Шаг во Тьму. Том 8 (СИ) - Викторов Виктор - Страница 45

— Если ты сейчас что-то не придумаешь, мы, скорее всего, «вайпнемся», — выдохнула Пандорра, оказавшаяся рядом. Судя по её растрёпанному виду, он только что вырвалась из мясорубки, где действовала в своём излюбленном стиле: «инвиз» — серия ударов — «рывок/ускорение» и ходу, пока не затоптали.

Я и сам это видел, лихорадочно пытаясь найти выход, но когда за нашими спинами похоронным маршем зазвучал ненавистный лай, понял — нас взяли в клещи.

— Не растягиваемся, — громыхнул Кастет.

«Шёпот Рун».

Формируя в первый раз это заклятие, я надеялся, что всё понял правильно: оно применяется не только при наложении чар на изделия из тёмного мифрила, а и для создания ставов.

Перед глазами возникла светящаяся полоса, видная только мне.

« Хагал».

Секунду провисев в воздухе, ледяная руна Хаоса заняла своё место — первое в ставе. Не став медлить, сформировал связующую руну Гебо и следом знак воли Турс.

Руна левитации не может находиться рядом со знаком Льда, если только она не закреплена знаком слияния. И вот уже три руны висят на моей виртуальной панели, напитанные чудовищным количеством маны, но мне этого мало. Не тому меня учил Нивел.

В рунную вязь становится знак удачи Соул, выполняющий роль катализатора завершённого става, но я и не думал останавливаться.

«Гебо».

И завершающая руна — дублирующая и усиливающая силу става — Хагал.

Рунный став из шести знаков начал видоизменяться. Окружающее пространство будто замедлилось, позволяя мне насладиться красотой преобразования дублирующих рун. На моих глазах руны Гебо слились в одну, замерцав более глубоким цветом, а обе Хагал покрылись изморозью, отрастив еле видимые кристаллики льда.

«Желаете активировать "Узел Ледяной Бури"?».

— Ложись!!! — заорал я что есть мочи, надрывая глотку, с ужасом понимая, что сейчас произойдёт, и то, что моё согласие по вопросу активации става уже не принципиально. Я уже ничего не контролировал.

А в следующее мгновение чудовищная волна силы рванулась от меня, в очередной раз выгребая досуха весь запас маны.

Глава 29

Окинув глазами убогий номер, Борзун попытался подняться с лежанки, которую кроватью можно было назвать только с большой натяжкой. Затылок прострелило тупой болью, а содержимое желудка тут же попросилось назад. Бывший разбойник только успел опустить голову, чтобы не блевануть на грязный наматрасник. Несколько секунд его сотрясало в спазмах, после чего он брезгливо вытер губы засаленным рукавом.

Мутный взгляд остановился на пузатом кувшине с отбитой ручкой, который валялся посреди подсохшей лужи недалеко от лежака. Сделав над собой очередное усилие, он сумел дотянуться и подцепить его кончиками пальцев. Наклонив его почти вертикально, Борзун попытался вылить в себя остатки того, что в нём находилось.

— Дерьмо, — разъярённо просипел он, швыряя в стену пустую посудину.

Кувшин, несмотря на плачевный вид, сумел выдержать столкновение с одной из деревянных перегородок, заменявших здесь стены. Жалобно зазвенев о грязные доски, кувшин укатился в угол жилища.

— Дерьмо! — зашипел Борзун, сползая с кровати. Раздражённо обхватив голову руками, он попытался подать немного маны, чтобы привести себя в порядок.

Тщетно.

Дарованная Миардель магия не отзывалась на его потуги, как и три дня назад. Как и седмицу назад. Временами, когда он накачивался дешёвым пойлом в этом клоповнике, ему казалось, что всё произошедшее с ним — плод его предсмертных видений. И сейчас он не пьёт разбавленное мочой вино в одном из притонов Искара, а тихо подыхает на просторах Гарконской Пустоши, когда его команду вырезали проклятые ведьмы.

Видения могут растянуться на всю жизнь, а могут пронестись перед глазами за одно мгновение. Беспомощному телу нужно только замереть и не трепыхаться. Мороз Гарконской Пустоши сам всё сделает.

И только отойдя от алкогольного угара, Борзун чувствовал, что всё ещё жив. Находясь в непонятном дерьме, которое, буквально, пожирает его душу и тело, но — пока жив, если это можно назвать жизнью.

«Свою жизнь ты давно прожил! — вспомнились ему слова Миардель. — Сейчас же ты лишь пользуешься дарованным!».

— Проклятая сука! — подавился кашлем бывший разбойник. — Всё-таки ты оказалась права! Никогда бы не подумал, что богиня Хаоса скажет мне правду. Я скоро сдохну! — кашлянув ещё раз, он без удивления обнаружил на ладони сгусток крови. — Как же я вас всех ненавижу! Твари! — взревел он, цепляя ближайший стул, чтобы в несколько ударов превратить последний в щепки.

— Эй ты! — в дверь отчаянно заколотили. — Если не прекратишь буянить, я тебя вышвырну отсюда! Ты мне столько не платишь, чтобы громить мою таверну! Слышишь? А ну открывай!

Не обращая внимания на стук, от которого со стен слетала пыль, Борзун кое-как поднялся. Проковыляв к двери, он отбросил щеколду, отступив на шаг. Как оказалось — вовремя, потому, что дверь резко отворилась, а в номер влетел разъярённый трактирщик.

— Ну ты и урод, — изумлённо протянул худощавый хозяин, углядев разгром, учинённый Борзуном. — Фу! Какая же вонь! Ты что, наблевал здесь? Да я тебя, тварь, сейчас заставлю языком слизывать всё что… Х-р-р-р…

Трудно говорить, когда тебя схватили за лицо и ударили затылком о стену.

— А теперь слушай меня сюда, — спокойно проговорил Борзун, продолжая прижимать побелевшего трактирщика к стене. — Если я ещё раз услышу от тебя звук, громче чем моё дыхание, я отрежу тебе башку, ты меня понял? — в подтверждение своих слов, Борзун направил в глаз хозяина кабака острие кинжала, который непонятно как оказался в руке бывшего разбойника. — Ты кивни башкой, если понял!

А ещё труднее кивать головой, которая прижата к стене.

— Я понял, господин…

— Быстро же ты от твари и урода пришёл к господину, — криво усмехнулся Борзун, ослабив хватку. — Пришли кого-нибудь здесь убраться, — поморщился он.

Достав из кармана золотую монету, он с силой сжал щёки хозяина заведения одной рукой. Когда его рот приоткрылся, Борзун аккуратно вложил ему монету в рот.

— Молчание — золото! А если я после завтрака вернусь в этот бардак, тебе придётся сожрать эту монету, приятель, — усмехнулся он, а трактирщик нервно икнул и снова закивал головой. — И распорядись, чтобы я с удивлением обнаружил на тумбе три кувшина отличного вина. Отличного! — сделал акцент Борзун. — Не ту бурду, которую ты мне подсовываешь, когда думаешь, что я не могу понять разницу. Ты меня понял?

— Понял, господин, — как болванчик снова повторил трактирщик. — Понял. Я сейчас распоряжусь.

— Сейчас соберусь и спущусь, — отпустив трактирщика, разбойник брезгливо вытер об себя руку. — Ты ещё здесь, любезный?

Презрительно скривившись, Борзун увидел, как трактирщик испарился, словно суньский угорь, после чего раздражённо сплюнул, проигнорировав злобный взгляд хозяина этого клоповника. Он не в гостях у уважаемых хуманов находится, а всего лишь в вонючем притоне Магара.

А сам Магар может хоть на говно изойти, но сделать ничего не сделает — слишком труслив. И после того, как Борзун укоротил несколько языков в нижнем зале этой таверны, подрезав их вместе с головами забияк, здешний контингент и вовсе обходил его стороной, приняв, видимо, за бретёра или отставного ветерана. Его не интересовало, куда делись трупы. Горсть серебра и все проблемы были решены. Тела исчезли, будто их здесь и не было никогда, а завсегдатаям нашлось на что продолжить свой вечер.

Пожитков было немного.

И каждый раз спускаясь по изъеденной термитами шаткой лестнице в зал, Борзун забирал из комнаты всё, чтобы иметь возможность не возвращаться сюда. Да и из вещей была только дорожная сумка с утеплённым плащом-сменкой, да кое-каким скарбом, без которого не мог обойтись путешественник.