Запрети любить (СИ) - Джейн Анна - Страница 25

— Она долго пробудет в клинике? — спросил Серж.

Игнат медленно кивнул.

— Да. Это частная клиника. Для остальных мама отдыхает в Греции. Так что никто ничего не знает. Если честно, сначала я хотел вытащить ее оттуда. Потом поговорил с врачом, и он объяснил, что ей нужно пройти лечение. Чтобы этого не повторилось.

Под словом «этого» он имел в виду попытку суицида, и Серж отлично понял это. В его глазах промелькнуло сочувствие, но он, зная, какой друг гордый, ничего не сказал. Ни «держись», ни «все будет хорошо». Просто коснулся его плеча.

— Я боюсь, что мамы тоже не станет, — признался Игнат и перевел взгляд на семейные фото, висевшие над электрическим камином, пламя в котором сложно было отличить от живого. Каждая — в простой деревянной рамке.

По большей части на снимках были изображены Игнат с матерью в разные периоды его жизни. В раннем детстве, в средней школе, год назад… На месте, где раньше висело свадебное фото родителей, сияла пустота — можно было подумать, что в их семье не было отца. Но это было не так. В центре находилась старая фотография, на которой маленький Игнат был запечатлен с девочкой с двумя косичками. Они были очень похожи — так похожи бывают лишь брат и сестра. В руках у них была сахарная вата, а за спинами, на приличном отдалении, высился Замок Спящей красавицы французского Диснейленда, расположенного неподалеку от Парижа.

Серж проследил за взглядом Игната и вздохнул.

— Чувствую себя никчемным сыном, — продолжал Игнат в порыве откровенности. — Ничем не могу ей помочь. Она в клинике, а я тусуюсь по клубам. Сегодня устроил пати в нашей квартире.

Серж молча встал, подошел к бару, за которой спал один из парней, перебравший алкоголя. Сделал коктейль и, вернувшись, протянул его Игнату.

— Пей. И вали спать. За твоими гостями я присмотрю.

— Можешь выгнать их через в полночь.

— Сделаю, ваше величество. — Серж отвесил другу шутовской поклон.

Игнат благодарно улыбнулся. Он ушел в свою спальню, закрылся и прислонился спиной к двери, чувствуя дикую усталость. Разговор с отцом дался ему нелегко — он чувствовал себя униженным. Из-за матери реально было фигово. И еще эта Ярослава… Да ни в чем он перед ней не виноват!

Он рухнул спиной в огромную кровать и закинул руки за голову, в который раз вспоминая безумие в библиотеке, когда он почти сошел с ума из-за этой девчонки.

Если бы не его отец и ее мать, они могли быть вместе. И может быть, Ярослава могла бы стать той, которую бы он полюбил.

Игнат снова солгал. Она не была ему противна — лишь должна была быть противна.

Глава 23. Ревность

Эта сессия оказалась самой трудной из всех. Мало того, что предметы были сложными, и приходилось много зубрить и конспектировать, так еще и не отпускала ситуация с будущим маминым замужеством, Игнатом и Шленской. Мне было сложно сосредоточиться на простых вещах, мыслями я часто возвращалась к тому, что произошло, забывалась, но почти тут же начинала ругать себя. Елецкий в моей голове был под запретом — я объявила его вне закона, но несколько раз он все же снился мне. Этих снов я не помнила — в голове оставались лишь неясные обрывки и ощущение смутного, но какого-то дикого, почти необузданного желания.

Я просыпалась с бешено колотящимся сердцем и жаром внизу живота, который поднимался вверх и разливался по груди. Я начинала инстинктивно сжимать бедра, находясь в полусне, мышцы сводило сильнее и сильнее, и когда по телу впервые пробежал приятный ток, я вцепилась пальцами в край одеяла, а лицом уткнулась в подушку. Ноги задрожали от приятных ощущений, а дыхание стало сбивчивым. Перед глазами стоял образ Игната.

Потом я долго лежала в кровати, закрыв глаза и расслабившись. С одной стороны я ощущала отголоски стыда, с другой — удовлетворение и осознание того, что способна получать удовольствие. Никогда прежде я не чувствовала такого влечения к парням, и Игнат Елецкий стал исключением.

А может быть, он стал моим проклятьем.

Радовало лишь то, что больше мы не встречались. Лишь виделись издалека в университете, но каждый раз он равнодушно скользил по мне взглядом, словно и не знал. И если раньше я абсолютно не обращала на него внимания, то теперь словно чувствовала Игната — если он находился в толпе, я легко могла его отыскать. Как он и обещал, Шленская больше не подходила ко мне. Ее мы со Стешей тоже видели издалека, и каждый раз подруга вжимала голову в плечи, словно боясь, что увидит нас.

Бессонные ночи и постоянная нервотрепка сессии закончились в конце июня. И когда в моей зачетной книжке появилась последняя оценка, подтвержденная размашистой подписью преподавателя, я почувствовала, как с плеч спадает груз. Выйдя с зачеткой за дверь аудитории, в которой проходил экзамен, я облегченно выдохнула и тут же попала в объятия девчонок, которые еще не заходили внутрь. Они решили, что пойдут в последней пятерке, а пока сидели под дверью и с нетерпением ждали, когда выйдут другие.

— Сдала? — радостно спросила Окс, отпуская меня.

— Сдала, — кивнула я.

Рита вырвала зачетку из моей руки и выдала рифму:

— Как обычно — на «отлично»! Черникова, поздравляю! Ты проставляешься! И не отмазывайся!

— Без проблем. — Я устало улыбнулась. Хотелось домой и спать. Несколько дней я спала по три — четыре часа.

— Валил? — деловито спросила Настя, имея в виду препода.

— Да вроде бы нет. Я ответила на оба вопроса, он задал один дополнительный и отправил. Девочки, я не верю, что это все, — призналась я.

Неужели действительно впереди лето?

Только вместо отдыха на море, куда мы привычно ездили с мамой и Оксаной каждый год, меня ждет свадьба и ненормальный сводный брат. Однако я тут же попыталась выбросить эти мысли из головы.

— Впереди еще практика, — занудно напомнила Настя.

— Да это фигня, — фыркнула Рита. — Отработаем несколько недель и полная свобода!

Отдав девчонкам конспекты и шпаргалки, которые я делала не для того, чтобы списывать, а чтобы лучше запомнить материал, я ушла на улицу. Захотелось подышать свежим воздухом в ожидании Стеши, которая должна была отвечать через пару человек после меня. Я опустилась на нагретую июньским солнцем скамью во дворе неподалеку от главного входа. Небо было ярким, сапфирово-синим, и ветер разгонял по нему облака в дымчатые перья. Едва уловимо пахло горьковатыми цветами, что росли в клумбах неподалеку, отовсюду доносились голоса и смех. Всюду царила особая атмосфера облегчения, радости и предвкушения свободы — такая бывает лишь в университете, в преддверии каникул.

Щурясь, я смотрела в небо, чувствуя себя довольной кошкой, которая греется под летними лучами. И думала о том, какой подарок подарить маме и Косте на бракосочетании, когда вдруг мне почудилось, что на меня смотрят. Я повернула голову ко входу и увидела Игната. Он стоял не один — а с какой-то хрупкой девушкой с удлиненным пепельным каре, которая была одета в короткое нежное платье. Его рука по-хозяйски покоилась на ее тонкой талии, а она трогательно прижимала голову к его плечу. Рядом с ними стояли несколько парней, среди которых я узнала Сержа. Видимо, компания что-то бурно обсуждала.

Бедная Шленская, еще одна конкурентка. Она с ума сойдет, когда узнает! Или для нее привычно, что Игнат меняет девушек, как перчатки? Впрочем, я так и не знала точно, встречаются они или нет. Яна с легкостью могла обмануть меня — она кажется помешанной на Елецком.

Девушка с пепельным каре потянулась к лицу Игната, и тот поцеловал ее в губы, положив ладонь на щеку. Выглядело это романтично и мило, но я вдруг почувствовала злость. Она будто попала в мои легкие вместе с воздухом и моментально, точно яд, распространилась по телу. Глядя на Елецкого и его подружку, хотелось что-нибудь разбить или порвать, но я сдерживалась. Просто сидела, выпрямив спину, и смотрела на них.

Девушка с нежностью погладила Игната по волосам, что-то сказала, и он улыбнулся, а я сжала пальцами подлокотник скамьи, на которой сидела. Злость внутри росла с каждым вдохом. И я не совсем понимала, откуда она взялась.