Кровь Пяти Драконов (СИ) - Зеленков Василий Вадимович - Страница 2

– Стрелок, рукопашник? – поинтересовался Мароно.

– Рукопашник. Когти и топор.

– В тяжелый отряд, – распорядился командир, и никто уже больше не возражал.

Релан стал отличным дополнением к отряду; он же и объяснил, почему фейри не нападают ночью. Их предводители желают прославиться как Воители Дневного Моря, и потому идут в бой никак не раньше восхода.

В кои-то веки нечеловеческая логика фейри играла на руку Сёгунату.

Этот день должен был стать последним: их осталось слишком мало, а фейри, казалось, не было конца. Трое дракорожденных, один лунар, двадцать шесть смертных… горстка. Хорошо еще, что встроенные в стены обереги хоть как-то держались, и фейри приходилось штурмовать бастион, а не сокрушить его магией Хаоса.

Однако сейчас порождения Вильда шли сплошной волной. Белые камни Мароно, огненные шары Ормала, цветущие стрелы Талькио, серебряный пожар анимы Релана – многоцветная Эссенция Творения сплеталась над главным двором бастиона, отбрасывала бешеное зарево Вильда… но силы просто не хватало.

Оглушительный взрыв сбросил Канлара со стены – он не разбился лишь потому, что врезался во что-то мягкое, и лишь откатившись в сторону, понял, что рухнул на труп кого-то из товарищей.

Ворота наконец поддались усилиям фейри, разлетевшись под ударом исполинского чудовища, что выдохнуло в них сжатый почти до твердости стали воздух. Воины Вильда хлынули внутрь, и каждая минута боя уносила очередную жизнь.

«Некому будет собрать прах», – отстраненно подумал Канлар. Всех предыдущих павших сожгли и собрали прах в урны, которые в каждом гарнизоне Сёгуната имелись как раз на такой случай. Как и гарнизонный склеп – временное пристанище, пока пепел не отправится домой.

Он не знал, что стало с другими, не видел их за множеством тварей: сам же оказался у ворот мэнса, меч по самую рукоять покрылся кровью фейри. Краткая передышка – и порождения Вильда отхлынули, давая дорогу воину с телом из тысяч жемчужин и с длинным луком в руках.

Канлар прижался спиной к воротам мэнса, поднял меч, готовясь к последнему бою.

Фейри улыбнулся и натянул лук.

Небо взорвалось.

Казалось, сами Стихийные Драконы обрушили свой гнев на окрестности Последней Чайки, и все боги Творения и Ю-Шаня поддержали их в этом.

Струи огня ударили с неба, раскаляя воздух и воспламеняя облака; попавшие под горячий дождь мгновенно испарялись или распадались на части, когда пылающая полоса перечеркивала тело. Молнии сплетались с огнем, разряды били в захватчиков, повергая их в смертельные, ломающие позвоночник конвульсии. Железные клинки сыпались с облаков, легко прорезая броню фейри; те, кто хватались за снаряды, мигом заходились криком – изменчивая плоть растворялась, обнажая сияющие кости.

Канлар не знал и не понимал, что происходит; инстинкты заставили его застыть на месте, не двигаться и не выступать из-под защиты мэнса – его бешеные стихии не трогали. Он стоял и видел, как воздух взрывается мириадами осколков льда, пробивающих черепа и полосующих тела, как пролившаяся из ран врагов кровь вскидывается змееобразными потоками и душит тех, кто оказался рядом, круша и распарывая шеи и туловища…

Это не была магия Хаоса. Эта сила превосходила все, что он видел в исполнении Возвышенных Сёгуната, и если Релан обладал типичными для своего племени талантами – то и лунары не шли ни в какое сравнение.

Все закончилось очень быстро; фейри бежали прочь из бастиона, но шторм стихий и железа двинулся вслед за ними, безжалостно избивая войско Хаоса. Море за стенами вскипело, волны вздымались выше крыши мэнса и рушились на фейри, легко сминая тела и доспехи. Сама вода погналась за тварями Хаоса, отбрасывая их от границ мира.

Канлар бессильно сполз по стене; побелевшие пальцы все еще стискивали меч. Неощутимая в битве усталость навалилась на плечи неподъемным грузом.

Если бы они продержались подольше, если бы фейри пошли в атаку хотя бы на час позже… Но нет. Таинственная сила почти опоздала на помощь.

Дракорожденные пали. Лунар погиб.

Он, обычный смертный, выжил.

– Судьба, – одними губами прошептал Канлар, вслушиваясь в свист ветра над двором и в далекий грохот буйствующих стихий.

Он не мог бы сказать, сколько сидел без движения – час, два? Три? Время словно остановилось и возобновило бег лишь когда Канлар почувствовал, что в теле вновь накопилось немного сил.

Устало поднявшись, он оперся на стену, оглядел двор. Горько улыбнулся: вот и говори после этого о чистоте крепости… Что ж, похоже, придется вернуться к старым обязанностям, его клык нередко вычищал Последнюю Чайку. Стихийный шторм уничтожил живых и мертвых фейри, но почему-то не тронул защитников бастиона… погибших защитников.

Канлар словно наблюдал себя со стороны, когда принялся носить тела. Разум бесстрастно отмечал лица и раны.

Вот Нирен, грудь разорвана острыми когтями, сердце обнажено и еще сочится кровью. На лице застыло упрямое выражение, в пальцах зажат обломок копья – другая часть наверняка осталась в теле противника.

Вот Аморо и Дейтен, погибшие как и жили – вместе. Тела иссечены острыми осколками хрусталя, каждый из них наполнен алой жизнью, до сих пор старается сосать кровь из плоти.

Ормела нет – только оторванная рука в красной перчатке со знаком его генса; обрубок опален огнем и остро пахнет горелым мясом.

Последние оставшиеся гунзоша, смертные воины в силовых доспехах. Но сейчас пластины брони сорваны, тела вскрыты подобно раковинам моллюсков; казалось, их облили кислотой – обнаженные мышцы распадаются на глазах.

Командир Мароно – силовая броня смята и искорежена, Канлару потребовалось с полчаса, чтобы извлечь тело казея из доспеха. Плоть мертвого дракорожденного легко подавалась под пальцами: почти все кости были сломаны и крошились от малейшего нажима.

Релан – руки все еще стискивают боевой топор, но только по оружию и проступающим перьям и можно узнать. На теле лунара нет живого места от ран, кости перебиты, кровь вытекла, мышцы разорваны и выдернуты из-под свисающей клочьями кожи. Лицо – сплошная маска из обломков костей, крови и вывороченных мускулов.

И другие. Многие другие, все, кто остался в Последней Чайке – те, кто дрался, кто умер в лазарете во время битвы…

Двигаясь как автомат из богатого дома, Канлар перенес все тела, расчистил место и принялся за погребение. По одному костру на каждого: принести из мэнса огненные камни и урны, положить камень на грудь погибшего и подождать, вдыхая запах горящей плоти, пока тело не обратится в пепел. Собрать прах в урну раньше, чем ветер разметет легкий порошок. Записать имя на вделанной в бок урны табличке.

Повторить.

Еще раз.

И еще.

Урн хватило на всех; в самую последнюю он всыпал прах Релана и несколько секунд размышлял: почему ему кажется странным, что урн больше нет? Все ведь верно, все погибшие ранее и те, кто пал сегодня.

Ах, да, он ведь сам еще жив.

Перенеся урны в склеп, Канлар вернулся во двор, вытер лоб. Далекий шторм уже улегся, в Последней Чайке воцарилась тишина. Очень странное ощущение – впервые за столько дней наступило настоящее безмолвие.

Сквозь пролом на месте ворот было видно море – чистое синее море, где не осталось ни следа Вильда. Волны спокойно и мягко шумели, и впервые за две недели плеск воды не казался пугающим.

Сверху раздалось хлопанье крыльев, и Канлар вскинул голову. Киалей опустился на гребень стены, оглядывая двор с изумлением и озадаченностью.

– Ты один? – спросил он.

– Да, последний, – отозвался Канлар. – Фейри ушли?

– Бежали прочь или погибли, – заверил элементаль. – Ты хоть понимаешь, что это было? Это Имперский Мэнс, Канлар! Это Мэнс, вся его мощь! Вторжению конец!

Канлар медленно опустил веки. Попытался найти в себе радость от победы – не получилось.

Но если кто-то привел в действие Имперский Мэнс – значит, Творение не уничтожено Чумой и нашествием фейри. Значит, еще есть люди.