Остров отложенной гибели (СИ) - Возный Сергей - Страница 17

— Вс-с-с-с!

Этот посвист из меня вырвался, от неожиданности. Хватило сил не отскочить — присел, сунул ладонь под ступню, пальцы поймали упругое, явно живое. Сжал покрепче и выковырял. Клубень на воздухе заиграл вдруг всеми цветами радуги, но тут же погас.

— У него получилось, получилось, получилось! — меланхоличного По будто подменили, вопил теперь как резаный. Кто-то уже ломился ко мне по мелководью, протягивал руки, кто-то пытался цапнуть клубень, потом все умолкли вдруг. Расступились, открывая дорогу аборигену с кинжалом на поясе.

— Моё чутье не подвело, чужак, ты и впрямь удачлив, — сообщил он с деловитостью, которая мне не понравилась. — Мало кому удается сразу добыть крокот, а тебя они совсем не боятся и не зарываются глубоко. В честь первой добычи даю тебе имя — Дырявые Руки!

— Это с чего вдруг дырявые-то?!

— Чтобы не сглазить и не дразнить злых духов.

— От обратного? Поня-атно! А можно мне пока другое имя взять, типа Пустой Желудок, или Усталые Ноги? Тоже от обратного?

— Не шути с именами, чужак, духи этого не любят. Я вижу в тебе великого будущего добытчика, хоть и не понял еще причину везения. Ты не из пришлых ли?

— Так, товарищ вождь… не знаю вашего собственного имени, давайте пока отложим обсуждать перспективы моей карьеры и перейдем к чему-то более сиюминутному. Во-первых, что еще надо, чтобы пройти через ваши земли во-он в ту сторону?

— В направлении Второй Челюсти? Зачем тебе туда, Дырявые Руки?

— Это не важно, Безымянный Вождь. Мне тут сказали, что надо найти этот ваш… крокот, и тогда меня пропустят. Подтверждаете обещание?

— Мое имя — Хрупкий Камыш, а обычная плата за проход составляет пять крокотов. Хочешь добыть их прямо сейчас?

Вот тут я задумался. Солнце к закату клонится как-то слишком уж быстро, народ со всего плеса сбежался, мешать будут. Хочется жрать, пить, спать — и высохнуть, самое главное, а то ведь плесенью скоро покроюсь!

— Такие вопросы, дорогой вождь, с кондачка не решаются, надо посоветоваться с товарищами… в смысле, у костра посидеть. С куском чего-нибудь вкусного. Если я реально супервезучий, то завтра с утра найду вам еще четыре клубня и распрощаемся.

Хрупкий Камыш с решениями не медлил — если тоже имя «от обратного», то хребтина у этого деда железная — кивнул толпе, и мною тут же занялись. Повели куда-то, забрали «картофелину», пытались взять хопеш, но я этой штукой махнул небрежно — отстали. Костер оказался жарким, как ему и положено, хоть и вонючим. Похоже, тут жгли весь мусор, способный гореть. И реально выменивали у «застенных» всякие разности — вряд ли на местных дам, скорее на эти самые крокоты. Большой котел над огнем, медную поварешку, еще какую-то посуду, которую тут не сделаешь. Старуха с грудями до пупа подала мне глиняную миску и острую палочку зачем-то. Улыбнулась почти кокетливо, оскалила беззубый рот, я в ответ изобразил гримасу вежливости. Присел на охапку сушеной травы, под лучами закатного солнца, понюхал пищу. Уха и даже не из лягушек. Большой кусок рыбы с белесыми ребрами, мелко нарубленные корешки, пахнет пряно, шикарно, аж слюна потекла. Хлебнул, для начала, бульона, а рыбой и прочими компонентами занялся чуть позже — вот и палочка пригодилась. Вокруг постепенно рассаживались местные: сплошь мужчины, перепачканные илом и грязью. Явно коллеги по крокотодобыче. Собственные миски схватили жадно, по-звериному, принялись тянуть бульон через край, на лицах тут же образовалось выражение счастливой пустоты. Ребята явно чего-то ждали, и «что-то» пришло.

Воздух сделался плотным, заполнил нос как вода. Испугаться бы, но первый вдох принялся щекотать мне горло, будто перышками, по телу прошла истома, лица соседей сделались благостными, почти красивыми. Друзья и братья мои! Родные люди! Куда я, нахрен, собрался из этих кайфовых мест?!

— Тебе и не надо собираться, — ответил один из друзей и братьев, самый старый, седой, иссушенный, почтенный, уважаемый, внушающий бесконечное доверие. — Тебя никто не ждет за нашими землями, ты найдешь там лишь смерть и отчаяние. Здесь тепло, хорошо, всегда сытно. Отдохни до утра, отдохни, отдохни…

Кажется, меня несли — или сам летел. Окружающий мрак рассыпался цветными шариками, что-то щелкало, обдавало мозги щекоткой, потом я без паузы оказался в знакомой пустыне с ведрами. Пять моих белых и красное стоят в рядок, никакой уже ржавчины, но и Асши не видно. Только надписи на боках и отчетливое, неприятное шипение.

— А что это, блин? — спросил я глубокомысленно, слова увязли в плотном воздухе. Захотел подойти, но прозрачная преграда не пустила. Увидел, зато источник звука — дырку в глянцевой стенке ведра, чуть ниже надписи «Здоровье», тонюсенькую струйку, мокрый бурый песок. Не вода оттуда льется, а кровь. Медленно, но верно.

— Асаш… в смысле, Асша, что за дела, вообще?! Я тут старался, иммунитет наращивал, меня шаманы лечили… как это закупорить?!

Ломанулся вперед, упал ничком на большую белую кость. Прямо под ребра мне ткнула, ухххххххххххх…

***

…Снова боль, уже в реале. Не сильная, но глаза открылись.

— Вставайте, торчки поганые, хватит валяться! Промысел ждет!

Рядом кто-то заворчал, застонал, засопел. Открывать глаза не хотелось, но пришлось. Увидел плечистого крепыша с копьем, совсем не похожего на здешнюю братию. Ходит, пинает под ребра спящих добытчиков. Утро, кстати — еще не жарко, но очень светло. Это ж сколько я дрых?! Во рту, будто кошки нагадили, голова тяжелая, хочется пить, а еще… крокота хочется. Аж слюна потекла, как представил цветастую картофелину — и аж в пот пробило, когда это понял. Даже на герыч, насколько я знаю, так быстро не подсаживаются!

— Плохо тебе? — угадал мои мысли один из собратьев, но истолковал неверно. — Ты не грусти, оно лишь по первости так. Сейчас вкусим благодати, жизнь наладится, водица теплая… не заметишь, как день пройдет! В обед еще куснуть разрешают, а на ночь, ты сам видел, уха роскошная, не меньше пяти крокотов на котел!

Судя по речи, этот дистрофик знавал и лучшие времена. Может, тоже какой-нибудь бывший римлянин, только без рабской отметки. Не нужны тут клейма. Отсюда и так никто не уходит.

— Живее, торчки, живее! Кто опоздает, останется без утреннего счастья! — крепыш с копьем завершил обход, возвращался теперь обратно, а унылые сборщики поднимались как зомби. Человек тридцать, не меньше. Соратников крепыша я насчитал с десяток — все незнакомые, здоровые, в чистых набедренных повязках, и наконечники копий у них из меди, или бронзы. Пришлая банда какая-то? Или реальные хозяева здешних мест, а долбаный Камыш им рабов поставляет?

— А ты чего развалился, мордатый?! Новенький, что ли?! Кишки тебе выбить, для лучшего понимания?! Опа! Кто увидел, тот забрал!

Последняя фраза тоже адресовалась мне — точнее, моему хопешу. Крепыш приблизился вразвалочку и даже нагибаться не стал, протянул руку. Похоже, мне пора вставать, защищать свою собственность и своё достоинство. Зря он так про «мордатого»!

— И чего ты тут пузо выставил?! — теперь крепыш-коротыш глядел на меня снизу вверх, но крепостью мышц и сейчас превосходил вдвое. Как и злобной решимостью во взгляде.

— Убить тебя медленно, или отдашь эту штуку и сдохнешь быстро? Считаю до трех, выбирай.

— Эта штука — моя!

Крепыш удивился настолько, что даже взгляд подобрел — до того, как древко копья зацепило меня под колено, а нога в мокасине саданула в живот. Спина ударилась о мягкую землю, копье в чужих руках перевернулось острием книзу, нависло над моей грудиной.

— Нет, нет, не надо!!!

Истошный вопль, к счастью, вырвался не у меня — Камыш его издал, совершенно не старческим голосом. Копье продолжило целиться мне в район пупка, а вождь подбежал к одному из крепышей, принялся ему что-то доказывать. Тоже к вождю, наверное — или к «авторитету», если совсем «по понятиям». Тот послушал, махнул рукой, и колючая угроза надо мной висеть перестала.

— Кто увидел, тот забрал, — судя по тону владельца копья, здесь это было священной формулой. Вроде «деньги-есть-а-если-найду» у гопников прежнего моего мира. Руку он протягивать не стал, подобрал мой хопеш самостоятельно, а я, наконец, поднялся. Повторно. Побрел за всеми к воде. Десяток пришлых копейщиков расселись на бережку вполне по-хозяйски, местные, кто с «рыбным оружием» держались пока в стороне. Они тут типа полицаев, наверное, или лагерной охраны. «Авторитет» оглядел нас всех, заговорил негромко, но тишина наступила такая, что стало слышно каждого звенящего комара: