Князь государственной безопасности (СИ) - Поповкин Кирилл - Страница 17

Карабин рявкнул, и я срезал девчонку, а потом махнул левой рукой с зажатым танто. Силовая волна пересекла весь зал и срубила бандитов у стены. Бармен времени зря не терял, так что когда бандиты начали падать, забрызгивая всё вокруг кровью, начальник коктейлей выскочил из-за стойки с дробовиком в руке. Я прыгнул в сторону, спрятался за колонной и два залпа проделали дыру в двери и разбили вазу, оказавшуюся на пути моего движения. Я же высунулся, пользуясь завесой взметнувшейся пыли, и перехватив карабин двумя руками, дал очередь поверх барной стойки. Мужчину отбросило на полки с пойлом.

Осмотрев зал и послав проверочную команду, я вышел из-за колонны и крикнул, усиливая свой голос псио:

— Отдых закончен, отправляйтесь по домам. Живо!

На этот раз команда не была локальной — все гости на этаже и работники её услышали. Музыка затихла, мужчины и женщины, даже не стремясь привести себя в порядок бросились к развороченной двери, а я направился в противоположном направлении — туда, где застыли в нелепых позах разрубленные тела якудза.

Глава 8

Ещё один пролёт вверх, ещё два бандита перед дверьми. Я снял обоих одной очередью и выбросил автомат — больше он мне не пригодится. Замер у двери и прислушался, активировав псио. Читать мысли эта способность не позволяла, но зато при достаточной тренировке давала возможность улавливать наличие источников этих мыслей. Источник был только один, и судя по собранности и силе, ждал меня именно тот, за кем я пришёл.

Я повернул ручку и вошёл. Комната, обставленная в японском стиле, бумажные перегородки странно смотрятся на фоне высоких французских потолков и обширных, почти во всю стену окон. Впрочем, что-то есть в этом стиле. К тому же обнаружились «три фонтана» — бамбуковая инсталляция в углу с журчанием сливала воду в небольшой прудик-бассейн, где плавали крупные радужные карпы.

— Вы быстро добрались, — сообщил мне некто на весьма хорошем русском.

— Пришлось разбираться с вашими людьми, — ответил я на японском, пожав плечами.

— О? И как они вам? — хозяин кабинета тоже перешёл на японский, но пока не показывался на глаза.

Я снова пожал плечами, подошёл к ближайшему креслу и опустился на мягкую кожу, закинул ногу за ногу и с хрустом размял шею.«Слава богу, любовь к далёкой родине у Кентаро не распространялась не мебель. Сидеть на коленях как якут в чуме было бы совсем странно»

— Наверное эти ваши ребята способны изображать угрозу и гонять уличную шпану, но, если честно — даже тот несчастный дурак, которого вы, господин Муракай, на меня натравили на площади представлял куда больше угрозы.

Хозяин молчал несколько секунд, а потом осторожно произнёс:

— Произошла ошибка, господин Вронский, мы не нападали лично на вас.

— Но моё имя вам при этом известно, — подняв бровь парировал я.

— В этом нет ничего удивительного — за один день вы сделали достаточно, чтобы обратить на себя моё внимание, — На этот раз голос раздался не отовсюду, а из-за бумажной перегородки напротив стены, у которой я сидел.

Панель отодвинулась и показался сам хозяин борделя. Кентаро Муракай обладал на удивление неприметной внешностью — невысокий японец средних лет (тех азиатских «средних лет» когда обладателю может быть и тридцать, и шестьдесят), на носу — очки в роговой оправе, одет в костюм, который больше подошёл бы клерку: светлая рубашка, твидовые жилет и штаны бухгалтерские нарукавники, тёмно-красный галстук-бабочка.

Слегка прихрамывая на левую ногу, глава клана Адзума подошёл к столу и поклонился. Я ответил коротким кивком.

— Позволите? — мужчина указал на второе кресло.

«Забавно, что он понимает своё место в иерархии. Только вот вопрос: собственно, откуда? Да у самураев есть своя аристократия, но в жизни не поверю, что там такие же правила поведения какие я запомнил по поведению своих знакомцев в родной Империи.»

— Да, — я махнул рукой на стул, уверенный, что ни единая лишняя мысль на лице не отразилась.

Кентаро сел, снял очки и протёр идеально чистые линзы извлечённым из нагрудного кармана жилета платочком, и вздохнул:

— Господин Вронский, произошло огромное недоразумение. Ни я, ни мои наниматели не ставили себе цель напасть на особу благородных кровей, тем более на князя, — из-за специфики языка, он произнёс мой титул как «даймё», я же не стал поправлять — Мы вообще не знали, что вы окажетесь на площади, а дальше произошла цепочка нелепых случайностей. Нанятый моим подчинённым исполнитель запаниковал, услышав родную речь… Кстати, должен заметить, вы прекрасно говорите на японском. Видимо дурак решил, что вы из полицейских служб и собираетесь его задержать, поэтому призвал силу Истока раньше запланированного. Потом появились агенты охранки и действие уже невозможно стало контролировать. Но я готов понести всю ответственность за произошедшее. В разумных пределах.

«Ну или он испугался, что, если не сделает того, что требовали, его семью порежут на лоскуты,» — подумал я, но вслух сказал иное.

— Кентаро-кун, — я специально использовал суффикс, которые в данных обстоятельствах звучал уничижительно, — вы, кажется, не понимаете глубины своей ошибки. Человек, работающий на вашу организацию напал на того, кто стоит неизмеримо выше. То, что я разговариваю сейчас с вами — это не демонстрация готовности к компромиссу или приглашение к переговорам, это требование капитуляции. Вы напали на князя Российской Империи, более того — на капитана гвардии её Императорского Величества. Меня не интересует, кто и где ошибся — если я оставлю такую дерзость без ответа, если утрусь… — я пожал плечами, — Это будет тоже самое, как если бы ваш сын неба спокойно смотрел на то, как я при помощи Кусанаги-но цуруги режу колбасу на Ято-но кагами. Это очень плохой прецедент, и я не собираюсь его так оставлять.

— Позвольте, но… Российской Империи? Не сочтите за дерзость, но разве она не…

Я предостерегающе воздел палец.

— Осторожнее выбираете следующие слова, Кентаро-кун.

Японец наклонил голову:

— Прошу прощения, господин князь. Я спрошу иначе — разве Российские дворяне не присягнули новой безбожной власти?

— Как вы сами думаете?

— Ну… Судя по всему — нет?

— Правильно. Но только дурак будет выставлять свою силу напоказ.

— Позвольте, но разве вы последние сутки не делали именно это? Выставляли свою силу напоказ, я имею в виду.

— Нет, я просто вырезал некоторое количество бандитов, оскорбивших мою честь и нарушивших мои планы. Думаю, такое с вами случалось не раз, учитывая ваше… положение. Не так ли? Возможно, с моими французскими или британскими кузенами?

— Увы, досадные инциденты действительно происходили, как с упомянутыми вами фракциями, так и с их тевтонскими братьями, — «немецкая аристократия жива? Интересно,» — но их удавалось решить миром. В конце концов, в текущей геополитической ситуации тайна личности важна куда больше, чем удовлетворение мелких обид.

— Возможно вы правы. Но знаете, что лучше всего помогает сохранить тайну?

Мужчина вежливо улыбнулся:

— Я бы предположил, что взаимный интерес, но похоже у вас на уме иное.

— Именно так. Мы оставались в тени так долго не потому, что заключали компромиссы с теми, кто неизмеримо нас ниже, — я ответил на улыбку, — а потому что устраняли тех, кто узнал о нашей тайне. В конце концов, только мертвец может надёжно хранить тайну. Думаю, вы знаете это лучше многих.

— Что ж… тут вы правы, — Кентаро вздохнул и поднялся на ноги, — Тогда у нас только один путь.

— Да, только один, — кивнул я.

В отличие от перепуганного и в ответ накрутившего себя самоубийцы на площади, Кентаро трансформировался стремительно, без криков и не испуская волну отбрасывающей силы. Ему это было просто не нужно. Мгновение — и передо мной уже не человек, а демон с длинной широкой катаной в лапе. Уродливое лицо, изогнутые рога, тёмно-красная кожа, губы перекошены в безумной улыбке, изо рта торчат кривые жёлтые зубы. Прямо «Они» с картин… Впрочем, те картины с носителей этого истока и рисовали. Гигантизмом данная форма тоже не страдала, и Кентаро, раздавшись вширь, почти не изменил роста. Знать бы только, приобрёл ли он в скорости и проворстве.