скажу, что возглавлять семейство оказалось делом лёгким — если с Митькой, уже привыкшим в кадетах к дисциплине и порядку, никаких сложностей не возникало, то Татьянка с Оленькой поначалу сделали не вполне правильные выводы из такой перемены обстановки, и почему-то решили, что при мне каша на завтрак не так уж и обязательна, а вот сладкого после обеда и мороженого в течение всего дня можно бы побольше. В попытках объяснить им всю глубину их заблуждений я заметных успехов не достиг, но на мои распоряжения на кухне это, к неудовольствию девиц, никак не повлияло. Впрочем, игры, которые мы устраивали в саду, несколько примиряли сестричек со столь безжалостной тиранией. Но когда позавчера приехали на кратковременную побывку Василий с Анной, бразды семейного правления я передал старшему брату с удовольствием. Ничего, ему полезно — Анна сейчас пребывает в интересном положении, вот пусть Васька и учится быть главой семьи. А лучшая учёба, это, как известно, сочетание теории и практики. Так что практикуйся, Василий Филиппович, практикуйся...