Аниран расправляет плечи (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 99

     Рядом со мной всегда были те, кого я мог смело назвать друзьями. Никто не боялся, никто не убегал. Пусть Его Величество мы укрыли на время, чтобы он не мешал, остальные, включая тех, кто занимался подготовкой армии, подключились. Из жителей и солдат выстраивались длиннющие цепи, по которым шли вёдра с водой от самого озера или из прудов в центральной части королевского квартала. В течение нескольких дней эти цепи трудились, делая лишь небольшие перерывы. Никто не хотел отступать, никто не хотел сдаваться. И, в итоге, мы все победили.

     Когда всё закончилось, город был не похож на себя. Особенно северная и восточная части. Я стоял на вершине Башни Бдения и обозревал с высоты результаты чудовищного пожара. Смотрел на почерневшие остовы ремесленных мастерских и жилых домов. Смотрел на обуглившийся угол Университета и выгоревший дотла Дворец Правосудия. Я знал, что там много погибших и раненных. Знал, что где-то там внизу, полно озлобленных и лишившихся крова людей. Но я не хотел к ним спускаться. Не хотел, потому что не мог подобрать слов ободрения. Я чувствовал, что подвёл их. Я чувствовал свою вину, ведь считал, что именно я виноват в том, что дал уйти тому, кто за эти пожары ответственен. Хоть, как и все предыдущие разы, доказательств у меня не было никаких, в этот раз сомнений я не испытывал. И если бы передо мной именно сейчас поставили Эоанита, если бы дали сойтись лицом к лицу, уверен, я бы не сомневался. Я бы срезал его лицо ударом энергетического щита. Пусть это уже не имело никакого значения, я хотя бы удовлетворил бы свою жажду мести и воздал за грехи самому главному грешнику.

     Затем начался долгий процесс восстановления. Нам - всем жителям Обертона, я имею в виду, - одновременно пришлось заниматься сразу несколькими делами - собирать урожай и устранять последствия пожаров. Леса, коими славилась Астризия, безжалостно вырубались. Меня не беспокоили "зелёные" проблемы, когда я наблюдал за длиннющими рядами пеньков. Для меня лес был лишь средством достижения цели, а не целью. Благодаря тысячам поваленных деревьев, строились новые дома. Как в черте города, так и за чертой. В спешке закладывались каменные фундаменты. Ремонтировались слегка повреждённые здания и сносились те, которые ремонту не подлежали.

     Подключилась к процессу и армия. Вместо муштры и маршев по утрам, вместо занятий с копьями и мечами, бывшие новобранцы вместе со своими командирами помогали восстанавливать столицу. Одну из недавно отстроенных казарм, по просьбе тех, кого отбирал Каталам, отдали под пользование тем, кто временно лишился крова. И правильность такого поступка никто не ставил под сомнение.

     Но была и ложка дёгтя в мёде всеобщего усилия - проклятые мародёры. Недавно молодой, но совсем неглупый Хатемаж говорил мне, что с пожарами он активирует свой агрессивный электорат. Тех, кого жизнь человеческая не интересует и кто ради жажды наживы поспешит воспользоваться возможностью. Такие действительно нашлись в столь суровые времена. По ночам они шастали по улицам Обертона, выгребали из домов, что можно выгрести, и не стеснялись нападать даже на патрули. Вместо того, чтобы спасать обездоленных, они помогали хаосу распространяться. Поэтому с этими тварями пришлось разобраться, и разобраться жестоко.

     Ремонтные работы шли во всю, а на площади уже устанавливали виселицы. Всех, чья вина была доказана, вздёрнули в один день. Вспотевший Фелимид наконец-то продемонстрировал свои таланты и очень быстро обнаружил гнойник - семью одного весьма достойного примо. Вместе со своим вельможным папашей, зрелые и наглые детишки воспользовались возможностью. В кратчайшие сроки они организовали банду и попытались урвать жирный кусок. Прикрываясь именем папочки, они тащили в райское поместье во фруктовом саду всё, что плохо лежало. Всё, что удавалось с кого-нибудь сорвать или извлечь из руин чужого дома.

     Но гнойник всё же вскрыли. А затем всех этих подонков - папашу, мамашу, четверых крепких сыновей, несколько друзяшек и близких слуг я приказал повесить. Да, приказал именно я, а не король. Когда он узнал, кто наживается на горе жителей столицы, он сначала не поверил, ведь это был человек, который сидел с ним за одним столом. Он много зим шептал в уши Его Величеству лестные слова. Много зим участвовал в собраниях и советах. И король просто не смог поставить печать на собственном указе.

     Я же, мягко говоря, не испытывал тягу к всепрощению. Я сжал нерешительную руку короля и придавил её к листку собственной рукой. А на площади, когда этим мерзавцам накинули на шеи петли, а они рыдали и умоляли, утверждая, что бес попутал, я сам отдал приказ выбивать из-под ног опору. Смотрел, как они корчатся, и не отворачивался. Я был уверен, что они не только это заслужили, но и что в следующий раз, который неизбежен, поступлю точно так же. Всё зло я выкорчую. Пусть для этого мне самому придётся примерить личину зла.

     Но всё же не мародёры ощутили на себе всю величину моего гнева. Мочалкой, его впитавшей, стал святой отец Эриамон.

     Наверное этот с виду простоватый дедушка тоже имел голову на плечах и быстро сообразил, что нет дыма без огня. В каком-то смысле - совсем не образно говоря в этом случае. Эриамон понял, что быстрое отбытие непосредственного начальника очень скверно пахнет. Он тоже видел как горит город. Однажды даже стоял со мной плечом к плечу, наблюдая за рядами выложенных на дороге трупов. Его лицо было мрачным, а перст безостановочно чертил в воздухе знак в виде восьмёрки.

     Но меня его поведение не убедило. Я хотел выместить на нём свою злость - и выместил. Он слушал меня с поникшей головой и, казалось, даже был готов принять наказание, когда я размахивал энергетическим щитом, а вокруг бегали мои друзья, пытаясь отговорить совершать греховный поступок. Я понимал, конечно, что Эриамон ни в чём не виноват. Но был так зол на неожиданный пожар, разрушивший все мои планы, что едва не зарубил бедолагу. Я скакал и прыгал, а эстарх Обертона лишь смиренно склонял голову.

     Это потом, когда я успокоился и остыл немного, всё же понял, что пожар планы не разрушил, а отдалил. Город мы спасли. Даже взялись за восстановление. Моральное состояние войск было на высоте, люди побеждали отчаяние и слушали мотивационные речи анирана. Даже Его Величество продемонстрировал милосердие к черни, как он о народе говорил. Из сундука, прибывшего с востока, он выделил значительную сумму на строительство. Он кормил нуждающихся из этого сундука. Вместе с супругой важно ходил по местам, где получили временное пристанище погорельцы, и одаривал монеткой. Приободрял, обещал всё восстановить и без опаски подставлял руки для поцелуев.

     Но самый удивительный поступок совершил святой отец Эриамон. Хоть я больше не трясся от ненависти при виде белой рясы, видеть его, когда он выпросил встречи со мной и королём, не желал. Лишь Его Величество смог унять мой гнев и удержать от неумных поступков. И когда мы выслушали Эриамона, свою попытку слинять я сам назвал неумным поступком. И поблагодарил короля, что не позволил его совершить.