Отомстить демону, или Ведьма выходит на тропу войны (СИ) - Гордова Валентина - Страница 28

Вот тогда-то я вспомнила, что да, есть пара умников, двери игнорирующих.

Любопытство оказалось сильнее какого-либо здравого смысла, а потому я приблизилась, на стол не облокотилась – легла всей грудью и, вытянув шею, выглянула вниз.

– Сам он стрёмный, – выдал один печально мне известный мужик, черноволосый и черноглазый, когда в настроении хорошем и никого не сжигает.

Выглядел Айзек презабавно.

Лучи яркого летнего солнца золотили зелёную траву и листву дуба, птички заливисто щебетали со всех сторон, гудела городская жизнь, а под моим окном сидел маг. Обычно высокий, сейчас он имел необходимость пригибаться, чтобы, видимо, никто его присутствия не заметил, и с сильно закинутой назад головой смотреть на меня снизу вверх весело сверкающими абсолютно чёрными глазами.

И мне почему-то так весело от этого зрелища стало. Оттолкнувшись ногами от пола, я на разделочный стол и вовсе легла, ногами в коленях согнутыми принялась в воздухе болтать, одной рукой щеку подпёрла и лежу, с улыбкой на молодого демона смотрю.

– Веля, – громко прошептал этот, оглядываясь и пытаясь понять, не спалил ли его кто, – нам нужно поговорить.

Да, нужно было, но это не помешало мне, сдерживая смех, нормальным голосом демона обрадовать:

– Вся моя прислуга – маги, они тебя ещё у забора обнаружили.

Айзек заметно смутился, кашлянул, ещё раз оглядываясь, никого не обнаружил, но решил более не прятаться.

И выпрямился, встав нормально и оказавшись ко мне лицом к лицу.

Одна чёрная ведьма вспомнила, что она с ночи не чёсанная, тут же смутилась и попыталась неловко отодвинуться, но демону было не до пустяков.

– Этой ночью я поставил на тебя метку, Веля, – тихо, срывающимся от эмоций голосом прошептал маг мне в лицо.

И отодвигаться я прекратила, мгновенно переняв его напряжение.

Предчувствие больших неприятностей уже почти привычно зашевелилось в груди.

– Да, я знаю, – таким же тихим голосом ответила Айзеку, складывая ладони в замок и опираясь локтями на подоконник. – Вчера папа с лордом Раанаром говорили об этом у нашей камеры. Ты что, не слышал?

Парень неприязненно скривился, отрицательно головой покачал и рот открыл, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал. И вместо этого вдруг поднял руки, сжал ладонями мои плечи и рывком стянул меня с подоконника! Да так быстро и ловко, что я и сделать ничего не успела, только вскрикнула испуганно, за что и поплатилась – со всех сторон, из всех частей моей теперь уже огромной территории повыскакивали маги и магини с крайне кровожадными мордами.

– Всё хорошо! – Крикнула всем и сразу, подняв руки над головой в успокаивающем жесте, едва Айзек меня на землю рядом с собой поставил.

Чувствовала я себя так, словно меня все и разом за чем-то постыдным застукали. Не самое приятное чувство, вынуждена признать.

Прислуга и строители, не скрывая недоверия, медленно вернулись к своим делам, даже не пытаясь скрыть того факта, что они появятся вновь и самоотверженно придут на помощь при одном только намёке на опасность. Вот только чувства безопасности у меня всё равно не было… даже наоборот, в груди, прямо под быстро застучавшим сердцем, заклубилось тёмное облачко страха. Древнего, как мир, необоснованного, но чёткого и крепкого настолько, что в какой-то момент у меня натурально дыхание перехватило и в глазах потемнело.

– Веля, – Айзек нетерпеливо тронул меня за плечо, привлекая к себе внимание.

– Ну? – Ответила не очень дружелюбно.

Во-первых, он меня только что из дома нагло выкрал. Опять. А во-вторых, слишком великим было моё потрясения от действий моих рабочих, которые и не мои фактически, а папины, а вот папа у меня в стремлении защитить близких готов на что угодно пойти, это да.

Внезапно пение птиц стало приглушённым и далёким, как и голоса людские, как и мерный стук топоров тех, кто на моём участке что-то решительно строил. А вот голос Айзека прозвучал очень чётко, а ещё очень встревоженно:

– Я не могу поладить со своей сущностью, – признание явно далось магу нелегко.

Это было видно по тому, как непримиримо сжались его челюсти, каким тяжёлым был взгляд, каким напряжённым выглядел он сам. Напряжённым настолько, что сразу понятно: Айзек заранее не ждал от меня ничего хорошего.

Но при этом всё равно ко мне пришёл.

И вот будь я ведьмой опытной, я бы его погнала прочь, беду от своего дома отваживая.

Будь я ведьмой умной, наложила бы на него ещё парочку отворотов, чтобы даже не думал ко мне приближаться.

Потому что пробуждающийся демон – это страшно, но молодой импульсивный демон, который не может поладить со своей сущностью… это уже не просто страшно. Это катастрофа. Если демон чего-то захочет, а Айзек воспротивится, кровожадного монстра захлестнёт ярость, и молодой маг ничего не сможет с этим сделать.

Он в состоянии сжечь всю Влеку одним-единственным всплеском эмоций.

Радовало только, что ещё не сжёг, а, значит, шанс всё же есть.

И жалостливая ведьма задала тот единственный вопрос, который могла, пусть и отчётливо понимала, что будет потом об этом жалеть:

– Чем я могу помочь?

И замер мир, застыл без движения, деля со мной напряжение и страх в ожидании страшного ответа.

А маг… он молчал. Стоял, смотрел на меня с печалью нечеловеческой в глазах, что алыми всполохами наполняться начали, и слова не молвит. Молчит, но не от незнания, а потому, что ответ страшный знает.

Всей душой знает. Потому что всё, что в нём человеческого есть, противится несправедливости этой, а демон на своём настаивает, упорно к своему склоняет и ничего иного слышать не желает.

И я начала догадываться даже до того, как маг тихо, срывающимся голосом зашептал:

– Демон мой дышать без тебя отказывается, Веля. Каждую ночь рвётся, как зверь на цепи, в каждом лице твоё показывает, в каждой тени тебя видит. Я думал сначала, что убить тебя хочет, но рядом с тобой он затихает, понимаешь, ведьмочка?

Рука мага самым неожиданным образом оказалась на моей щеке, а сам он придвинулся близко, вплотную, и теперь я его горячее дыхание всем лицом ощущала.

– Замирает, каждый вдох ловит, каждый жест… и только кровь всё жарче, дыхание всё тяжелее и мысли путаются, Веля… Все мысли тебе принадлежат.

Обжигающе-горячие, сухие губы коснулись кончика моего носа и ведьма трусливо зажмурилась, не находя в себе ни сил, ни желания на то, чтобы отодвинуться.

И тогда губы демона коснулись лба, сам он замер на миг и с мучительным стоном выдохнул:

– Он мне спать не даёт, ведьмочка, всё думает, думает, вспоминает, – прикосновение чужих губ к моим розовым от смущения щекам, к закрытым векам, вискам, скулам, и всё это вместе с шепотом: – Запах твой в носу стоит… Образ твой из постели вытаскивает и во тьму уводит… губы… твои губы я каждую ночь целую, огнём желания пылая…

И к этим самым губам разоткровенничавшийся маг стал склоняться, и застывшая от услышанного ведьма позволила бы, как есть позволила бы ему накрыть их поцелуем, да только слова сами в воздух птицами белокрылыми сорвались:

– Пламя твоё я по ночам слышу и жар его отчётливо ощущаю.

И маг, склоняющийся с намерением поцеловать, камнем застыл и дышать перестал.

– Что ты сказала? – Хрипло переспросил молодой демон.

Его раскрытая ладонь на моей щеке принялась стремительно нагреваться, как и та, что на талии была.

– Только не сожги меня, – попросила тихо, но искренне.

Процесс нагревания демонических конечностей прервался, сам Айзек сипло повторил:

– Что ты сказала?

И ведьма вздохнула. Тяжело очень и горестно. А потом осторожно, аккуратно отодвинулась, выскальзывая из фактически объятий, отошла на шаг, посмотрела на парня, свои руки медленно опустившего и тяжёлого взгляда с меня не сводящего, да и повторно сказала:

– По ночам я пламя твоё слышу и ощущаю, как в огне горю. В твоём огне, Айзек.

Маг при упоминании своего имени заметно вздрогнул и почему-то резко отвернулся с опущенной вниз головой. Хотя почему «почему-то»? Похоже, опять демон внутри него активничать начал.