Фармацевт (СИ) - Санфиров Александр - Страница 30

После этих слов мама разревелась по-настоящему и, обняв меня, начала уверять, что ничего никому не расскажет.

Обещанием женщин не стоит доверять, впрочем, как и мужчин, поэтому мамины слова я всерьёз не принял. В принципе, здесь все зависело от меня. Если я не буду палиться сам, то никаким посторонним утверждениям о моих способностях веры не будет.

Прорыдавшись, мама вспомнила, что у неё со вчерашнего дня стоит опара, и возможно она уже перекисла.

Поэтому она отправила меня за дровами, а сама занялась тестом.

Взяв с собой по пути помойное ведро, я пошел на улицу. У двери подъезда с задумчивым видом стоял Валерка Лебедев в галошах на босу ногу, в драном милицейском тулупе и курил сигарету.

Увидев меня, он оживился.

– Витёк, привет. Тут с утра слышал, к вам родня привалила.

– Как привалила, так и отвалила, – сообщил я.

Валерка усмехнулся, окинул меня взглядом и неожиданно предложил:

– Слышь, Витька, я сегодня на танцы собираюсь, пацаны знакомые все разъехались, а одному что-то неохота идти. Может, тебя с собой взять?

Я тоже улыбнулся.

– Валера, ты недавно говорил, что я еще тот слабак. А теперь с собой зовешь.

– Ты знаешь, – уже серьезно заговорил сосед. – За последние пару месяцев ты прилично вырос, поздоровел. И очень начал брата напоминать. А тот был пацан резкий, чуть, что не так, сразу бил в табло.

– Не сочиняй, – ответил я. – Вовка очень редко дрался. Иначе бы его быстро из бокса поперли.

– Ну, да, – согласился Валерка, – редко, зато метко. сам не раз видел.

– А почему бы и нет, – подумал я. – Зачем вести себя, как старик, если по факту ты им не являешься. Решено идем на танцы.

Так я Валерке и заявил. Тот явно обрадовался, сообщил, что бутылку вина купит на свои, а с меня, нищеты, ничего не возьмет. Ну, а я особо и не спорил.

Кинув охапку дров перед плитой, сообщил маме:

– Сегодня вечером иду с Валеркой на танцы в клуб железнодорожников.

– Какие еще танцы!? – сразу возмутилась мама. – Ты совсем недавно перенес тяжелую травму, операцию, а теперь собираешься дрыгаться на площадке, всякие твисты, шмисты.

Но я на уговоры не поддавался, поэтому она довольно быстро отстала, тем более, что опара требовала внимания.

Растопив плиту, я ушел к себе в комнату и начал перебирать свой гардероб, пытаясь сообразить, в чем пойти на танцы.

После чего снова улегся в кровать с учебником истории.

Как, обычно, чтение данной книги нагоняло сон в течение десяти минут, так, что вскоре я заснул.

Разбудила меня мама, сообщив, что пора обедать.

Соблазнительный запах выпечки проник и в мою комнату, поэтому я быстро переместился на кухню. Отдав должное рыбникам с сигом и калиткам, открытым пирожкам из ржаной муки и начинкой из пшена картофеля, через двадцать минут я отвалился от стола с полным животом и побрел снова в комнату, чтобы снова лечь спать. На легкие уколы совести, что тебе дали вторую молодость не для того, чтобы ты её проспал, я во внимание не принял, просто очень хотелось подремать после обеда.

Даванул я хорошо. Когда проснулся, за окошком уже темнело. Будильник на столе показывал уже четыре часа пополудня.

Мы с мамой снова почаевничали, съев по паре булочек с корицей. Она между делом сообщила, что полностью поправилась и её ничего не беспокоит.

– Пока ты спал, я твои брюки отпарила, – добавила она, очень уж они мятые были.

В мои планы отпаривание брюк не входило, но раз уж дело сделано, пришлось маму поблагодарить.

В семь часов вечера я в полной боевой готовности спустился на первый этаж и постучал в дверь к Лебедеву.

Дверь распахнулась почти сразу.

– Так и думал, что ты скоро придешь, – сообщил Валерка, пропуская меня в комнату.

Квартира у него ничем от нашей не отличалась, разве, что у Валерки в комнате имелся магнитофон «Яуза», повсюду были разбросаны кассеты, гитарные струны, обрывки пленки и пахло уксусом.

Увидев, как я поморщился, Валера пояснил.

– Магнитофон, зараза, пленку жует, рвет, приходится клеить постоянно, За полгода почти бутылку эссенции извел.

Ну, ладно, скажи лучше, что будешь пить? У меня сегодня выбор богатый, водка Кубанская, Вермут красный, и портвейн три топора.

– Мда, выбор отличный, – подумал я про себя. Но вслух похвалил Валеркин вкус и сообщил, что буду пить портвейн.

– Тоже гадость, но хоть не такая, как Кубанская водка и красный вермут, – подумал про себя.

Валерка в это время уже одевался.

– Идем быстрей, пока твоя мамаша не пришла проверять, что мы тут делаем. А выпьем мы в другом месте. – сообщил он.

Когда мы вышли на улицу, там во всю валил снег. Но было не холодно.

– Завтра растает, – прокомментировал Лебедев и широким шагом направился к автобусной остановке.

Проехав две остановки мы вышли около общежития, в котором Валерка получил место в конце сентября.

На входе вахтерша проводила нас безразличным взглядом. В вестибюле, между тем было оживлено. Туда-сюда сновали разные поддатые личности, проносились девчонки с бигудями на головах. Короче, общага гудела в праздники.

Глава 12

Давно я не видел подобного зрелища. Пожалуй, лет пятьдесят, если считать с прошлой жизнью. В своей второй ипостаси я в подобных местах еще не бывал. За месяц учебы так и не удосужился зайти в наше общежитие. Вернее, делать мне там было нечего, да и никто не приглашал.

– Хорош по сторонам глазеть! – шикнул Валерка и потащил меня на второй этаж.

Когда он открыл комнату своим ключом, моему взору предстало помещение, в котором едва уместились три кровати и стол у окошка. Место четвертой кровати занимал обшарпанный гардероб с горой чемоданов наверху.

В комнате было относительно чисто, но табаком воняло немилосердно. Увидев, как я поморщился, Лебедев открыл форточку и решительным жестом выкинул за окно гору окурков из блюдца, стоявшего на столе.

– Парни накурили перед отъездом, а выкинуть забыли, – кратко пояснил он и начал выставлять на стол бутылки.

Хотя я и предпочел пить портвейн, Валера притащил сюда все, что озвучивал ранее, то есть кубанскую водку и вермут.

Половина буханки черного хлеба, два плавленых сырка и несколько соленых помидоров были у нас на закуску.

Я на правах гостя сидел за столом и молча наблюдал за хозяином. Нарезав хлеб финкой с наборной ручкой, Лебедев на секунду задумался. Потом вновь открыл форточку и вытащил оттуда висевшую за окном авоську с каким-то свертком.

Когда он развернул белую тряпицу, по комнате разошелся бодрящий чесночный аромат.

И хотя я не был голоден, но непроизвольно сглотнул слюну, когда Валера начал нарезать тонкими ломтиками чуть розоватое сало.

– Сальцом самое то водяру закусить, – прокомментировал Лебедев свои действия. – Ванька Грищенко вчера домой уехал, обещал еще привезти пару килограмм. А мы с тобой остатки сегодня подберем.

– Ну, вздрогнули! – сказал он, налив себе четверть стакана водки, а мне почти полный стакан портвейна.

Мы не дошли еще до второго стакана, как в дверь постучали.

Валера приложил палец к губам.

– Молчим, дома никого нет, – шепнул он мне.

Стук повторился, потом женский голос негромко произнес.

– Галька, наверно, все парни уехали.

– Ага, – скептически ответила другая дама. – То-то в скважине изнутри ключ вставлен. Ваня, открой, это мы!

Но мы с Валерой молчали, как истуканы.

Сойдясь на том, что, наверно, парни спят, девушки отправились дальше.

Валерка, удостоверившись, что те, действительно ушли, ухмыляясь, сообщил:

– Галька, она такая, выпивку за километр чует. Каждый раз, как мы сядем выпивать она тут, как тут. Мы бы с Лёхой Малышевым её давно отучили пить на шару, но Ванька не разрешает. А толку то что? Она ему только за сиську даетподержаться и все. Представляешь? Пьет не меньше нас, а расплачивается сиськой. Мы Ваньке сто раз говорили, требуй большего, а он, дуралей, все собирается и никак не соберется. Что и говорить, деревня деревней. Лучше бы он дома оставался, да отцу помогал свиней ворованным комбикормом кормить.