Трое на прогулке - Джером Клапка Джером - Страница 5

— Отлично, Этельберта, — ответил я, — будь по-твоему. Если хочешь отдохнуть от меня, отдыхай на здоровье. Боюсь показаться чересчур навязчивым, но, как муж, все же осмелюсь полюбопытствовать: что ты собираешься делать в мое отсутствие?

— Мы хотим снять домик в Фолькстоне, — сообщила Этельберта, — мы едем туда вместе с Кейт. И если ты хочешь удружить Кларе Гаррис, — добавила она, — уговори Гарриса поехать с тобой, и тогда к нам присоединится Клара. Когда-то — вас еще мы не знали — мы славно проводили время втроем и теперь с радостью вспомним былые денечки. Как по-твоему, — продолжала Этельберта, — тебе удастся уговорить Гарриса?

Я сказал, что постараюсь.

— Золотко ты мое, — добавила Этельберта. — Постарайся как следует. Можете взять с собой Джорджа.

Я ответил, что брать с собой Джорджа нет никакого резона, намекая на то, что Джордж холостяк и ничью жизнь не портит. Но женщины иносказаний не понимают. Этельберта лишь заметила, что бросить Джорджа одного было бы жестоко. Я пообещал передать это ему.

Днем в клубе я встретил Гарриса и спросил, как у него дела.

— А, все в порядке, меня отпустили, — ответил он. Но, судя по тону, было не похоже, что это приводило его в восторг.

Я стал вытягивать из него подробности.

— Все шло как по маслу, — продолжал он. — Она сказала, что Джордж хорошо придумал и мне это пойдет на пользу.

— По-моему, все в порядке, — сказал я. — Что же тебе не нравится?

— Все было в порядке, но на этом дело не кончилось. Затем разговор зашел о другом.

— Понятно.

— Ей взбрело в голову установить в доме ванну, — продолжал он.

— Уже наслышан, — сказал я. — Эту же самую мысль она подсказала Этельберте.

— Что ж, мне пришлось согласиться: меня застали врасплох, и я не мог спорить — ведь обо всем другом мы так мило договорились. Это обойдется мне не меньше ста фунтов.

— Неужели так дорого? — спросил я.

— Дешевле не выйдет, — ответил Гаррис, — сама ванна стоит шестьдесят фунтов.

Мне было больно слышать это.

— Потом еще кухонная плита. Во всех бедах, случившихся в доме за последние два года, виновата эта кухонная плита.

— Это мне знакомо. За годы совместной жизни мы сменили семь квартир, и все семь плит были одна хуже другой. Наша нынешняя — мало того, что ни на что не годится, еще и издевается. Она заранее знает, когда будут гости, и тогда на ней вообще ничего не приготовишь.

— А мы покупаем новую, — сказал Гаррис, но без всякой гордости. — Клара считает, что так мы сэкономим на ремонте. По-моему, если женщине вздумается купить бриллиантовую тиару, она объяснит, что таким образом экономит на шляпках.

— Во сколько, по-твоему, вам обойдется плита? — спросил я. Этот вопрос меня заинтересовал.

— Не знаю, — ответил Гаррис, — наверное, еще в двадцать фунтов. А потом речь зашла о пианино. Ты когда-нибудь замечал, чем одно пианино отличается от другого?

— Одни звучат громче других. Но к этому привыкаешь.

— В нашем первая октава никуда не годится, — сказал Гаррис. — Между прочим, что такое первая октава?

— Это справа, такие пронзительные клавиши, — пояснил я, — они орут, как будто им наступили на хвост. По ним колотят в конце всех попурри.

— Одного пианино им мало. Мне велено старое передвинуть в детскую, а новое поставить в гостиной.

— Что еще?

— Все, — сказал Гаррис. — На большее ее не хватило.

— Когда ты придешь домой, они придумают еще кое-что.

— Что? — сказал Гаррис.

— Домик в Фолькстоне, сроком на месяц.

— Зачем ей домик в Фолькстоне? — сказал Гаррис.

— Жить, — высказал предположение я. — Жить там летом.

— На лето она с детьми собиралась к родственникам в Уэльс; нас туда звали.

— Возможно, она съездит в Уэльс до того, как отправится в Фолькстон, а может, заедет в Уэльс на обратном пути, но, несомненно, ей захочется снять на лето домик в Фолькстоне. Возможно, я и ошибаюсь — вижу, что тебе этого хочется, — но есть у меня предчувствие, что я все-таки прав.

— Похоже, наша поездка нам дорого обойдется.

— Это была идиотская затея с самого начала.

— Мы были дураками, что послушались его. То ли еще будет!

— Вечно он что-нибудь выдумывает, — согласился я.

— Упрямый болван, — добавил Гаррис.

Тут мы услышали голос Джорджа в передней. Он спрашивал, нет ли ему писем.

— Лучше ему ничего не говорить, — предложил я. — Теперь уже поздно отступать.

— В этом нет никакого смысла, — ответил Гаррис. — Покупать ванну и пианино мне все равно придется, так или иначе.

Вошел Джордж. Он был в отличном настроении.

— Ну, — сказал он, — все в порядке? Удалось?

Что-то в его тоне мне не понравилось. Я заметил, что и Гарриса он возмутил.

— Что удалось? — сказал я.

— Ну, отпроситься, — уточнил Джордж.

Я понял, что настало самое время объяснить Джорджу, что к чему.

— В семейной жизни, — провозгласил я, — мужчина повелевает, женщина подчиняется. Это ее долг: жена да убоится мужа своего.

Джордж сложил руки и возвел очи горе.

— Мы можем зубоскалить и острить на эту тему, — продолжал я, — но, когда доходит до дела, получается вот что. Мы известили своих жен, что уезжаем. Естественно, они огорчились. Они были не прочь поехать с нами, но, поняв, что это невозможно, стали умолять нас не покидать их. Но мы разъяснили им, что думаем на этот счет, и — на этом все кончилось.

Джордж скептически хмыкнул:

— Простите меня, в этих вещах я не разбираюсь. Я всего лишь холостяк. Мне говорят одно, другое, третье, а я — слушаю.

— И поступаешь неверно. Если тебе будет нужно что-нибудь узнать, приходи ко мне или Гаррису, и мы предоставим тебе исчерпывающую информацию по вопросам этики семейной жизни.

Джордж нас поблагодарил, и мы сразу же перешли к делу.

— Когда мы выезжаем? — спросил Джордж.

— Мне кажется, — сказал Гаррис, — с этим не надо тянуть.

По-моему, он стремился уехать раньше, чем миссис Гаррис придумает еще что-нибудь. Мы остановились на следующей среде.

— Как насчет маршрута? — поинтересовался Гаррис.

— У меня есть идея, — сказал Джордж. — Я полагаю, что вы, друзья, естественно, горите желанием расширить свой кругозор.

Я заметил:

— Вообще-то, дальше его расширять нам уже некуда. Но, впрочем, если это не повлечет за собой излишних затрат и чрезмерных физических усилий, то мы не прочь.

— На этот счет можете быть спокойны, — сказал Джордж. — Мы повидали Голландию и Рейн. А теперь я предлагаю доехать на пароходе до Гамбурга, осмотреть Берлин и Дрезден, а затем отправиться в Шварцвальд через Нюрнберг и Штутгарт.

— Мне говорили, что есть прекрасные уголки в Месопотамии, — пробормотал Гаррис.

Джордж сказал, что Месопотамия уж слишком не по пути, но его маршрут вполне приемлем. К счастью ли, к несчастью, но он нас убедил.

— Средства передвижения, — сказал Джордж, — как договорились. Я и Гаррис на тандеме, Джей…

— Я не согласен, — решительно перебил Гаррис. — Ты и Джей на тандеме, а я — на одноместном.

— Мне все равно, — согласился Джордж. — Я и Джей на тандеме, Гаррис…

— Можно установить очередность, — перебил я, — но всю дорогу везти Джорджа я не намерен. Груз нужно распределить поровну.

— Ладно, — согласился Гаррис, — давай распределим. Но нужно решительно потребовать, чтобы он работал.

— Кто работал? — не понял Джордж.

— Ты работал, — объяснил ему Гаррис. — Во всяком случае, на подъеме.

— Боже праведный! — воскликнул Джордж. — Неужели вам не хочется слегка поразмяться?

Тандем — вещь неприятная. Человек, сидящий спереди, уверен, что сидящий сзади ничего не делает; той же точки зрения придерживается и сидящий сзади: единственная движущая сила — это он, а сидящий спереди попросту валяет дурака. Эта тайна так никогда и не раскроется. Чувствуешь себя неуютно, когда, с одной стороны. Благоразумие подсказывает тебе: «Не переусердствуй, твое сердце не выдержит такой нагрузки», а Справедливость нашептывает: «Почему ты все должен делать один? Это не кеб. Он не пассажир», — а твой напарник, в свою очередь, орет: «Эй, что случилось? Упустил педаль?»